Пророк - Анатолий Юркин

— Оро, мальчик.

— Оро, сосед.

— Сосед? Почему ты называешь незнакомого человека соседом?

— Мы все соседи по планете. Планета зовется Перуникой, значит, мы все соседи и звать всех нас одинаково — «перуничи».

Незнакомец прикрыл улыбку узкой, почти женской ладонью.

— Прямо беда, хоть в путь не отправляйся. Если мудрец выходит на дальнюю тропу, быть у него интересной встрече с умным мальчишкой. Из какого ты племени?

— Я родился на берегу реки, но последний сезон дождей провел среди кочевников.

— Какому богу поклоняется твое племя?

— Племя моей бабушки поклонялось Говорящему Камню. Мы долго шли на восток. Но с моим отцом осталась часть речного племени. Я думаю, теперь мы не должны скрывать любви к Большой Рыбе. А кочевники, среди которых я жил, почитают Яр-Ярика.

— Надо же, можно в пути встретить подростка, который говорит «я думаю». Узнаешь его поближе, и выяснится, что ему есть чем думать. Умный ответ, но я так и не понял, каким же богам поклоняется мой собеседник.

— Я почитаю всех богов, которые не приносят вреда людям.

— А есть такие?

— Я не знаю, но, может быть, племя перумов поклоняется злым богам.

— Бедные перумы, — притворно вздохнул мужчина. — Где же их тропа пересекалась с путем юного незнакомца?

— Мое племя часто обижали перумы.

— Теперь понимаю, ты из племени людей с мокрыми боками.

Собеседники помолчали.

— Тебя не обидело то, что я назвал племя твоей бабушки «людьми с мокрыми боками»?

— Нет. Вы же не поддадитесь чувству детской обиды, если я буду рассказывать о вашем племени как о людях с мозолистыми пятками?

— Ха-ха! Рассмешил! Конечно нет. А ты забавный мальчишка. Сообразительный и смелый. Такой человечек у меня почитается за долгожданного гостя.

Мужчина взглянул Лориану прямо в глаза и протянул ладонь для рукопожатия. Правда, ему пришлось с некоторой заминкой выпутывать руку из бесконечного числа складок на рукаве. Подросток, не понимая, что происходит, вытянул перед собой раскрытую ладонь левой руки.

— А, ты не знаешь, что такое крепкое мужское рукопожатие, — отметил незнакомец. — Мужчины здороваются правой рукой.

Лориан переменил руку.

— Меня зовут Фаддий.

— А меня — Лориан.

— Маленький обманщик. В твоем племени нет имен.

— Меня прогнали из племени за то, что я сам себе дал имя, — поспешил объяснить подросток. Ему так не хотелось обижать собеседника в яркой одежде цвета речного заката.

— Видишь? Такие временные стоянки кочевники называют «семавитами». Семавит редко обносится оградой. Обычно семавиты устраиваются у источника воды. Небось любишь воду, а? — Фаддий погладил выбритый подбородок. — Рад, поди, и в нашем источнике поискать каменную рыбу?

Среднего роста, с широким лицом и густыми бровями, нависшими над узко посаженными добрыми глазами, с жестким ежиком темных волос, Фаддий нервно кривил узкие бледные губы. Лицо его при этом двигалось, натягивая тонкую кожу гладко выбритых щек. Крепкая шея забавно контрастировала с короткими руками. Вскоре выяснилось, что странное одеяние на Фаддия надевают обслуживающие его люди, и, вдобавок, лишь в том случае, когда предвидится встреча с вождем племени или беседа с незнакомым человеком. Обменявшись с Лорианом рукопожатием, Фаддий позволил помощникам снять с себя многоскладчатый балахон. Уже без посторонней помощи он переоделся в одежду, более подходящую для путешественника, — красный холот, расшитый золотыми нитями. Иногда холот подпоясывался широким переплетением веревок, и Фаддий любил поигрывать бахромой кисточек, но чаще носил жесткий пояс, в кармашках которого хранил драгоценности — перстни в ореховых скорлупках. Переодеваясь и проверяя драгоценности, он даже что-то напевал!

Знания — вот чем обладал Фаддий в изобилии. Но человеческое знание требует зрителя и единомышленника, как женская красота остается невостребованной без почитателей и влюбленных. Душа Фаддия ликовала — он нашел подростка, которого научит всему, что знает сам! За этим занятием обратная дорога на запад, в деревню грамотных, покажется куда короче. Измученный скучной дорогой, он испытывал чувства, равные тем, что возбуждают кокетливую купальщицу, рассмотревшую в прибрежных кустах подглядывающего юнца.

Фаддий не был одиноким путешественником, но он был оратором, лишенным слушателей, человеком, не чуравшимся педагогических экспериментов. Фаддий путешествовал с мужчинами из крохотного племени, которое обожествляло его за ум и способность вести нескончаемые беседы.

— Очень часто на Ойкумене уроды становятся живым божеством племени, — рассказывал Фаддий об увиденном в странствиях.

— Какие уроды? — с интересом спрашивал Лориан, никогда не забывавший о шестипалых.

— Разные. Девочка с тремя глазами, мальчик с шестью пальцами или мужчина, родившийся с хвостом. Я видел шамана с огромными шишками на лбу — тоже неплохой способ взять власть над людьми. Не завидуй моему положению. Для этого маленького народца я — этакий говорящий уродец. Способность издавать звуки и вести заумные беседы они расценивают не иначе как уродство.

Когда-то Фаддий был изгнан из племени. Долго жил в деревне грамотных, любил замужнюю женщину Асколу, жену одного из главных управителей деревни. Из деревни, впрочем, его тоже изгнали за то, что создал новое божество. К Трехморью он отправился с идеей нового божества. Путь на запад разонравился Фаддию с тех пор, когда закончились леса и появились горы. По степи он недолго странствовал в одиночестве. Фаддий быстро нашел примитивное племя, которое убедил сменить прежних покровителей на нового бога. Совершить такой грандиозный духовный переворот в людских душах оказалось возможным по причине его необъяснимого уродства. Эти люди от рождения были лишены речи, но наделены слухом. Слух сохранялся у них и при взрослении, но никто из молчунов не был способен к навыку речевого общения. Общались несчастные с помощью жестов, мычания и вскриков. Поэтому племя особенно ценило общие молитвы — когда все собирались в круг и слушали размышления Фаддия. Впрочем, такое «удовольствие» быстро наскучило самому Фаддию. Побаловавшись ролью живого бога, он отправился на восток, взяв с собой сильных и преданных мужчин, в обязанности которым вменялось заботиться о вожаке и нести тяжелые плетеные короба с одеждой. Никто из них не знал цели странного путешествия. Ни сопровождение, ни сам Фаддий. Но где-то одинокого мудреца ожидала деревня, единственная во всей Ойкумене, обитатели которой развлекались заумными беседами. Пока до этой деревни оставалось много месяцев пути, Фаддий связывал надежды с дорогой. Его подвижный острый ум изнывал от недостатка собеседников. Встречу с Подростком-Который-Сам-Дал-Себе-Имя Фаддий расценил как подарок судьбы.