Глаза войны - Вячеслав Миронов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Совещание с незнакомыми москвичами не предвещало ничего хорошего, но и мы не зря работали.
— Все? — спросил полковник у нашего шефа Мячикова.
— Все.
— Значит начнем. Прежде всего, мы прибыли, чтобы на месте разобраться с обстановкой, а также узнать, что у вас тут творилось сегодняшней ночью…
— Нормальная работа… — не выдержал Саша и подал реплику с места.
— Я предоставлю вам слово, Ступников… — ответил полковник, но был прерван на полуслове.
Отворилась дверь, и вошел дежурный, в руках он держал пять армейских алюминиевых кружек с дымящимся кофе, было видно, что руки ему жгло, поэтому он поставил кружки на край стола и потер обожженные руки.
— Это обязательно? — полковник обвел нас взглядом, мы расхватали кружки, и, дуя, начали прихлебывать черный напиток.
Не знаю, как удалось дежурному раздобыть водки, но он влил по паре ложек в кофе. Молодец!
— Иначе уснем! — Саша Ступников хватанул большой глоток и с наслаждением поставил кружку на стол, он тоже почувствовал живительную влагу в бездонной черноте кофе.
— Больше недели без сна на ногах, — пояснил Юрий Петрович Мячиков — он носом потянул воздух, учуял запах алкоголя и с завистью смотрел на нас.
«Ничего, Петрович, надо было раньше заказывать кофе, сейчас будет уже некрасиво. Сиди и завидуй, как нам повезло!» — подумал я, потягивая кофе. Эх, сейчас бы еще сигаретку выкурить!
— Продолжим. Итак, товарищи офицеры! Попрошу доложить по оперативной обстановке, и о проделанной работе. Не знаю, что и как вы тут работали, мы прибыли только вчера, но уже были звонки из Центрального аппарата, Генеральной прокуратуры и Администрации Президента. В зарубежных средствах массовой информации снова появились статьи о бесчинствах федеральных войск. Мы прибыли сюда не одни. И прокурорские работники, и военные и двое правозащитников. В Ханкале аккредитованные журналисты, как наши, так и зарубежные, просто атаковали пресс-центр, рвутся сюда приехать. Так что неожиданно это дело приобрело политическую окраску и получило международную огласку. Теперь давайте разбираться.
Это уже хорошо, добрый знак, что идет разговор о том, что есть желание разобраться в ситуации, а не махать мечом, снося головы направо и налево.
Первым начал докладывать Мячиков, он заметно волновался. Еще хорошо, что напротив сидят коллеги, а не прокуратура.
Докладывал толково, изредка заглядывая в бумажку, когда шла речь о цифрах. Отметил заслуги мои и Ступникова. С одной стороны — это хорошо, а с другой, если начнут «рубить лес», то нас первыми и «завалят».
Диктофон был включен, красный огонек помаргивал. Диктофон цифровой, на много часов работы рассчитан. Не было у нас с Сашей такой техники на встрече с агентами, а то просто сейчас отдали бы, чтобы они послушали, и не делали умные лица.
Потом пошли по старшинству. Ступников, потом Гаушкин, Молодцов, я и Разин.
В целом получалось очень даже перспективная картина. Каждый из нас знал свой кусок информации, лишь начальник владел всей полнотой, а тут мозаика сложилась воедино, и все стало на свои места.
Информация находила свое подтверждение во всех узловых местах, а это уже дорогого стоило.
Полковник посмотрел на часы.
— Пятнадцать минут перерыв! И попросите, чтобы мне тоже кофе принесли. Такой же, что и вам приносили, с водкой, — он усмехнулся.
Подполковники заулыбались и тоже попросили кофе.
Интересно, а если бы он зарычал на нас, то они бы уже рвали нас на части?
Вышли покурить на крыльцо. В кабинете у начальника остался и подполковник с ноутбуком.
— Как рука, Володя? А на фига рукав у куртки рванул? — я кивнул в сторону рукава.
— Да вот, попросил своих медиков повязку поменять, а им рукав мешал — рванули, но рукав обратно отдали, варвары! — Гаушкин притворно вздохнул.
— Ехал бы домой. — Я потянулся, хотелось спать, закурил.
— Чтобы я перед всеми родственниками появился в таком обличии? Они и так меня как в последний путь провожали. На перроне выли с причитаниями. Только не хватало «И на кого ты меня покинул-то!» А так, все остальное присутствовало. Заламывание рук, охи-вздохи.
— Обмороки были? — деловито осведомился Молодцов.
— Нет, до них дело не дошло! — Гаушкин потер раненую руку.
— Ну вот, а говоришь, что было как на похоронах. Обмороков не было, причитаний в полном объеме не было, — подвел итог незнакомый подполковник.
— А кстати, знакомиться будем? — деловито осведомился Молодцов. — А то мы вроде как припоздали, и не услышали, как зовут проверяющих.
— Гаврилов Сергей Александрович, — представился который постарше.
— Артюхов Максим Николаевич, — второй, тот, что пониже.
— Багров Никита Ильич, — средний по росту, чувствуется, что мужик тёртый, не первый раз на войне.
— А тот, что остался? — я кивнул в сторону распахнутой двери.
— А это Мухин Александр Петрович, — ответил Багров. — Аналитик! — Он поднял палец вверх. — Награжден Орденом «Мужества».
— Вторая командировка? А что он сделал? Вроде я не первый раз, но про такого не слышал. — Ступников пожал плечами.
— Он — аналитик! И анализировал ситуацию на Ханкале. — Багров усмехнулся.
— Можно по-разному анализировать, можно из крупинок информации собрать полную картину: например, где сидит душарская банда, и накрыть артобстрелом. — Я следил за реакцией приезжих. Провокационный вопрос я задал не случайно.
— Можно. — кивнул Багров — А можно стол умело накрывать и составлять победные отчеты. Умело составлять. Это, мужики, тоже искусство! За это дают не только ордена, но и звание досрочно. И не абы какое, «подполковник»! Въезжаете? — Багров снова поднял указательный палец вверх.
Было видно, что он издевается над наградой аналитика.
Остальные приезжие тоже усмехнулись. Недолюбливают они этого молодого «дикорастущего» подполковника. «Дикорастущий» — имеется в виду дикий карьерный рост. Иногда таких называли еще «акселератами». Чтобы получить «подполковника» досрочно, надо было совершить что-то очень героическое, минимум Масхадова или Басаева поймать. Я уже не говорю про Орден «Мужества». Среди тех, кто в погонах, эта награда ценилась высоко, точно так же, как и медаль «За Отвагу».
— А чего он с нами не пошел? — Ступников выбросил окурок и прикурил вторую сигарету.
— У него очень хорошая скоропись на компьютере. Он задокументировал все выступления, сейчас сопоставит с той информацией, что у него сидит в компьютере, и в зависимости от команды полковника Ивушкина будет либо вас хвалить, либо раздолбит к чертовой матери. — Гаврилов усмехнулся. — Не боись, мужики, вы сделали большую работу.
— А установка какая-нибудь была? — я посмотрел на проверяющих.
— Установка? Смотря от кого. Из Генеральной прокуратуры — чтобы прекратить этот чекистский беспредел, мол, сейчас не тридцать седьмой год. Из нашей Конторы — чтобы никто не порол горячку, если есть зерно истины — помогать, а если нет — то строго наказать. Правозащитники и местные, я имею в виду всех местных, кто звонил, выходил на Ханкалу — арестовать всех и отдать под суд.
— Ну, что? Каков вердикт? — Молодцов подался вперед.
— Вердикт? — Багров посмотрел на Вадима, потом обвел всех нас взглядом. — Вердикт один — какого черта вы все это не сделали неделю-две назад? Ведь если бы еще неделю «просохатили», то была бы такая бойня! А сейчас в спешке упустили многих «тузов». — Багров замолчал.
— И все-таки. Какой будет вердикт? — настаивал Молодцов.
— Молодцы — хорошо сработали. Сейчас можно всерьез говорить про Старые Атаги. Только нельзя тянуть кота за хвост, а то перегруппируются духи. И грош цена будет вашей информации. — Артюхов спокойно смотрел вдаль и будто сам с собой вслух размышлял.
— С прокуратурой что делать будете? — Гаврилов уже обращался к нам.
— Покажите, что мы нарушили, и военные принесут свои извинения. Все в рамках закона. — Володя Гаушкин смотрел на них чистым ясным взором.
— Военные принесут? — Багров усмехнулся.
— Принесут, — кивнул головой Володя.
— А какую реальную помощь вы нам можете оказать, кроме, конечно, того, что давать ценные указания и рассылать циркуляры? — Ступников спокойно посмотрел на приезжих, цедя дым сквозь зубы.
При этом дым окутывал нижнюю часть лица, путался в усах, стекал по ним тонкими нитями.
— А разве этого мало? — Гаврилов хитро, снизу вверх посмотрел на Сашу.
— Хотелось бы больше. Коль наказывать не собираетесь, то помощи бы реальной, — поддержал я Ступникова.
— Какой конкретно? То, что вы писали и передавали нашим предшественникам — нереально. Слишком со многими придется согласовывать. — Багров смотрел на нас открыто, говорил просто.
— Ежу понятно, что мы пойдем чистить Старые Атаги в ближайшее время. Так? — Ступников не мигая смотрел на Гаврилова.