Я научу тебя летать - Ева Ночь

Какой-то Аркадий. Внук… У меня голова закружилась. Но переспрашивать не хотелось. Вдруг пришло понимание: чем меньше я знаю, тем лучше. А то, чего доброго, уровень милосердия подскочит вверх.

– Мне очень жаль, Сергей, – говорю мягко.

– Ни-ки-ти-на! – от возмущения секретарь Наташа фамилию мою по слогам произнесла. Вот зараза. За всеми этими драконовскими страстями я забыла, что меня Лев Моисеевич ждёт.

– Иди, Варь, – печально кивает Сергей на Наташу. – Тебя ждут.

Я неловко машу ему рукой и исчезаю в приёмной. А он так и остаётся стоять в коридоре. Жалкий какой-то, что ли. Растерянный. Несчастный. Не дай бог никому видеть больших и сильных мужчин в расстроенных чувствах! Жуткое это зрелище, я вам скажу!

Глава 29

Илья

Я честно пытался заняться делами. Остыть. Ни о чём не думать. Закрыл больничный с утра и на какое-то время выпал из реальности.

К чёрту весь цирк-зоопарк. Достали. Дважды звонил отец. Пять раз – Тинка. Да, надо с ней разобраться и поговорить, но именно сейчас не чувствовал ни сил, ни желания. Понимаю, что и потом не появится энтузиазм с ней встречаться и объясняться, но хоть день отдыха я наконец-то заслужил.

Я стойко игнорировал телефон весь день. Но когда пришло смс от Ваньки, почему-то потянулся и открыл сообщение.

«Сирёга ахмуряет Варю» – три слова, и я понял, что запорол программу, над которой работал весь день. Ванька точно знал, как выбить меня из седла.

Я тут же набрал её, но она сбросила звонок. Я звонил ещё и ещё, как тупой баран, который умеет делать только одно: биться рогами в закрытые ворота. А тут ещё некстати всплыло в голове: «Пятница. Сеня». И всё. Штора.

Она не хочет меня видеть. Она не отвечает на телефонные звонки. Её охмуряет брат Серёженька. Она встречается с Сеней. А я сижу, и руки опустились. Хочется бросить всё и мчаться куда глаза глядят. Искать Варежку, что-то доказывать. Дать в морду Серёжам и Сеням, поругаться с отцом.

– Давай встретимся, – Тинка в отличие от Варежки отвечает на мой звонок мгновенно.

– Я приеду к тебе. Как раз заканчиваю с работой.

– Нет-нет, – спешу её осадить, пока она не бросила трубку и не примчалась со скоростью света. – Никаких «к тебе», «ко мне». На нейтральной территории.

– Тогда «Алые паруса», – выдаёт она мстительно. Думает, меня напугает эта Михаевская богадельня? – В семь.

В семь так в семь. Хоть в полночь, когда твоя карета превратится в тыкву, а лакеи – в крыс. Тяни не тяни – надо решать вопрос радикально. Всё равно больше ни на что не способен с этими мыслями о Варежке.

– Какие люди! – радостно встречает меня Рик. – Давно не виделись!

Лучше б и не встречались. Но дурное настроение на Михае я срывать не собираюсь.

– Тинку не видел?

– Невесту твою, что ли?

– Бывшую.

– Вот даже как, – у Рика с лица улыбка не сползает. Приклеилась. Поэтому кажется он каким-то не настоящим, лакированным манекеном. Глаза только цепкие и совсем не улыбчивые. Сканер высочайшей точности.

– Да. Вот так, – говорю резко, давая понять, что не в духе и не собираюсь хохмить и терпеть дурацкие шуточки. Рик – юноша смекалистый.

– Если договаривались, то её ещё нет. Пошли, посидим, пива хоть выпьем.

– Я за рулём, – дёргаю шеей. – Да и только с антибиотиков. Не хочу и не буду пить.

– У-у-у, как всё запущено-то. Ну, ладно. Не буду мешать тебе страдать.

Иди, иди, заботливый ты наш, отец чуть ли не родной. Без тебя тошно, сплетник хренов. В общем, я сейчас понял всю гнусность Тинкиного плана: музыка орёт, толком не поговоришь – раз. А во-вторых, Риканов – это кладбище местных сплетен. Они сюда стекаются, как проститутки перед ясные очи сутенёра. Он всегда в курсе всех жареных новостей. Поэтому завтра всё село будет знать о том, как Илья Драконов расторг помолвку с Валентиной Луниной. Как говорится, решила уйти громко. Ну, это её право. Кто я такой, чтобы сопротивляться. Всю вину возьму на себя. Пусть рассказывает, как я её домогался, а она меня бросила.

– Привет, Илья.

Тинка скромной тенью присаживается за столик. Хороша, чертовка. Минимум макияжа, волосы в «колосок» заплетены – очень ей идёт. Одета почти скромно: вололазка чёрная под горло, юбка офисная до колен. Прям скорбящий ангел. Траурная бабочка.

– Привет, Тина, – здороваюсь, и меня перемыкает: я не знаю, что сказать. Смотрю только на неё, тихую и поникшую. Это как руку отрезать. Не чужая же. Она как сестра, которой у меня никогда не было. Как бы дико это ни звучало.

– Ну, давай. Расскажи мне, – поднимает она глаза и напрягается, перекрикивая музыку. Рукой подзывает официанта и заказывает какую-то алкогольную дрянь. – Не стесняйся, дорогой. Вывали всё, что думаешь и хочешь. Я послушаю. Все вы одинаковые. Никому довериться нельзя!

– Тин, не заводись, – тревожно гляжу, как она одним махом ополовинивает свой бокал. – Ты же знала, что рано или поздно это закончится. Ну, нельзя быть всё время лживым женихом. И лженевестой – тоже.

– Это ты так думал. А я всегда думала по-другому, – выдаёт она, допивая своё пойло и снова подзывая официанта. Понеслась, залётная. Сейчас и потолку будет жарко. И парусам алым достанется.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю машинально, но она радуется: ждала подобный вопрос и явно подготовилась.

– Я думала, мы настоящие жених и невеста. Думала, чёрт с ним. Сколько можно? Ещё немножко погуляем – и поженимся. Но ты проверку временем не выдержал. Слабак. Я, между прочим, тебе верность хранила, – впивается она губами в край очередного бокала с напитком.

Я не знаю, что ей ответить. Может, потому что не могу понять: она сейчас правду говорит или придуманную чушь, чтобы меня назад привязать. Только всё бесполезно.

– Мне жаль, Тин. Я вроде никогда не давал ложных надежд. С самого начала это была сделка. И всё. И ты прекрасно знала, как я