Дорога без возврата - 3 - Марик Лернер

— Почти пять лет мы с тобой знакомы, — укоризненно ответил я, — четвертый год ты на острове живешь, а такие глупые вопросы задаешь. Идем, — открывая дверь на улицу, сказал я. — Не стоит здесь.

У всех есть свои уроды, — пояснил я на улице. — Попросился бы в Клан, сам бы скоро понял. Не захотел, теперь не разводи руками в недоумении. Некоторые вещи с соседями не обсуждаются. Семейные дела решаются в семье и никак иначе.

Педофилов разных и тому подобную публику, мы просто режем. Это тебе не Москва, каждый на виду, такие вещи не спрячешь. Гомики сами уходят. Есть такая возможность жить и рядом, и не со всеми. На равнинах вполне встречаются, а к нам в Клан даже проситься не станут — нечего им тут делать. Леха поставил задачу плодиться, размножаться и заселять земли, а это не по ихней части.

Мы, Народ, в массе своей такое... патриархальное общество, сам знаешь. Подобных типов недолюбливаем, но стараемся не обращать внимания, если они между собой дурью маются. С другой стороны при ограничении рождаемости — это даже выгодно. Часть конкурентов на благосклонность красавиц отсеивается сразу, так что кроме легкой брезгливости никакого физического воздействия.

Но бывают ситуации, когда ходят по грани. Вроде и не нарушают ничего, но жить рядом с такими типами крайне неуютно. Вечно готовы ножом без всякой причины пырнуть или маму за дозу продать. Вот тут существует церемония лишения имени. Тебе про такое не расскажут за бутылкой — это внутренние дела. Когда семья изгоняет одного из своих без права отмены приговора и с этого момента он считается чужаком. Не такое уж простое дело, мало ли какие отношения бывают. Вот я в свое время тоже был не подарок, но все в рамках определенных правил и борьбы за место в стае. Если что, меня бы половина рощи поддержала.

Так что это суд — с адвокатами, прокурорами, присяжными, в присутствии совершенно незаинтересованных посторонних пауков, определяющими правду ли говорят и если оправдают, будут большие неприятности у того, кто все это затеял. Чтоб такое произошло, надо всех достать по самое не могу. Или представлять опасность для общества. Вот Леха в свое время под это дело со своими прогрессорскими идеями мог попасть, но единого мнения бы не вышло, и никто даже не попытался организовать мероприятие. Так что очень редко бывает, но случается иногда.

Это не казнь. Ни в коем случае! Изгнание. Только идти-то ему некуда. Никто не захочет принять подобного к себе. Он никто и звать его никак. Мы представляемся такой-то из рода, из семьи. Ему и сказать нечего. Из имущества, только личные вещи, даже родители смотрят сквозь него и не желают общаться. Про остальных и говорить не стоит, а территория принадлежит семье, и места для него там нет.

— И что тогда делать? — спросил после размышления Рафик.

— Много разных вариантов, — открывая дверцу машины, пояснил я. — Жить самому, но непременно ограбят, убивать не будут — так даже унизительнее. Попытаться попроситься в другую семью, но очень мало шансов. Надо быть уникальным специалистом и даже при том всю жизнь будешь из милости жить и никогда не станешь в иерархии выше определенного уровня, будь ты хоть трижды Мастер или великий воин, а это тоже унизительно.

Поэтому чаще всего выбирают легкий вариант. Отправиться в лес и убивать зеленых, пока тебя не прикончат, или вообще самоубийство. Только иногда находятся такие... стремящиеся отомстить. Прийти ночью и убить бывших сородичей. Они винят не себя за произошедшие, а всех прочих. Тут уж его будет ловить вся степь. Поймают — повесят на тонкой веревке, чтобы шею не сломать, а медленно удушить и другим неповадно было. Очень неприятная казнь, долго может мучиться.

На этом лекцию считаю законченной, — садясь на заднее сиденье, поясняю ему, — твое дело крутить баранку, а если увидишь на острове кого, подпадающего под твое понятие извращенца, прежде чем бить его или еще что, спроси сначала умных знакомых — что делать можно, а что нельзя. Лучше всего меня. Потому что бывают такие клоуны, но вполне безобидные типы.... В нашем понимании.

— А все-таки, — приземлившись на водительское место и обернувшись ко мне назад, спросил Рафик после недолгого раздумья, — как много я еще не знаю о вас?

— Ты про свою жену не все знаешь, а туда же, вопросы задавать, — лениво заявила Черепаха.

— И про то, как наша мадам любит подслушивать чужие разговоры, — радостно подхватил я. — Впрочем, это стандартная привычка всех пауков. Сидят в свободное время и слушают все, что их не касается. Эта еще и с применением современной земной техники.

— Нет, — взвился Рафик, — это что за такие намеки? Что именно я не знаю про Ленку?

— Не будешь бараном, задействуешь вот это место, — наклоняясь вперед и стуча ему пальцем по голове, посоветовал я. — Вспомнишь, кто такая собственно Черепаха и по какому поводу к ней приходят.

— И ждет тебя дома, — замогильным голосом сообщила она, — сюрприз. Надо было как в вашей сказке — отдай то, о чем не знаешь. Только мне без надобности. Заметила я странную закономерность, которую называю стадный инстинкт. Если у всех соседей по два-три ребенка, то как-то автоматически получается, что все дружно рожают и один ребенок уже удивительное дело. Причем от обеспеченности семьи это совершенно не зависит. У богатых может быть один, у бедных вообще ни одного. И в другой ситуации, как раз наоборот — один уже странно, вне зависимости от доходов.

А хотите, — сказала Черепаха, — я вам поведаю, какие мы идиоты?

— В смысле, — напрягся Рафик.

— Нет, ты в порядке, — успокоила его Черепаха, — не больше, чем мы оба.

Вот зачем нам девочку отдавать в школу? Чтобы красиво смотреться в собственных глазах? Или потому что так положено? Так нам земные законы под хвост. Все равно, еще месяц — другой и уедем. А ее что здесь одну оставим или с собой в Африку повезем?

— Ну и что тогда делать? — спросил я. — Выгонять поздно.

— Жене на воспитание отдай, — посоветовала Черепаха. — Все лучше, чем по улицам ходить.

— На остров? — переспрашиваю.

— Вот именно. Сделай доброе дело. Не понравится, вернется и все.

— А раньше никак нельзя было эти умные речи произнести?

— Зато, какой интересный опыт получится, — невозмутимо сказала Черепаха. — Приспособится к нашей жизни или нет.

— Домой поехали, — сказал я, подумав.

— Все равно не зря сходили, — поворачивая ключ в замке зажигания, порадовал нас Рафик. — Два настоящих паспорта на дороге не валяются. Опять же свидетельство о рождении... А она там в наше отсутствие ничего не стырит, растворившись в большом городе?

Черепаха издевательски засмеялась.

— Все ценное и стреляющее мы в «Сундук» сложили, — пояснил я. — Пусть попробует открыть. Если сможет, я сам ей премию выдам. Первый такой случай будет без знания кода. Найти при желании тоже не проблема, если голой не смоется. На то у нас и паучиха имеется, чтобы метки на нужных людей ставить и потом отслеживать и подслушивать. А захочет уйти, ее дело. Насильно удерживать никто не собирается.

Благотворительностью я заниматься не собираюсь. Кто не работает, тот не ест. Кто хочет остаться в Клане должен не просто трудиться, а очень хорошо работать. Зачем существует испытательный срок? Чтобы составить впечатление о поведении. Я даже кого из клановцев назначаю на должность, до месяца не утверждаю официально, а присматриваюсь, нет ли с ним проблем. Бывает, что просто не способны подняться выше на ступеньку. Десятник замечательный, сотник паршивый. Это не только армии касается, вся жизнь такая. Так что пусть доказывает свою полезность. То, что сразу сообразила, как можно хорошее впечатление создать и побежала нас кормить и поить в плюс. С одного случая выводов не делают. Нагрузить работой и внимательно посмотреть на реакцию нормальная тактика. Короче, поживем, увидим...

Глава 9

Земля. Первые деньги

 — Да, — сказал грустный пожилой человечек, откладывая в сторону таинственный инструмент. Для меня, естественно, таинственный, он то прекрасно знал, чем эта фигня отличается от обычного увеличительного стекла и что за манипуляции с кольцом он проводил последний час. — Все правильно. — В чем причина его грусти я не ведал, может хронический запор у бедняги или просто по жизни депрессивный тип, но запах был очень выразительный. Как у проигравшего в карты нехилую сумму.

Второй из присутствующих, подтянутый мужик лет пятидесяти с цепким взглядом и спортивной фигурой, намекающей, что он не забывает в свободное от добывания нефти из недр России время посещать фитнес-центр, поставил на стол маленький чемоданчик, обитый кожей, и жестом фокусника распахнул его. Я почувствовал себя в находящимся в малобюджетном боевике. Чемоданчик был заполнен пачками денег. Не так собственно и много. Подумаешь, всего каких-то три миллиона по 500, 200 и 100 евро. Кстати, не забыть потом выдать обещанную премию с добавкой Олегу Викторовичу. Я то рассчитывал на ту же сумму в долларах, а он постарался и привел покупателя с евро в клюве. По курсу гораздо приятнее. Рублей, правда, в чемоданчике не было, но обменных пунктов в городе сколько угодно.