Группа первая, резус положительный - Александр Звягинцев

– Часа два назад тут топтались, – заметил подполковник, поднимая рацию. – Ребята, глаз-ватерпас – шарьте по щелям, где-то рядом они!..

Забыв про мороз и усталость, солдаты стали лихорадочно обшаривать щели и разломы на сверкающей поверхности ледника, залитого ярким солнцем.

Наконец раздался крик радиста:

– Батя, я нашел!.. Здесь они!..

Вслед за подполковником Сизовым в расщелину спустились трое солдат. У одного из них была санитарная сумка с красным крестом. Он тут же бросился к Савелову и приложил ухо к его груди.

– Жив и даже не очень побился! – торжествующе крикнул солдат.

Сизов пошел по уходящей за ледяной выступ веревке и, заглянув за него, застыл – на ледовых ребрах расщелины было распластано окровавленное тело человека в незнакомой изодранной униформе, на которой еще можно было рассмотреть шеврон с орлом и надписью «Армия Соединенных Штатов Америки».

– Американец, батя? – удивленно спросил у Сизова кто-то за спиной.

– Это что же получается? Наш в трещину улетел, а этот… американец спасал его, что ли? – тихо осведомился белобрысый старший сержант. – Там, наверху, в расщелину две кровавые борозды идут, – пояснил он в ответ на вопросительный взгляд Сизова.

Рука подполковника потянулась к шапке, но голос санитара заставил его поспешно отдернуть от нее руку.

– Дышит еще, батя! – укоризненно сказал тот. – Но кровищи потерял – больше некуда…

– Ребятки мои! – спохватился Сизов. – Что ж мы стоим остолопами?! Спиртом их растирать… и внутрь, а потом медвежьим салом – может, спасем еще, ребятки!.. Сверхлюди они, коль этот треклятый ледник одолели!..

– Чего они через ледник-то поперлись? – протянул санитар.

– Значит, нужда или военная необходимость в том была! – строго оборвал его подполковник и подхватил на руки застывшее, без каких-либо признаков жизни тело лейтенанта Шальнова, одетого в изодранную униформу «зеленых беретов» армии США.

Вырвавшаяся из тесноты ущелий река широко разливалась по «зеленке», окаймляющей предгорья, за которыми взметнулись ввысь заснеженные пики хребта. Дикие берега реки были покрыты высокими, по пояс, травами и широколистными кустарниками. Из глубины «зеленки» порой неслись трубные звуки самцов-оленей, заполошное хлопанье крыльев перепелов и жирных фазанов.

Американец перевел взгляд с «зеленки» на просвечивающие сквозь кроны деревьев заснеженные вершины и воскликнул:

– Какой дикий, первозданный мир!

– У меня этот первозданный уже в печенках! В горах хоть видно далеко, а здесь за каждым кустом «дух» ждать может, – хмуро бросил Сарматов. – Под ноги глядите, мужики, как бы на змеюку не напороться! – предупредил он шагающих впереди Алана и Бурлака.

– Почему вас не ищут со спутника, майор? – допытывался американец.

– Не ищут… значит, никто из ребят капитана Савелова к нашим не прорвался, – с горечью ответил тот. – Или произошло что-то незапланированное…

– Или информация, которую ждет от меня Лубянка, устарела, – подхватил мысль полковник. – А может, твои боссы нашли другое решение проблемы?

– Это было бы свинством с их стороны.

– Скажу тебе по секрету, майор, – хмыкнул американец. – Среди политиков и высших чинов спецслужб очень часто встречаются свиньи.

– Что, и у вас там в ЦРУ тоже бардака хватает? Кстати, полковник, профессионалы из ЦРУ тебя тоже не ищут из космоса, хоть и знают, что ты жив. Почему?..

– Ответить пока не могу. Может, ждут сигнала от моего радиомаяка…

– Не понял?

– Часы, которые ты у меня конфисковал при захвате и выбросил в реку, были снабжены радиомаяком с моим личным кодом. Хорошие часы, в титановом корпусе – подарок шефа в Лэнгли. Лучше бы ты взял их себе на память о нашей встрече.

– Я похож на мародера? – поднял брови Сарматов. – Руку твою тогда разнесло так, что браслет на ней не сходился. Впрочем, о радиомаяке в часах я тогда подумал. Приходилось с такими штуками дело иметь…

Американец бросил на него косой взгляд:

– Оставил бы часы – группа твоя не погибла бы…

Сарматов обжег полковника гневным взглядом, но сдержался.

– Плечо болит? – поменял он тему разговора.

– О, эта проблема почти снята! – Американец поднял руку и энергично сжал пальцы в кулак. – Но осталась другая проблема. Скажи, майор, как твои объяснят мой захват?

– А никак… Мы тебя взяли на афганской территории, на которой мы находимся по просьбе афганского правительства с «интернациональной» миссией.

– Я не об этом, – отмахнулся американец. – Как ты думаешь, что от меня хотят на Лубянке?

– Я же сказал, это не мои проблемы! – отрезал Сарматов.

– И все же! – не отставал американец. – Они ведь для того, чтобы меня заполучить, суперпрофи не пожалели. Не нравится мне вся эта история, Сармат.

– Признаться, мне тоже, полковник.

Американец бросил на Сарматова задумчивый взгляд.

– Ты что-то слишком откровенен со мной. Почему бы это? – спросил он через паузу. – Хочешь не хочешь, а русские с американцами враги.

– У тебя искаженное представление о русских, только и всего, – пожал плечами Сарматов. – Впрочем, это тоже не моя забота.

– Странно, – пристально глядя на него, сказал американец. – Иногда мне кажется, что мы с тобой знакомы всю жизнь и, если бы встретились при других обстоятельствах, то, скорее всего, стали бы друзьями. Но иногда ты мне кажешься заклятым врагом, с которым нет никакого резона пытаться искать общий язык.

– Я человек войны, полковник. А войны, кроме пушечного мяса, требуют таких, как мы с тобой, будь мы трижды прокляты! Наверное, поэтому между нами много общего.

– Войны – двигатели прогресса, – саркастически усмехнулся американец. – Они всегда были и будут, во всяком случае, в обозримом будущем мы с тобой без работы не останемся.

– О прогрессе можно спорить, но то, что война и убийство заложены природой в человека, тут не поспоришь, – отозвался Сарматов. – Я много раз поражался, как в первом же бою с молодыми солдатами происходит какое-то странное преображение… Изменяются походка, лицо, глаза… В них пробуждается что-то очень древнее… На генетическом уровне воин пробуждается, так, что ли?.. Но в то же время сразу почему-то становится понятно, что некоторым из них природой не дано стать воинами, даже если они будут очень стараться подавлять в себе страх.

– Ты осуждаешь их?

– Как можно осуждать березу за то, что она белая, а сосну за то, что на ней растут иголки? Я просто говорю о том, что солдатами, на мой взгляд, все же рождаются…

– Согласен, Сармат, – кивнул американец и неожиданно спросил: – Откуда у тебя такая фамилия? Я размышлял над этим, но мне кажется сомнительным факт, что ты потомок скифов-сарматов.

– Все мы в России потомки скифов-сарматов, – усмехнулся майор. – Говорят, мой далекий предок для полководца Суворова однажды степного коня объезжал, тот увидел, как он с диким жеребцом управляется, и назвал его в шутку Сарматом, ну, а мы, потомки его, стали Сарматовыми. До революции мои деды и прадеды коней разводили, даже к царскому двору чистокровных дончаков поставляли. Кстати, а как твоя фамилия, полковник?

– Джордж Метлоу, – с кривой усмешкой ответил тот.

– Настоящая или опять липовая, как в Никарагуа? Тогда, если мне не изменяет память, ты был неким Френсисом Корнелом?

– Нет, эта настоящая, – улыбнулся американец. – Ну вот, можно считать, что я сделал Лубянке первое признание.

Солнце между тем клонилось к закату. Низкие лучи просвечивали «зеленку» и широкую каменистую пойму реки нестерпимо ярким светом. Зубчатые скалы, нависающие впереди, плыли в жарком мареве испарений, будто по воздуху, и казались они сейчас призрачными замками из восточных сказок о приключениях Синдбада-морехода. И фигуры бредущих впереди Алана и Бурлака тоже казались нереальными. Но вот Алан и Бурлак замерли на месте. Вглядываясь вперед, они стали к чему-то тревожно прислушиваться.

Сарматов сорвал с плеча пулемет и тоже насторожился, стараясь понять, что взволновало бойцов, но все посторонние звуки гасил сильный рокот воды между округлыми речными валунами. Вертолет, неожиданно вырвавшийся из-за нависшей над «зеленкой» зубчатой скалы, застал группу врасплох. До ближайших кустов по обе стороны поймы было метров по сто. Пилоты явно засекли заметавшуюся группу вооруженных людей и, держась в створе солнечного шара, направили вертолет черным хищным зверем прямо на них.

– Из-за ярила-светила не пойму: то ли за тобой твои профи «Апач» прислали, то ли наши за нами «Камова», – вскинув вверх ствол пулемета и до рези в глазах всматриваясь вверх, процедил сквозь зубы Сарматов.

– Увы, за вами! – обреченно воскликнул американец, увидев сверкнувшие под фюзеляжем вертолета не привычные салазки, а шасси с резиновыми колесами, и, тяжело вздохнув, добавил: – Бог опять тебе помогает, Сармат.