Вернись в завтра - Эльмира Нетесова

Когда мужчины вышли на крыльцо перекурить, Михалыч, наклонившись к самому уху Петровича, тихо сказал:

— А знаешь, наша Дашка куда как лучше этой залетной. Хвалит свой Израиль, а в отпуск сюда примчалась. Ни на Канары, ни на Гаваи, в Россию! Коль у нас плохо, чего ее черти принесли?

— У ней детва тут, из-за них возникла.

— Закинь! Этой бабе дети давно по боку. Сдается мне, что она мужика здесь зацепить вздумала. Ить посмотри, сколько лет живет там, а все одна. Выходит, не нашла по себе. А годочки катят как вода, и сколько себя не утешай, одиночество добьет любого.

— Ну, эта баба не засидится в девках. Она озорная, такая сама любого мужука отхватит.

— Но не нас с тобой. Мы ни в ее вкусе, — рассмеялся Андрей.

Побыв у Дарьи еще немного, оба засобирались уйти, сказавшись на трудности предстоящей недели.

— Я через три дня улетаю. К себе домой! Может, придете проводить, ведь мы почти друзья, — спросила Роза.

— Загодя обещаться не стану. Кто знает, как сложится. У нас нынче заказов много, люди не хотят ждать, все спешат. Ну, коль выкроим минуту, заглянем, — пообещал Василий Петрович за обоих.

Но уже на другой день забыли они о Розе. Увез их к себе новый русский за город и попросил мужиков выложить в коттедже настоящую русскую печь, с лежанкой для престарелых родителей, а на втором этаже — камин, да такой, чтоб грел и душу радовал. Не оставил без дела и Петровича. Ему поручил мансарду, попросил довести ее до ума. Время не ограничивал, сказал лишь тихо, что хотел бы к Пасхе увидеть все в готовом виде. И люди взялись за работу, ведь человек не торгуясь, сразу отдал им половину денег и, оставив их одних в коттедже, сам уехал в город.

Тем временем Федор едва успел справиться со своими заказами и решил хоть немного отдохнуть, побыть дома пару-тройку дней. Оно и немудро, ведь вот как вышел из зоны, не успел дух перевести, как впрягся в работу. Месяцы прошли, а человек даже выходных не узнал. Сколько каминов сделал, ставил печи в баньках, но сам ни разу не попарился, оброс жесткой щетиной, заметно похудел, устал, но не сетовал. Успокаивал заработок. Федька даже свой счет завел в ближайшей сберкассе и однажды показал сберкнижку отцу, решил похвалиться.

Андрей Михайлович глянул искоса и сказал свое веское:

— Зряшное ты придумал. Не играй с государством в сбереженья. Оно подождет, когда такие, как ты, поднакопят, и устроит реформу. Вот и накроется твой вклад. Такое много раз бывало. Останешься с голыми яйцами. Деньгу, коль она появилась, надо с умом определять, в дело вкладывать.

— В какое?

— А ты подумай, пошевели мозгами, — предложил сыну. Федька всерьез задумался. Денег на вкладе было не столько, чтоб начинать какое-то дело, но главное уже теперь определиться на будущее, — решил человек.

Он шел домой, не оглядываясь по сторонам, не глазел на калитки и окна, и вовсе не ждал Кольку, какой внезапно схватил его за руку среди дороги и спросил:

— А почему ты не живешь в своем доме?

— Как это? Куда денусь? Вот иду домой!

— Я тебя давно жду, а тебя все нету. Сам говорил, что ты мой дружбан. А почему насовсем позабыл? Или тетку заимел? — глянул на мужика совсем серьезно, по взрослому.

— Никого у меня нет, Колька. И ни до баб! Работы много, нужно побольше «подзашибить», чтоб жить было на что. Усек, кореш? Пошли в магазин, купим тебе конфет, печеньев. Я за этот месяц классно заколотил бабок. Будем вечером чай пить, как господа.

Мальчишка бежал рядом, держась за руку Федьки. И засыпал его вопросами:

— А почему ты дома не спишь? Я все время смотрю в твои окна, а там совсем темно!

— В городе оставался. Заканчивал поздно. Не было смысла идти домой, а спозаранок опять возвращаться.

— Про меня навовсе позабыл…

— Ты ж не один. У тебя есть мамка и дед, тебе некогда скучать.

— Они есть, а я папку хочу заиметь! Своего! И чтоб он не уходил, а жил бы с нами дома.

— Колюнька, из меня такой не состоится. Это точно, придется тебе искать другого!

— А мамка говорит, что нам чужой дядька вовсе не нужен.

— Вот видишь! А ты меня зовешь.

— Ты же не чужой, вовсе свой. Даже Мурка тебя любит, как я к тебе на коленки лезет.

— Коль, одно дело, когда мы с тобой дружим. Другое — стать твоим отцом! Это надо, чтобы мамка и дед согласились, чтоб и я на такое решился. Все не так просто.

— А ты сам в папки ко мне не хочешь?

— Я ж твой друг! Разве этого мало?

— Дядь Федь, а почему большие дядьки такие чудные? Вот если б ты сделался папкой, я тебя из дому никуда не пустил бы. Мы с тобой катались бы на санках, а летом на самокате. Дед обещает весной велик купить. Во, погоняем по дороге наперегонки!

— Нет! Только ни это! — схватил Кольку на руки и шагнул с дороги. Ему снова вспомнился свой сын — мертвый, на обочине…

Федька вошел в магазин с Колькой на руках и, опустив пацана на пол, предложил:

— Выбирай себе чего хочешь!

Продавщица, услышав, отозвалась:

— Вот, счастливый малец! Где б мне такого мужика отхватить, чтоб о детях пекся? — глянула на Федьку игриво, с завистью и спросила:

— Иль уже семейным стал?

— Ага! Это мой папка! — вцепился Колька в руку мужика и, хвастливо глянув на продавщицу, добавил:

— Нам конфетов нужно. Много-много, и козьих наков!

Федька громко рассмеялся и поправил мальчонку:

— Конфет, разных, два килограмма и с кило козинак, — повернулся к пацану и спросил:

— Годится на первый случай?

Едва вышли из магазина, Колька повис на Федькиной руке и никак не хотел отпускать его домой, тащил к себе:

— Я тебя так долго караулил, а ты сбежать хочешь, не пущу!

— Дай переоденусь, да и умыться нужно, а то мамку насмерть перепугаю. Я скоро приду, — пообещал пацану.

— Я с тобой! Подожду, а потом вместе к нам пойдем, — не отстал мальчишка. Он насовал Федьке в рот конфет и тарахтел без умолку:

— Ты не думай, нашу мамку не испугаешь. Знаешь, какая она смелая! Вчера к нам из деревни дядька пришел и давай у мамки проситься, чтоб взяла его в дом дядькой. А мамка ему повелела уходить, а он не послушался. Мамка его ругала, а потом схватила веник и по морде тому дядьке насувала. Била, пока веник не разлетелся. А потом схватила того дядьку, да как швырнула с крыльца прям в двор и назвала плохо, мне те слова не велят говорить, за них по жопе больно бьют. И пообещалась тому дядьке, если еще придет, то яйцы в двери зажмет ему. А ведь это больно, — скорчил рожицу Колька.

— Значит, не придет больше, коль мамка прогнала! Но почему он тебе не понравился?

— Когда он пришел, вовсе как дурак со мной поздоровался. Сказал: — Привет, сопляк! — Я ему язык показал и ушел, чтоб не видеть. Вернулся, когда мамка уже колотила его. По башке, по морде, по спине, по жопе! А выкинула и долго плакала, сама себя дурой называла. Я так и не понял, почему так у взрослых смешно получается.

— Выходит, не склеилось у них…

— Дядь Федь, а у меня уже подружка есть. Я скоро женюсь на ней.

— Зачем спешить, дружбан?

— А чтоб потом тетку не искать. Вот перестанет ссаться в постель, я ее и приведу. Пускай у нас живет. Так лучше, правда?

— Не спеши, с этим успеешь.

— Ну ведь надо, чтоб кто-то в доме был. Делов много у мамки, а кто поможет? И я расту. Вот и хочу, чтоб когда большим буду, уже подружка теткой станет.

— Пока она вырастет, ты уже скольких девок сменишь? Плюнь на баб, не спеши и не думай о них. Я вот живу один и ничего! Да и твой дед, мой отец обходятся без старух.

— Мне дед сказал, что в доме две бабы много. Потому бабку не хочет приводить.

— Правильно делает, — поддержал мужик.

— Дядь Федь, ну ты там скоро соберешься? — терял терпенье мальчишка и торопил мужика.

Тонька не проявила особой радости, увидев соседа. Она только подоила корову и поставила перед обоими по кружке молока, принесла из кухни тарелку оладьев.