Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - Сэм Гэссон

Жилка над левой бровью равномерно пульсировала, и это приносило удовлетворение.

Подстрекаемый ощущением собственного бессмертия – по всему его телу разливалось тепло, – Джим достал коробку с нераскрытыми делами. Вытащил первую папку и стал извлекать из нее фотографии и документы.

– Дело Одноглазого коллектора, – поведал Джим курящему Филипу Марлоу. – Самое волнующее, но и больше всего озадачившее меня дело за всю мою карьеру! Где-то с начала двухтысячного года на протяжении восемнадцати месяцев полиция и городской совет получали сотни жалоб от горожан. Все сообщали о некоем фантастическом зрелище. Мужчина, иногда одетый в серебристый костюм, а иногда – в набедренную повязку, исчезал в канализационных люках или появлялся оттуда. Через эти люки осуществлялся доступ к обширной подземной сети коллекторов. Городской совет нанял меня расследовать это дело, – рассказывал Джим Филипу Марлоу, хотя тот и так знал все дело наизусть. – Я поставил камеры с датчиками движения и даже провел ночь в одном из туннелей, ведущем к Западному пирсу, где чаще всего и наблюдали появление подозреваемого.

Сначала Джим думал, что это розыгрыш, устроенный студентами университета. Но его версия разрушилась, когда в одном из северных тоннелей коллектора камера зафиксировала нечто весьма драматическое.

Джим расставил миски с мясными обрезками, надеясь привлечь плотоядные инстинкты Одноглазого коллектора, – ранее камеры засекли, как подозреваемый пировал дешевым мясом.

Последние два изображения показывали лицо Одноглазого коллектора; возможно, его привлекло клацанье камеры и он подошел ближе, чтобы получше рассмотреть. На фотографии было причудливое существо с одним глазом, расположенным над костлявым носом. Истощенное тело принадлежало человеку среднего возраста. По крайней мере, так сказал семейный врач Джима, посмотрев на фотографии (а после исследовав простату детектива).

– Я прочел все медицинские записи о мужчинах-циклопах и вообще о чем-либо подобном, – продолжал Джим, чувствуя, как знакомое тепло продолжает подниматься вверх по груди. – Это привело меня к папке о младенце, родившемся в Шорхэме; его имя отсутствовало во всех документах и даже в свидетельстве о рождении. В записях было сказано, что это мальчик с одним глазом, расположенным посредине лба и лишенным способности моргать. На папке стояла пометка: «Полиция. Совершенно секретно».

Естественно, Джим связался с полицией Шорхэма. Его встретили гробовым молчанием. Однажды человек, похожий на шпиона, пришел к Джиму в контору. В недвусмысленных выражениях он сообщил, что если Джим будет и дальше копать в этом направлении, то с членами его семьи начнут происходить нехорошие вещи. Официально Джим бросил это дело. Он проинформировал городской совет, что расследование зашло в тупик. Дальнейшую свою работу детектив держал в секрете. В ту же ночь он проследил за «шпионом», и слежка провела его по всей автостраде и закончилась у неожиданно элегантного дома в Суррее. Последовавшее за этим расследование прояснило профессию «шпиона». Это был безработный актер, однажды сыгравший эпизодическую роль в сериале «Чисто английское убийство». В течение многих лет Джим продолжал копать – это дело не давало ему покоя, – но в конце концов потерял к нему интерес.

– Дело Одноглазого коллектора было рассказом, который Бруно больше всего любил слушать перед сном, – сказал Джим, роясь в документах. – Он поклялся однажды раскрыть его.

В ту секунду, когда документы вывалились на стол, в голове у Джима вспыхнуло решение задачи. Доказательства были прямо на столе, и связь, которая раньше казалась незаметной, наконец обозначилась! Мужчина пристально всмотрелся в фотографию Одноглазого коллектора.

– Как я мог это пропустить?! – воскликнул детектив, а Филип Марлоу тем временем закурил еще одну сигарету.

Пот потек по глазам Джима и дальше вниз по щекам.

– Мне немедленно нужно позвонить, – решил детектив, набирая номер круглосуточной информационной службы городского совета.

– Говорит Джим Глью, – начал он, наслаждаясь одобрительным кивком Марлоу. – Мне нужно побеседовать с начальником городского совета Брайтона. Пожалуйста, передайте ему, что это чрезвычайно важный звонок!

У кошки двадцать четыре усика, по двенадцать с каждой стороны носа. Войдя в сумрачный коридор дома номер восемь, в котором обитал Леон Панк, Бруно жалел, что у него нет усов.

Когда за ним закрылась парадная дверь, коридор погрузился в темноту. Если бы у мальчика были усы, они подсказали бы ему все секретные вибрации и помогли бы обнаружить точное местоположение призрачной женщины. С усами было бы куда безопаснее. Усы не были заложниками света и тьмы!

В доме номер восемь была такая же проблема с естественным освещением, как и в доме Бруно. Если закрыть все межкомнатные двери, дом погружался во тьму даже в самый солнечный полдень. Глаза Бруно старались привыкнуть к неожиданному перепаду. Мальчику казалось, что от нетерпения у него в голове зажегся факел.

Игнорируя звук телевизора, доносящийся сверху, Бруно прокрался по коридору, жалея, что у него нет хвоста, как у кошки, для баланса. Он представил, как хвост тянет его влево, когда он спотыкается о ковер и чуть не падает вправо.

В конце прихожей Бруно открыл ведущую на кухню дверь, впустив лучи закатного солнца. Металлические поверхности искрились ослепительными вспышками. Стены кухни цвета лайма в ярких солнечных лучах ослепили Бруно. Мальчик застыл между светом и тьмой.

Когда способность видеть восстановилась, Бруно не потребовались усы, чтобы найти первую подсказку: у мойки сушилась кошачья миска. Мальчик тут же сфотографировал доказательство.

Также усы не понадобились ему для того, чтобы засечь преступление против чистоты.

Рабочие поверхности были заставлены заплесневелыми коробками из-под пиццы. На сковородах в океанах застывшего жира виднелись куски старого мяса. Раковина была полна застоявшейся воды.

Бруно не понимал, как люди могут так жить. Что превратило Леона в лентяя? Неужели татуировки и употребление наркотиков?

Мальчик обыскал кухонные шкафы, нашел травы и стиральный порошок, но там не было никакой кошачьей еды. Одной фотографии недостаточно, чтобы уличить мерзкого похитителя котов.

– Нужно идти наверх! – решил Бруно, глубоко вздохнув.

На линии звучала музыка, и, ожидая, Джим чувствовал воодушевление и вдохновение; его мысли вращались с необыкновенной скоростью.

– Два преступления распутаны в один день! – хвастался Джим Филипу Марлоу. – Как только я расправлюсь с этим делом, мы тайком от всех выпьем по бокалу вина!

Жилка на лбу начала пульсировать быстрее. Джим прижал ее влажным носовым платком.

Когда его наконец соединили с начальником городского совета Брайтона, у того был недовольный голос человека, которого заставили прервать совещание. И тут Джим поймал взгляд Марлоу и быстро положил трубку.

– Что не так? – спросил Джим у Филипа Марлоу.

Пот градом тек со лба детектива, и он едва успевал утирать его платком. Соленые струйки лились по щекам и капали с подбородка на карты городских коллекторов и изображения Одноглазого.

– Ты утратил веру в меня? Или это я разуверился в тебе?

Жилка над бровью истерически забилась. Внезапно Джим увидел строение вен на своем пылающем лбу.

Детектив посмотрел на карту коллекторов, ожидая обнаружить решение задачи. В отчаянии Джим перерыл документы, его пальцы перебирали заявления и фотографии.

– Не смотри на меня так! – рявкнул он, раздраженно нацелив палец на Марлоу, а затем стукнул кулаком по столу.

И тут же мысленно увидел сетку вен на шее и плечах.

Бруно закрыл за собой кухонную дверь, преградив доступ солнечным лучам. Свет, льющийся от фонарика на лбу у мальчика, освещал ему путь по скрипящему коридору.

Что бы подумала кошка, почувствовав запах, доносящийся сверху? Это было похоже на то, как пахнет сгоревшая жареная картошка. Бруно поднимался по лестнице, и от этого запаха у него начинала кружиться голова.

Наверху лестничный пролет был освещен лучом заходящего солнца, проникавшим через приоткрытую дверь спальни. Доносился шум телевизора. Мальчик стал на четвереньки и заглянул в комнату.

Бруно увидел пару ног (одна ступня была босой, другая в тапке), но угол обзора не позволял ему рассмотреть призрачную женщину полностью. Мальчик видел, что ее голова свесилась набок; должно быть, старушка спала.

Выпрямившись, Бруно пошел на запах. И тут – то ли по телевизору, то ли на улице – раздался вой полицейской сирены.

Бруно продолжал подниматься на чердак, и вновь свет, льющийся у него со лба, осветил несколько весьма любопытных объектов. На одной из ступенек мальчик обнаружил куполообразный стеклянный сосуд. Бруно поднес его к носу и чихнул от сильного запаха пережаренной картошки.