Мертвый кортеж - Олег Бондарев

— Вот и я о чем! Ладно, удачи с твоими делами, Смеш. Надеюсь, все устаканится.

— Спасибо, Бак. Я тоже надеюсь. До связи.

— До связи, — сказал Хорник и водрузил трубку на рычаг.

Затем он откинулся на спинку кресла и, сплетя пальцы рук, блаженно улыбнулся.

Ему доставляло неслыханное удовольствие глумиться над нелепым Моукером, который мнил себя сильнейшим звеном Квартета, а на деле был обычным убогим паяцем, лишь по праву наследования получившим свой клочок столицы. Глумиться над подобными зарвавшимися выскочками — одно удовольствие. Эх, знал бы Алекс, кто повинен в пропаже его драгоценного груза!.. Хорник ухмыльнулся, весьма довольный собой.

Ладно, к Вирму Пересмешника, к Вирму Гейла, к Вирму мирскую суету. Пришла пора заглянуть внутрь шкатулки и, наконец, узнать, что за неведомую штуковину Пересмешник так жаждал заполучить.

Руки немного дрожали от волнения, но Хорник заставил себя успокоиться. В конце концов, это всего лишь вещь, пусть и созданная с помощью темной магии.

Разломав печать, Бак резким движением откинул крышку и тут же отпрянул, словно опасаясь, что из проклятой шкатулки выпорхнут рогатые горгульи Вирма и утащат незадачливого мафиози в Покойное царство. Лишь минуту спустя, убедившись, что твари не спешат показываться наружу, Бычара решился заглянуть внутрь.

Сдержать возглас разочарования не получилось: уж больно велико оно было.

В шкатулке лежала иголка и нитка.

И все.

Длинная нитка, вдетая в ушко блестящей иголки и завязанная двойным узелком.

Что же это получается? Весь сыр-бор, вся секретность, махинации и убийства — из-за вот этой вот ерунды?..

Постой, Бак. Не спеши. Усмири гнев и попытайся все осмыслить. Не может быть, чтобы Пересмешник заказал бесполезную ерунду. Наверняка в этой иголке сокрыта какая-то могучая магия.

Знать бы еще, как ее использовать!..

Может, на донышке лежит инструкция?

Преодолевая страх, Бычара запустил руку в шкатулку и, ухватив иголку двумя пальцами, медленно поднес артефакт к лицу, чтобы рассмотреть получше.

Ничего необычного, по крайне мере, на первый взгляд.

Хотя, конечно, ожидать, что она сразу же начнет метать молнии и рушить дома, тоже глупо. Только в сказках ведьмы с колдунами устраивают фейерверки на потеху детишкам. В жизни все куда спокойней, тише, циничней…

— Ай! — воскликнул Бычара.

Окровавленная иголка выпала из его рук обратно в шкатулку.

— Что случилось, сэр? — приоткрыв дверь, внутрь заглянул обеспокоенный дворецкий.

— Все в порядке, Арнольд, — отозвался Бак, хмуро покосившись на слугу. — Просто… палец уколол.

— Прикажете нести бинт? — спросил Арнольд, входя.

В руках он держал поднос с завтраком хозяина.

— Ваты мне притащи, и хватит, — буркнул Хорник.

Зажимая ранку большим пальцем, Бычара снова посмотрел на иголку. Вскипел он, как обычно, в момент; побагровев лицом, вскочил и захлопнул крышку с такой силой, что шкатулка едва не развалилась на части.

— Выброси эту бесполезную дрянь! — рявкнул он Арнольду. — Видеть ее не желаю!

— Как прикажете, сэр, — покорно кивнул дворецкий.

Водрузив поднос на стол, слуга подхватил шкатулку под мышку. Бак провожал злосчастный артефакт обиженным взглядом. Лишь когда дворецкий распахнул дверь и занес ногу в черной туфле над порогом, Бычара окликнул старика:

— Арнольд!

— Да, сэр? — слуга вопросительно посмотрел на хозяина.

— Оставь пока, — с явной неохотой буркнул Хорник. — Выкинуть всегда успеем…

Дворецкий медленно вернулся к столу и поставил шкатулку на прежнее место.

— Иди, — сказал Бычара, мрачно глядя на слугу из-под сдвинутых бровей.

Тот подчинился.

— И про вату не забудь! — крикнул Бак вдогонку.

— Да, сэр, — пообещал Арнольд и вышел прочь.

«Нет, выкидывать „безделушку“ Моукера еще слишком рано, — думал Бычара, хмуро рассматривая злосчастную шкатулку. — Прежде надо проверить артефакт тем, что, собственно, его и создало, — магией».

А это значит, пришла пора звонить волшебникам.

Благо, в этой сфере у Бычары тоже имелся свой человек.

Пиво в «Петухах» было на редкость дерьмовое. Гейлу Шуйцу, привыкшему к темному гултенбургскому элю, после первого глотка захотелось выплеснуть желтые помои в лицо трактирщику и потребовать свои деньги назад. Но хозяин «Петухов» был слишком крупным и хмурым, чтобы проделывать с ним подобные трюки, а ввязываться в бессмысленную и утомительную драку в чужом городе наемнику не хотелось. И потому он продолжил сверлить стенку напротив пустым взглядом и вливать в себя вонючую жижу, надеясь, что она в конечном итоге принесет ему желаемое расслабление после утомительного дня.

А впереди ведь еще обратная дорога… Целые сутки в пути.

В Гултенбурге Шуйц считался «мастером на все руки». Какая бы задача ни стояла перед наемником, обширные связи в нужных кругах и собственный опыт позволяли ему добиваться положительного результата. Он мог бы достичь гораздо большего и давно сгинуть, как десятки иных одаренных и наглых, но Гейл решил не идти по этому скользкому пути. Он просто занял свою нишу и преспокойно в ней находился, время от времени решая чужие проблемы за солидный гонорар.

Дело Бычары несколько отличалось от других.

С Хорником Шуйца свел общий знакомый, один из бандитских главарей Гултенбурга, сразу предупредив, что отказывать подобным людям «вредно для здоровья». Такой подход сразу не понравился Гейлу — он не слишком любил работать под постоянным давлением. Однако давать от ворот поворот члену легендарного бокстонского Квартета Шуйц не решился, и вскоре они с Баком ударили по рукам. К счастью, требовалось от Гейла не так уж много: подменить накладные двух кораблей, встретить груз в Бокстоне и устранить одного малозначительного типа, продавшего Моукера с потрохами. В принципе, ничего особенного, тем более для такого опытного наемника, как Шуйц.

Однако червячок сомнения до сих пор копошился где-то внутри. Казалось бы — дело сделано, деньги получены, и проклятый артефакт больше не болтается в кармане, однако на душе у Гейла было неспокойно.

Вирм его дернул ввязываться в разборки между бокстонскими кланами!..

Надо бежать из столицы, решил наемник, опустошив кружку наполовину. Возвращаться в Гултенбург как можно скорей, чтобы вновь почувствовать ту самую потаенную магию родных стен, которая придаст уверенности в собственных силах и очистит мозг от шелухи страхов и переживаний.

Допив пиво, Гейл бросил на стол несколько смятых купюр — что-то вроде четырех долларов — и устремился вверх по лестнице, поминая дурным словом мерзавцев, поставляющих в трактир столь отвратное пойло. «Как приеду, первым делом непременно выпью нормального гултенбургского эля», — решил Шуйц, идя к двери своей комнаты.