Я научу тебя летать - Ева Ночь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Илья по-хозяйски задвигает меня в квартиру. Ногой прикрывает дверь.
– Ну, в общем… мы тут это…
Он наконец-то отпускает меня, но я не могу отлепиться: Мои драгоценные варежки как-то хитро присоединены к букету. Детали декора, ага. Из упаковки высовывается любопытно-перепуганная мордочка. Смотрит на меня голубыми глазками.
– Ты решил подарить мне котёнка? – спрашиваю я, не в силах шелохнуться. Кажется, мы с этим светло-полосатым пупсиком в гляделки играем. Кто кого. И не понятно, кто больше в шоке.
– Ну, в общем, да. Ты не подумай. Это кошка. Британской породы. Даже с документами. Мраморный окрас. Всё такое.
В букете ещё и цветы имеются, нещадно измятые лапами и попой хвостатой красавицы. Красота требует жертв. Воистину.
– Ты что наделал, Илья? – я в таком ступоре, что не поняла, когда успела «букет» в руки взять и оказаться в лапах этого несносного самца. Он обнимает меня, прижимается, трётся губами о мои волосы и вообще ведёт себя возмутительно.
– Подарок тебе принёс, – бормочет где-то возле моего уха, и меня простреливает такой откровенной дрожью, что не скрыть, не оправдаться. Я слышу его довольный рык и получаю град быстрых поцелуев в волосы, шею, щёки, глаза.
– Я так соскучился, Варь. Не гони меня, прошу.
Какой гони, какой гони… тут хоть бы на ногах удержаться, не сползти позорно дрожащим желе на пол. Котёнок урчит, как трактор – пригрелся у груди. Ещё бы. Там как не полыхнёт жаром. С искрами и языками пламени.
– Я ж работаю, дома толком не бываю. А ты котёнка… – пытаюсь мыслить связно. – И вообще, ему столько всего нужно. Ты с ума сошёл.
– Ей, – голос у него хриплый, а губы восхитительно горячие.
– Что – ей? – не могу собрать мозги в кучу.
– Это девочка, – целует он меня в уголок губ.
– И как мы её назовём? – это единственное, что я могу сейчас выдавить.
– Как хочешь, – он такой милый и покладистый сейчас. – А об остальном не переживай: я всё привёз с собой. Горшок там, наполнитель, домик. Игрушки. Ты подождёшь? Я быстро. Ты же меня впустишь, если я выйду на пять минут?
Я молчу. И тогда он меня целует. В губы. Со стоном. С дрожью. С наслаждением. Зарывается пальцами в мои волосы. И я тянусь, тянусь к нему, не могу оторваться. Это выше меня. Это лишает последних мыслей. Есть только чистое удовольствие. Язык его раздвигает губы. Поцелуй становится глубже. Тягучий, как густой мёд. Обволакивающий, как разогретый шоколад.
– Я сейчас. Я скоро, – твердит Илья как заведённый и никак не может оторваться от меня. Гладит щёки, любуется, снова прижимается, а я теряю голову и никуда не хочу его отпускать.
Пушистый комок у груди недовольно рявкает: мы его придавили ненароком.
– Вообще-то у неё есть имя. Она ж элитная, зараза. Но там что-то неимоверное. Карменсита или где-то рядом. Сейчас я спущусь и паспорт принесу, и всё остальное.
– Карамелька. Я буду звать её Карамелькой.
– Сладкая? – сомневается Илья.
– Нет, чупа-чупсная. Окрас у неё такой… с карамельными потёками.
– Супер, – восхищается Драконов и со вздохом всё же отрывается. – Не закрывай двери, Варь.
– Может, тебе помочь? – кричу ему вслед.
– Нет, я сам! – несётся Илья вниз, прыгая через две ступеньки. Как мальчишка. Когда-то в детстве мы делали точно так же. Сумасшедший. Лифт же есть. Но какой там лифт, когда в нём энергии через край.
Я так и стою у двери, прижимая пушистую Карамельку к груди. Щёки пылают. И мне хорошо. Я как блюдце с молоком – полна до краёв ослепительно белым счастьем. Почти беспричинным. Настоящим. Только потому, что он вот так взял и пришёл ко мне. С букетом и котёнком. С поцелуями, от которых хочется растаять и превратиться в нечто аморфное, умеющее принимать любую форму. Шариком воздушным стать, например. Или пушистым одуванчиком – жёлтым-жёлтым, ярким и нежным. Простым, но умеющим радовать.
Илья возвращается на лифте, обвешанный пакетами с ног до головы. Как он всё это донёс – не понятно. Я ахаю и пытаюсь помочь ему, но он только смеётся и прёт на меня, как танк.
– Ты ограбил зоомагазин, – вычитываю я ему, осторожно опуская Карамельку на пол. У неё разъезжаются лапы. Она такая забавная. Хвост как антенна – поднят строго вверх. И да, малышка пытается обнюхать всё, до чего дотягивается её любопытный носик.
Я сижу как Маша-растеряша, а Илья хозяйничает: ставит кошачью миску, поилку, достаёт пакеты с кормом, кошачий туалет, наполнитель и кучу всяких нужных предметов для котёнка.
– Я должен быть уверен, что элитная засранка устроена со всеми почестями и поклонами. Иначе с меня шкуру сдерут.
Пока он снуёт туда-сюда, я наконец-то осторожно освобождаю варежки из упаковочного плена и прижимаю их к груди.
– Это больше, чем просто вещь, – поясняю я Илье, что смотрит на меня вопросительно. – Их вязала моя бабушка. Она… не очень большая мастерица. Преподаватель вуза, спицы толком в руках держать не умела. Но загорелась однажды связать пушистые варежки для меня. На память. Я их очень редко надеваю. Берегу. Но проветривать нужно – раз. И они для меня как талисман – два. В тот вечер я очень нуждалась в поддержке. Не только Нинкиной, а… ну, пусть будет свыше. Бабушка единственная называла меня Варежкой. Как ты. Вот когда вязала, тогда и посмеивалась: варежки для Варежки.
– Значит, я угадал. А может, знал. Только не смейся. В жизни иногда такие вещи случаются. Бац – и ты точно знаешь, что делать. Будто кто-то шепчет в ухо или ведёт за собой.
Илья садится на стул рядом и ставит локти на стол.
– Ты завтракал? – любуюсь его бритыми висками и немного отросшей чёлкой.
– Не-а. За Карамелькой ездил. Нужно было забрать её рано. Выходной день всё же.
– Тогда я сейчас что-нибудь соображу.
Я кружу по кухне, а он бродит за мной как тень. Словно привязанный. Будто