Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Лёд - Владимир Сорокин

Лёд - Владимир Сорокин

Читать онлайн Лёд - Владимир Сорокин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 46
Перейти на страницу:

Каждый раз, прижимаясь к окровавленной, трепещущей груди и слыша трепыхание пробуждающегося сердца, я забывала обо всем, плакала и кричала от радости, повторяя сердечное имя новорожденного:

– Зу!

– О!

– Карф!

– Ык!

– Ауб!

– Яч!

– Ном!

Их было совсем немного. Как золотых самородков в земле. Но они были! И они сверкали в наших натруженных, окровавленных руках.

Живых наших сразу доставляли в тюремный госпиталь МГБ, где проинструктированные Ха врачи оказывали им необходимую помощь.

Число их медленно росло.

Спецотряд завершил операцию в Лоухи и двинулся на юг по железной дороге – через Кемь, Беломорск, Сегеж – к Петрозаводску. Пока оперативники прочесывали очередной город, на станции стоял спецпоезд, предназначенный для перевозки заключенных. После прочесывания города поезд наполнялся русоволосыми и шел в Ленинград.

За два с половиной месяца неустанной работы мы нашли 22 брата и 17 сестер.

Это была Победа Света! Россия поворачивалась в сторону Светоносной Вечности.

Спецотряд «Карелия» приблизился к Петрозаводску – старинному русскому порту, крупному городу со стапятидесятитысячным населением, северной карельской столице, изобилующей голубоглазыми и русоволосыми.

Для осуществления операции «Невод – Петрозаводск» спецотряд был усилен двадцатью офицерами-оперативниками и пятнадцатью тюремщиками из лубянской тюрьмы.

Десятки ледяных молотов ждали в холодильниках своего часа.

Но наступил зловещий июль 1951 года. Сфабрикованное в недрах Лубянки «дело кремлевских врачей-убийц», якобы готовящихся отравить Сталина и других партийных бонз, обернулось против МГБ: был арестован министр госбезопасности Абакумов. И над Лубянкой нависла угроза новой чистки.

Оживились старые враги Берия в ЦК и в Министерстве обороны. В Политбюро посыпались доносы на заместителей Абакумова, одним из которых был Ха.

И Ха принял решение приостановить карельскую операцию.

Спецотряд был отозван, пустой спецпоезд вернулся в Ленинград.

Необходимо было переждать, «уйти на дно», как сказал Ха. Мы с Адр получили месячный отпуск и отправились в один из санаториев МГБ, расположенный на крымском побережье неподалеку от Евпатории. Ха с женой улетели в Венгрию на озеро Балатон. Шро жил у Юс. Мир и Софре проводили лето подсобными рабочими в одном из пионерских лагерей МГБ.

Оказавшись после подвалов «Большого Дома» в жарком и ленивом Крыму, где все рассчитано на примитивный советский «отдых», подразумевающий почти растительное существование, я сперва не могла найти себе места. Тридцать девять новообретенных братьев и сестер не давали мне покоя. За сотни километров от них я чувствовала их сердца, я помнила имя каждого, я говорила с ними.

Адр, понимая мое состояние, старался помочь. Рано утром, до восхода солнца мы заплывали к диким скалам, сплетались там и застывали на многие часы, подобно древним ящерам.

Но мне было мало сердца Адр. Я рвалась в тюремный госпиталь, где лежали все мои братья и сестры. Я хотела их. Я умоляла и плакала.

– Это невозможно, Храм, – шептал мне Адр.

И я била о скалы свои бесполезные руки.

Адр скрежетал зубами от бессилия.

Вскоре со мной стало что-то происходить. Это началось в воскресный вечер, когда Адр, всячески старавшийся помочь мне побороть тоску, решил сводить меня в кино. Кино показывали только по воскресеньям в простом летнем кинотеатре. Вместо обещанной новой кинокомедии в тот вечер стали крутить «Чапаева». Кто-то выкрикнул, что он уже видел «Чапаева» двадцать раз. Ему возразил какой-то пожилой мертвец:

– Ничего, посмотришь в двадцать первый!

Я смотрела «Чапаева» девочкой. Тогда этот фильм потряс меня. Я прекрасно помнила его. Но когда пошли первые кадры и на простыне появились люди, я не смогла их разглядеть. Это были какие-то серые пятна, мелькание, всполохи света и тени. Сначала я подумала, что ошибся киномеханик. Но чередующиеся с изображением надписи я могла нормально прочесть. Все остальное плыло и мелькало. Я глянула в зал: все молча смотрели, никто не кричал «резкость!» или «кинщика на мыло!».

Адр тоже смотрел.

– Ты хорошо видишь? – спросила я его.

– Да. А ты?

– Мне ничего не видно.

– Наверно, мы сидим слишком близко, – решил он. – Давай пересядем подальше.

Мы встали, прошли к последней лавке и сели. Но для меня ничего не изменилось: я по-прежнему читала надписи, но другого не различала. Адр подумал, что у меня просто плохое зрение. Когда на простыне появилась очередная надпись, он спросил:

– Что там написано?

– «В штабе белых», – прочла я.

Он задумался. Рядом с нами сидела пьяноватая пара. Они непрерывно целовались. Я стала смотреть на них. Похоть мертвецов мне казалась такой дикой. Я смотрела на целующихся как на двух механических кукол. Женщина заметила мой взгляд.

– Чего пялишься? Гляди туда! – показала она на экран, и мужчина, тискающий ее пухлое тело, засмеялся.

Я перевела взгляд на экран. Там Петька рассказывал Анке об устройстве пулемета. Но я видела лишь два дрожащих темных пятна.

– А это что? – спросила Анка.

– А это щечки, – ответил невидимый Петька.

И два пятна слились.

Зал засмеялся.

– Идем отсюда, – встала я.

Мы с Адр вышли. Вокруг стояла черная южная ночь. Пели цикады. В здании санатория, утопающего в акациях и каштанах, горели редкие окна. Мы вошли в вестибюль.

За стойкой дремали двое консьержек. Над ними на стене висел большой портрет Сталина. Я никогда не обращала на него внимания. Но что-то заставило меня взглянуть на портрет. Вместо Сталина в белом кителе в раме расплывалось бело-коричневатое пятно с золотистыми вкраплениями.

Я уставилась на портрет. Подошла ближе. Пятно переливалось и плыло.

Я зажмурилась, тряхнула головой, открыла глаза: то же самое.

– Что с тобой? – спросил Адр.

– Не знаю, – тряхнула я головой.

Консьержки проснулись и с интересом смотрели на меня.

– Скажи, кто это? – спросила я, неотрывно глядя на портрет.

– Сталин, – напряженно ответил Адр. Консьержки переглянулись.

– Варя, пошли спать, ты устала. – Адр взял меня под руку.

– Погоди. – Я оперлась руками о стойку и вперилась в портрет.

Потом перевела взгляд на консьержек. Они настороженно смотрели на меня. Я заметила стопку открыток, лежащую на стойке. Взяла одну. Внизу открытки было написано синим: ПРИВЕТ ИЗ КРЫМА! Над надписью клубилось что-то зеленовато-красное.

– Что это? – спросила я Адр.

– Это розы. – Адр с силой взял меня под локоть. – Идем. Прошу тебя.

Я положила открытку. И повиновалась.

Поднимаясь с Адр по лестнице, услышала шепот консьержек:

– Приезжают сюда, чтоб напиваться.

– А как же – начальство в Москве, приструнить некому…

В номере Адр обнял меня:

– Скажи, что с тобой происходит?

Вместо ответа я достала наши паспорта. Открыла. Вместо фотографий я видела только серую рябь. Но все надписи прочла нормально.

Я вынула из сумочки зеркальце, посмотрела на себя. В зеркале черты моего лица плыли и сливались. Я навела зеркало на лицо Адр: то же самое. Я не могла разглядеть в зеркале его лица.

– Я не вижу картинок. И отражений, – произнесла я, бросив зеркальце. – Я не знаю, что это…

– Ты просто устала, – обнял меня Адр. – Эти два месяца были очень тяжелые.

– Они были прекрасные. – Я повалилась на кровать. – Ждать и ничего не делать мне гораздо тяжелее.

– Храм, ты понимаешь, что мы не можем рисковать.

– Я все понимаю, – закрыла я глаза. – Поэтому терплю.

Я быстро провалилась в сон.

С момента пробуждения моего сердца я не видела снов. Последние мои яркие, но короткие сны я видела в поезде, когда нас как скот увозили из России: мне снилась мама, отец, деревня, шумные деревенские праздники, когда мы все вместе и счастливы, но все быстро обрывалось на самом милом и родном, и я просыпалась в том жутком вагоне.

А самый последний сон я видела ночью в фильтрационном лагере: мне снился пожар – большой и страшный. Горело все кругом, люди носились как тени. А я искала нашу собаку Леску. Я очень любила ее. И чем дольше я ее искала, тем явственней понимала, что она сгорела, потому что никто из взрослых не догадался ее отвязать. Они спасали какие-то мешки, сундуки и хомуты. Ужаснее всего в том сне было чувство бессилия, невозможности вернуть все назад. Я проснулась в слезах, повторяя:

– Леска! Леска!

В ту ночь в санатории мне впервые за восемь лет приснился сон. Вернее, он не приснился. Я его не видела, но прочувствовала.

Я просто сидела в саду возле Дома и трогала сестру Жер, которая спала. Стояло лето, было тепло и безветренно. Мы только что закончили говорить сердцами. Я любила сердце Жер. Оно было подвижным и активным. И было быстрее моего. После двух часов сердечного разговора во рту было, как всегда, сухо и слегка ныли онемевшие руки. Жер спала как ребенок – раскинувшись на спине, приоткрыв рот. Лицо ее источало усталое блаженство. Я стала трогать ее маленький подбородок. Его покрывали крохотные веснушки. На переносице их было больше. Я коснулась ее переносицы. Но рыжие ресницы Жер даже не вздрогнули: сон ее был крепок. Вдруг сзади раздалось слабое поскуливание. И я сердцем почувствовала, что за спиной у меня стоит наша собака Леска. Я оглянулась. Лохматая серо-черная Леска стояла, вывалив розовый язык и радостно дыша. Зеленоватые глаза ее лучились радостью. Сердце мое затрепетало от счастья: моя любимая Леска жива, она не погибла на пожаре! На шее Лески болтался обрывок веревки, шерсть с правого бока была опалена.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 46
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Лёд - Владимир Сорокин торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит