Отзвук - Георгий Черчесов

— Ты почему в таком виде? — зашипел на него Алан.

— А? Моя куртка там, внутри, — тыча пальцем в агрегат, объяснил Казбек.

— И что она там делает?

Казбек помолчал для важности и небрежно бросил: — Десять минут, и моя куртка выползет оттуда, как новенькая!

— Ну конечно! — съехидничал Алан, и я был вполне солидарен с ним, потому что трудно было представить замызганную, всю в пятнах куртку Казбека новой.

Но через две минуты челюсти у нас отвисли: куртка и в самом деле приняла свой прежний законный светлый вид. Засиявший Казбек с сожалением посмотрел на штаны, которые давно просились в химчистку. Я испугался, — а вдруг он и штаны вздумает чистить? Видимо, такая мысль все же у него мелькнула, потому что он исподлобья посмотрел на меня, и только мой строгий взгляд остановил его.

Потом мы постояли у стиральных агрегатов, которые автоматически определяли по весу белья, сколько требуется воды, стирального порошка, без вмешательства человека заполняли барабан, стирали, полоскали, гладили, складывали и выдавали одежду в упакованном виде.

— Ребята, там чудо-павильон. Это надо видеть! — Казбек потащил нас в соседнее здание.

«Чудо-павильон» был заполнен строительными материалами и всевозможными атрибутами домашнего быта, в общем, что-то вроде наших «Тысяча мелочей» или «Все для дома». Но сравнение, конечно, чисто гипотетическое. Ведь у нас как? Бродишь по залам «Тысячи мелочей», вроде бы есть выбор, и магазин выполняет план, — а понадобится краник, ножницы, долото, сиденье для туалета, сверло, мыльница, отвертка, да мало ли что еще — увы, в ответ только неизменное «Нет в продаже…»

А здесь есть все, более того, товар расставлен строго по логике, чтобы не бегать из секции в секцию. Понадобилось что-то для ванной, — иди к соответствующей вывеске. Для начала нам предстали несколько ванных помещений в натуральную величину, оборудованных на разные вкусы — от ультрасовременного до стиля ретро. Предпочитаешь голубой цвет — пожалуйста: голубой фаянс, голубая ванна, голубой умывальник, голубые полки, стены облицованы голубой плиткой, даже скамейка для ног голубая…

Весь длиннющий ряд открытых витрин уставлен всем необходимым для ванных. Десятки разнообразных по форме, по размерам, по цвету ванн, плиток, полок, раковин, краников, душевых установок, зажимов для полотенец, скамеек… Зеркала от огромных до миниатюрных, кроме отражающих натуральную величину уменьшающие или, наоборот, увеличивающие, хотите в полтора, два или более раз — по вашему желанию…

— Ребята, у меня уже рябит в глазах. Девяносто восемь видов насчитал.

Казбек стоял перед стеной, которая была обвешана образцами обоев всех цветов и оттенков — моющихся, самоклеющихся, бумажных…

А дальше в длинный ряд выстроились кабины, как оказалось, душевые. Когда у тебя нет ванной, то вот, пожалуйста, можешь установить любую из этих кабин. Одна со стенами из цветного стекла. Рядом подешевле, стенки из водонепроницаемого пластика. А если у тебя совсем худо с деньгами, то бери вон ту, обтянутую целлофановой пленкой, стоит гроши. А дальше несколько вариантов душевых, предназначенных для автобусов и даже для вертолетов.

Мужчина в светлом костюме и с черным галстуком-бабочкой с интересом посматривал на нас. Ему нравилось, что мы так внимательно изучаем продукцию. Стараясь быть ненавязчивым, он с расстояния трех-четырех метров прислушивался к нашему разговору, пытаясь угадать, на каком языке мы беседуем. Но откуда ему было знать осетинский?

Когда же мы стали живо обсуждать панели для комнат — а их было несметное количество: раздвижные, гармошкой, прикрепляемые намертво и съемные, под дуб, бук, красное дерево, даже под березу — мужчина с бабочкой не выдержал, подошел к нам, поклонился, пожелал доброго дня, представился коммивояжером фирмы и деликатно спросил, откуда мы.

Алан развел руками, мол, совсем не понимаю. Тогда служащий стал называть одну страну за другой. Когда очередь дошла до Кувейта, Алану надоело, и он кивнул.

— Вы желаете что-то приобрести? — с надеждой произнес фирмач. — Крупной партией?

— Была бы моя воля, дружище, все бы отправил домой, — пошутил Казбек.

Я с грехом пополам перевел. Фирмач заулыбался, в предвкушении крупной сделки заюлил, затараторил, хватаясь то за одну вещь, то за другую, потом жестом предложил нам углубиться в закуток, где стояло несколько столиков, заставленных бутылками.

— Битте, битте, — настойчиво усаживал он нас, ловко откупоривая бутылки: — Кока-кола? Виски? Джин?

— Он нас за бизнесменов принимает, — высказал догадку Алан и предупредил меня: — Ты уж поведи разговор подобающим образом.

Я приосанился и задал вопрос, который меня действительно очень интересовал:

— Скажите, пожалуйста, здесь выставили специально сделанные эталоны или все это есть в продаже?

Человек с черной бабочкой обиделся.

— Фирма выставляет на ярмарках лишь то, что имеется в каждом магазине, принадлежащем компании, — отчеканил он и поджал губы.

— Вот как? — удивился я. По моему глубокому убеждению, товары и станки должны изготовляться для выставок специально и не иметь аналогов. По крайней мере, до сих пор я сталкивался только с подобной практикой.

— Мы дорожим честью фирмы, — выдержав паузу, продолжил служащий. — И готовы предоставить вам какое угодно количество нашей продукции самого высокого качества. Битте! — показал он на рюмки.

Когда мы втроем дружно потянулись к кока-коле, его брови поползли вверх, но потом он понимающе кивнул:

— Кувейт…

— Он думает, что мы мусульмане, и как истинные правоверцы, не употребляем алкоголь, — объяснил по-осетински Алан.

— Какой товар желаете? На какую сумму? В какие сроки и какими партиями? — поставив рюмку на стол и придвинув к себе блокнот, представитель фирмы приступил к деловой части беседы.

Я перевел его вопрос на осетинский, добавив:

— На сколько миллионов возьмем?

Казбеку пришлась по душе роль бизнесмена, и он выпрямился, соколом посмотрел на приготовившего ручку с золотым пером фирмача. Алан, пустив в ход все свои актерские способности, повернулся к танцору:

— Пусть скажет… младший компаньон.

Казбек почувствовал важность момента, — у меня даже мелькнула мысль, не забыл ли он, что у нас нет миллионов, — вытянувшись, как струна, поднял глаза к потолку:

— Давай на полмиллиончика!

— Чего скаредничать? — поддел я его. — Вали сразу на миллион.

И Казбек, ни секунды не колеблясь, согласился, излишне энергично для серьезного бизнесмена тряхнув своим пышным чубом.

Служащий смотрел на нас как завороженный — он и в самом деле видел в нас сказочно разбогатевших на нефти арабских нуворишей и ждал чуть ли не сделки века. Однако игра зашла далеко, и я сказал:

— Простите нас… нам надо запросить мнение… президента компании. — И поспешно поднялся: — Мы зайдем дня через два…

Казбек степенным кивком головы поддержал меня, точно давал мне согласие повременить на два дня с миллионным контрактом.

Разочарованный фирмач никак не желал проститься с нами, вернее, со своей несбывшейся мечтой.

— Вы не можете мне оставить свои визитки?

У Казбека — визитка? Я чуть не прыснул.

Но представитель фирмы ждал, и я подвинул стул к столу, прижал ладонь к груди в знак благодарности. Алан и Казбек в точности скопировали мои движения, прижали руки к груди, правда, Казбек почему-то почти к животу, и, гордо подбоченившись, мы пошли прочь.

Уже у выхода из павильона фирмач догнал нас и всучил каждому конверт с проспектом выпускаемой компанией продукции. В ответ мы чинно пожали ему руку. И тут наш друг Казбек, желая оставить неизгладимое впечатление своей культурой, слащавым голосом протянул по-русски: — Спасибо…

Услышав благодарственное слово, фирмач поклонился с блаженной улыбкой на лице и так. и застыл в поклоне. Секунды бежали, а спина его все еще была согнутой. Я испугался, не окостенел ли навеки. Но вдруг немец резко выпрямился, и в нас выстрелил негодующим взглядом совершенно другой человек — с гордой осанкой, с искривленным гримасой превосходства ртом. Поправляя галстук-бабочку, он свирепо покосился на нас, и мне показалось, что рука его сейчас потянется к врученным нам проспектам и он пролает, что они попали не по назначению.

— Смываемся, ребята, — шепнул я. — И молите бога, чтоб он вечером не нагрянул на концерт. Узнает, кто мы, — не сдобровать нам, ждите нагоняя от министра.

Ночью, когда мы возвращались с концерта, Аслана Георгиевича остановил портье и сказал, что ему уже дважды звонила фрау Дитрих, и если господин министр немного подождет, его соединят с хозяйкой фирмы. Аслан Георгиевич попросил меня подождать. И, действительно, через минуту в трубке раздался громкий голос Елизаветы Фридриховны: