Мой адрес - Советский Союз! Том третий - Геннадий Борисович Марченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А я по возвращении первым делом встретился с Хомяковым, посвятил его в свои планы, подстраховался, так сказать.
— А что, лично мы с женой с удовольствием сходили бы на такой концерт. Или как его назвать, поэтический вечер? Ну не суть важно, главное, чтобы какие-нибудь диссиденты не приехали. Тогда просто мероприятие отменят, и ты заодно попадёшь в какой-нибудь «чёрный список». Да и я, если за тебя впрягусь, получу по шапке. Ты хорошо подумал?
— Евтушенко обещал, что приедут сплошь благонадёжные.
— И всё равно, пусть сначала список сообщит, кто именно едет. А завтра утром я сделаю звонок начальнику областного Управления культуры. Мы с ним более-менее знакомы, он в курсе, что я культуру также курирую.
— Да? А я и не знал, что курируете.
— Ну вот теперь будешь знать, — усмехнулся Хомяков. — В общем, придётся заручиться и его принципиальным согласием. Я договорюсь о встрече, и вместе сходим. Насчёт студии… Поговорю с Уткиным, надеюсь, тот не станет протестовать. Но ты к нему на всякий случай зайди, уточни все детали.
В Управление культуры мы сходили на следующий день, во второй половине дня, когда я освободился с последней пары. Ведомством в эти годы руководил некто Аркадий Валентович Зимин, человек с интересным отчеством. Валент — надо же, как его батю нарекли. Не иначе родители химией увлекались, всякой валентностью. Тот меня выслушал, покивал, что-то пометил карандашиком в общей тетрадке.
— Ну а почему бы и нет? — наконец сказал Зимин, глядя на меня сквозь стёкла очков. — Такие личности, как тот же Евтушенко, не так часто наш город посещают, думаю, народ пойдёт. Театр драмы я на такое дело, уж извините, не дам, там худрук такой, что обком партии жалобами засыплет, я его знаю. Цирк… Сейчас сезон, по пятницам, субботам и воскресеньям представления. Если только в такие дни, в будни…
— А филармония? — предложил я. — Там концертный зал на 700 мест.
— Хм, в принципе, можно попробовать договориться. У них директор — товарищ адекватный.
В филармонию, общаться с директором Львом Борисовичем Коганом, мы поехали вместе с Зиминым. Лев Борисович поначалу особого энтузиазма не проявил, но, когда я, вмешавшись в разговор, намекнул, что куратор из УКГБ не против организации данного мероприятия, собеседник моментально оказался настроен более чем позитивно.
Упомянув фамилию Хомякова, которого, как оказалось, Коган знал, я едва не добавил: «Мы с Виктором Степановичем на короткой ноге», но решил этот факт всё же не афишировать. Тем более не на такой уж и короткой. Подозреваю, что, если понадобится, этот Виктор Степанович без капли сомнения пустит мне пулю в лоб. Впрочем, надеюсь, до этого всё же не дойдёт.
— Тем более, — веско добавил я. — среди тех, кто планирует подъехать, неблагонадёжных типа Бродского не ожидается. Это мне Евтушенко лично обещал.
Я хотел договориться на выходные, чтобы за день можно было провести сразу два концерта — мы так договорились называть эти поэтические вечера. Выяснилось, что в филармонии ближайшее окно на выходные было 19 февраля, в субботу, то есть через неделю с небольшим. В этот день практически все филармонические коллективы будут на гастролях в Нижнем Тагиле, этакий культурный десант.
— Включая «Свердловчанку» вместе с вашей супругой, — уточнил словно бы извиняющимся тоном Коган.
Короче говоря, выходило, что занят будет только Малый зал. Но нам нужен Большой, он же Концертный. Который на 700 зрителей.
Либо в будни, сказал Лев Борисович, по его словам, тут выбор был побогаче. Но тогда дело может ограничиться лишь одним, вечерним выступлением, днём-то люди работают, а это, естественно, вполовину меньшие сборы. Ладно, решили, что что-нибудь да придумаем, в любом случае не оставим свердловчан без Евтушенко сотоварищи. Таким образом, от филармонии принципиальное согласие было получено, они взялись в том числе обеспечить печать билетов и афиш. А Зимин, проявив инициативу, обещал решить вопрос с билетами на самолёт и гостиничными номерами, благо что был близко знаком с директором «Большого Урала» — самое престижной гостиницы Свердловска, если не всего Урала. Расходы будут задним числом компенсированы с части вырученных за продажу билетов денег. Я так навскидку прикинул, даже с одного выступления и филармония, и Управление культуры окажутся в плюсе. Билеты ведь запланировали продавать по три рубля. Круто, но… Тут уж не мне решать. То есть с одного концерта при полной заполняемости выручка составит больше 2 тысяч. В том, что на каждом выступлении будут аншлаги, я ни капли не сомневался. Гонорарами как принимающая сторона занимался Коган. Но в беседе сумма не прозвучала. Когда он нас провожал, я чуть притормозил и уточнил, какие всё-таки гонорары будут у приезжих артистов? Тот шепнул, что по утверждённой ставке они должны получить копейки, но он постарается сделать так, чтобы люди уехали домой довольными. Хм, думаю, и себя он не обидит.
Теперь оставалось самое главное — договориться с командой поэтов. Тем же вечером я набрал Евтушенко, но дозвониться удалось только ближе к полуночи с пятой попытки — видно, снова с кем-то где-то гулял. А может, и выступал, после чего поехал гулять. Это ж такая публика, им вечер у телевизора в кругу семьи — что кость в горле. Всё дай покуролесить, пока возраст позволяет. А этим шестидесятникам годы ещё позволяли отрываться по полной.
— Ай молодец! — похвалил меня Евтушенко после того, как я вывалил на него всю имевшуюся информацию. — Я не сомневался, что ты своего добьёшься. Даже не спрашиваю, какой гонорар, это дело десятое. Завтра же начну обзванивать ребят.
— Только желательно чтобы вас приехало не меньше трёх и не больше пяти, — уточнил я. — Мне это кажется оптимальным числом.
— Поддерживаю, — покладисто согласился Евтушенко.
Три дня спустя уже поэт мне перезвонил:
— Вылетаем к вам в пятницу, 17 февраля, вечером того же дня будем в Свердловске. Летят твой покорный слуга, то есть Евгений Евтушенко, дальше — Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский и Владимир Высоцкий. В общем, решили баб не брать, лететь чисто мужской компанией. Устраивают тебя эти кандидатуры?
— О таких кандидатурах любой город Советского Союза может только мечтать, — совершенно искренне сказал я.
— Согласен, — самодовольно хмыкнул собеседник. — А что там баня? Настоящая, деревенская, можно даже по-чёрному, как в моём детстве…
— Хм, насчёт по-чёрному не знаю, а вот относительно обычной могу разузнать.
— Сделай милость, тёзка,
