Если завтра случится (СИ) - Джолос Анна

— Нет. Не надо! Пожалуйста, не надо!

Меня трясёт.

Паника овладевает телом.

Участившийся пульс барабанами грохочет в ушах.

— Даня… — шепчу едва слышно, одними губами.

Моей руки касается что-то гладкое и мерзкое. Когда понимаю, что рядом со мной сидит крыса, от ужаса не могу воспроизвести и звука. Немею. Только интуитивно резко дёргаюсь вправо.

— Ссс… — морщусь от боли, ударившись локтем о какой-то большой предмет, стоящий в углу.

Огнетушитель.

Крыса бежит под стол, что-то задев по пути.

Даня кашляет. Ужасно кашляет и хрипит. Не передать, как мучительно это слышать.

— Прости, но ты останешься здесь, Малой. Сам виноват, — доносится до меня беспощадный голос Егора.

Нет. Нет. Нет.

Я всегда терялась в тех ситуациях, где нужно было как-то проявить себя, но сейчас… То ли чёткое представление о том, что нас ждёт, то ли обострившееся желание получить своё «завтра», толкает меня на поступок, который в обычной жизни я никогда бы не совершила.

В себя прихожу уже тогда, когда Агрессивный, стоящий ко мне спиной, с глухим стуком валится на пол.

— Насть…

Глохну на какой-то период времени.

Рассеянно смотрю на свои руки, в которых сжимаю огнетушитель. Потом перевожу взгляд на Егора, получившего удар по голове.

Всё, что происходит дальше, транслируется для меня как в замедленной съёмке.

Вот Даня берёт фонарик, лежащий у входа в генераторную, подползает к брату.

Дотрагивается до сонной артерии на шее.

Спускается ниже.

Что-то достаёт из кармана.

Ключи. Брелок.

Парень встаёт, оперевшись о стену, что-то говорит мне, сжимает мою ладонь в своей и ведёт к выходу.

Поколебавшись у второй двери, всё же закрывает её на замок.

Пребывая в состоянии прострации, просто переставляю ноги, пока поднимаемся по бесконечной лестнице.

Дежавю… И хоть за нами никто не гонится, дикий страх, пропитавший каждую клеточку истощённого организма, удерживает в своей власти, не отпуская ни на миг.

Не отпускает он и тогда, когда нога переступает через последнюю ступеньку.

Кадры сменяются один за другим.

Распахнутая дверь, фактически замурованная в стену.

Пыльное помещение.

Вспорхнувшие высоко в потолок летучие мыши.

А потом наконец она… Долгожданная свобода.

Глубокий шок, который я испытываю, вынуждает меня замедлить шаг и остановиться. Вдохнуть полной грудью чистый, свежий воздух. Почувствовать босыми ступнями холодный песок, обволакивающий кожу. Услышать пенящееся море и увидеть, как неистовые волны бьются о берег…

Да. Это раннее утро останется в моей памяти навечно. Каждый звук и каждая деталь.

Старый полуразрушенный маяк, одиноко возвышающийся над нами.

Тёмно-синее небо, часть которого затянута графитовыми облаками.

Жёлтый диск солнца, едва-едва выглядывающий из-за линии горизонта.

Лёгкий бриз, погладивший меня по щеке.

Запах, предшествующий дождю.

Шелест листьев.

Крик одинокой чайки.

— Нам нужно идти, Насть.

Поворачиваюсь к парню.

Сердце сжимается. На нём живого места нет. Лицо в крови. Глаза горят тревогой.

— Пошли, — тянет меня за руку в лес. Там, петляя меж деревьев, добираемся до машины.

С пассажирского сиденья наблюдаю за тем, как Даня умывается водой из бутылки, найденной в багажнике. Как сдёргивает с себя испачканную футболку, садится за руль и заводит мотор.

Лесная дорога по ощущениям заканчивается минут через десять. После чего мы выезжаем на знакомую бетонку, где я окончательно осознаю, что всё это время находилась буквально в считанных километрах от родного города.

Ветер, пробирающийся в салон через опущенные стёкла, подхватывает мои волосы и приятно щекочет шею.

Смотрю на родные пейзажи, и глаза наполняются влагой. Всё ещё не могу поверить в то, что я здесь, наверху.

Даня съезжает на обочину и тормозит перед дорожным указателем «Красоморск».

— Дальше мне нельзя, — говорит, глядя перед собой. — Иди прямо, никуда не сворачивая. Там пост, тебе помогут.

— А что будет с тобой? — спрашиваю, когда повисшая пауза начинает давить на перепонки.

— Не знаю. У меня есть фальшивый паспорт. Попробую двинуть отсюда и желательно прямо сейчас.

Первые лучи восходящего солнца подсвечивают его профиль. И я старательно запоминаю это мгновение, ведь что-то мне подсказывает: скорее всего, мы с Даней уже больше не увидимся.

— Давай, Насть, иди, — сжимает пальцами руль и смотрит в зеркало заднего вида, заметно нервничая.

Киваю.

Очень-очень сильно хочу обнять, но вместо этого снимаю с шеи свою цепочку с медальоном и одеваю на него.

— Зачем? — встречаемся глазами.

— Просто пусть будет у тебя, — отвечаю, с трудом сдерживая в себе порыв разрыдаться.

— Прости меня, Настя, — произносит он и, положив ладонь мне на шею, притягивает к себе, чтобы коснуться своим лбом моего.

— Береги себя, Даня… — шепчу я тихо.

Болит за него душа.

— Иди, пока никого, — разрывает наш контакт, и отчего-то внутри себя я чувствую страшную пустоту. — Скорее.

На ватных ногах выхожу из автомобиля. Закрываю дверь и направляюсь к указателю.

Когда раскат грома разрывает утреннее небо, всё же оборачиваюсь, хоть и наказала себе этого не делать.

Даня, смотрящий мне вслед, трогается с места и, развернувшись посреди пустой трассы, уезжает в противоположную сторону. Постепенно исчезая вдали.

Вспышкой сверкает молния.

Первые тяжёлые капли дождя падают на асфальт.

Глубокий вдох.

Выдох.

Лёгкие наполняются вожделенным кислородом.

А босые ноги… Босые ноги ведут меня домой, к маме…

Глава 22

Несколько дней спустя

— Ты звал меня, папа? — нерешительно заглядываю в кабинет.

— Да.

— Мы едем забирать маму?

— Чуть позже, милая. Проходи. С тобой хотят побеседовать.

Заранее напрягаюсь.

— Добрый день, Анастасия, — здоровается со мной невысокий коренастый мужчина, которого я вижу впервые.

— Вы из полиции? — имею наглость уточнить.

— Присаживайся. У Константина Евгеньевича есть к тебе несколько вопросов.

Значит да, из полиции.

— Я ведь уже рассказала всё вашим людям.

— Всё да не всё… — вздёргивает бровь этот самый Константин Евгеньевич.

— Вы о чём? — стараюсь не подавать вида, что взволнована.

— Не нервничай, Насть, спокойно. Просто присядь, — отец жестом указывает на стул, что стоит слева от него.

— Хорошо, — делаю то, что просит. Настороженно разглядываю незнакомца. Не нравится он мне уже заранее. Почему-то кажется каким-то скользким и неприятным.

Что ещё замечаю… Отец вроде и мягок со мной, как в предыдущие пару дней, однако сегодня на его лице присутствует некое выражение недовольства.

— Анастасия, — Константин впивается в меня взглядом-рентгеном. — Я просмотрел видео и прослушал вашу беседу со следователем. Трижды. В том числе в присутствии психолога, с которым вам предстоит встретиться завтра.

— И зачем вы мне это говорите?

— Чтобы вы понимали: я крайне внимательно изучил материалы дела.

— Это ваша работа, — отзываюсь тихо, равнодушно пожимая плечом.

— Разумеется, — он сощуривает один глаз. — И всё-таки, перейдём к беседе, если вы не возражаете, — кладёт перед собой толстую коричневую папку, открывает её, надевает очки. Пробежавшись по строчкам, поднимает глаза. — В разговоре со следователем вы утверждали, что похититель был один.

В лёгких резко заканчивается кислород, а сердце непроизвольно начинает стучать быстрее.

— Верно, Анастасия?

— Да, — сглатываю и выдерживаю его тяжёлый взгляд.

— То есть никаких других людей в бомбоубежище не было, так?

— Не было.

— Странно… — почёсывает седую бороду. — Эксперты нашли в бункере отпечатки третьего человека. И его кровь.