Зима. Все пьесы - Евгений Гришковец

Я вовсе не хочу рассказывать эти эпизоды по причине… дескать, мы всё помним, и память героев свята. Да ничего мы не помним. Я лично ничего не помню, как я могу помнить ту войну? Я просто прочитал…

Прочитал о том, как война застала немецкий легкий крейсер «Эмден» у берегов Японии. Крейсер входил в состав дальневосточной эскадры. И вот война. Германия черт знает где. Приказов из Адмиралтейства не дождаться. Кругом враги: Россия, Франция, Англия со всеми своими колониями и морскими базами. А у Германии не было своих морских баз. И было понятно, что кораблю на Родину не вернуться. Не хватит топлива, сил… Да и при встрече с врагом очень мало шансов. «Эмден» был красивый, быстроходный, изящный корабль, но с очень слабым вооружением, и совсем без броневой защиты.

Но командир крейсера «Эмден», капитан I ранга Карл фон Мюллер, решил уйти в автономный рейд. Без приказов и определенных задач он направил свой рейдер на юг. В команде он не сомневался. Он собрал офицеров и матросов и обратился к ним приблизительно с такими словами: «Друзья! Мы далеко от Родины и вряд ли сможем вернуться туда. Вокруг только враги, и никто не желает нам добра. Мы — самый слабый корабль в этом квадрате, и при встрече с противником нас ждет славная, но неминуемая смерть. Так давайте считать, что мы уже умерли!»

Команда ответила на это троекратным радостным «ура». И «Эмден» ушел в свой последний поход. Три месяца они топили вражеские суда… Конечно гражданские, но идущие под флагами вражеских государств. Командир «Эмдена» строго следил, чтобы с обреченных судов снимали команду и пассажиров, и только после этого пускал судно на дно.

Но так не могло продолжаться долго. И в конце осени, когда «Эмден» высадил свой десант на одном из островов к западу от Австралии, чтобы уничтожить британскую радиопередающую станцию, их выследил австралийский крейсер «Сидней». Десантники с «Эмдена» видели, как их корабль поднял якоря и быстро вышел в море. Они не знали, зачем, и не могли знать, что больше не увидят своего корабля. «Эмден» вышел на встречу «Сиднею», который был намного больше и сильнее. Немецкий крейсер принял бой, защищая своих десантников и флаг… и погиб…

А десантники ждали несколько дней. Потом все поняли. Взяли старую парусную рыбачью шхуну, ну, то есть, большую лодку с парусом, и… 8 месяцев добирались до Аравии, а потом пешком, непонятно как, дошли до Турции, единственного союзника Германии в той войне, и прошли маршем по Константинополю, где их парад принял посол Германии в Турции. Маленькая группа усталых мужиков, которые сохранили свою форму… Они выстроились, а командир десантников подошел к послу, отдал честь, и сказал: «Десант крейсера «Эмден» построен». И все. Он больше ничего не сказал. А что можно сказать про него? Молодец!

Он не сказал: «Знаете, мы тут восемь месяцев…» или «Мы маленько устали, нам бы в гостиницу, а то мы поиздержались в дороге…»

Вот, что нужно женщинам прочитать. Вот это! То, как тот офицер сказал. Потому что, если они это прочитают, может быть, они перестанут так вот молча смотреть на нас, вот так смотреть… молча, и качать головой. Или просто, вот так уходить в другую комнату и молчать. Им нужно прочитать это!

Потому, что… а что я могу сказать: «Дорогая, я, между прочим, все в дом, все в дом!..» (машет рукой) Что я еще могу сказать?

Но ведь мог бы! Они же смогли. Тот офицер так сказал. Так почитайте! Всем же лучше будет. Всем!

(небольшая пауза)

Совсем на другом конце света, возле Аргентины, у Фолклендских островов стояли корабли британского флота, которыми командовал контр-адмирал Кристофер Крейдок. Это были старые корабли.

А по другую сторону континента, в Тихом океане, находилась эскадра немецких кораблей, под командованием адмирала Максимилиана фон Шпее. Это были отличные, новые корабли. Два однотипных тяжелых крейсера «Шарнхорст» и «Гнейзенау», а также три легких крейсера «Лейпциг», «Дрезден» и «Нюрнберг».

Британское командование посылало глупые приказы Крейдоку, чтобы он вывел свои старые корабли в море, обогнул мыс Горн, вышел в тихий океан, нашел немцев, и уничтожил их.

Адмирал Крейдок отвечал приблизительно так: «Боюсь, что это невозможно, это бесполезно и бессмысленно.» Ему отвечали: «А вы не бойтесь!» Тогда он писал: «Давайте посмотрим правде в глаза…» Ему отвечали: «Давайте не будем…». И его никто не слушал. А в конце концов, даже, обвинили в трусости. Тогда адмирал плюнул. Мне думается, не фигурально, а по-настоящему плюнул… куда-то на пол. Вот так: «Тфу…» И вывел свои обреченные на верную смерть корабли в море, да и сам пошел на встречу смерти. Перед уходом он оставил прощальное письмо для своей жены. Он знал… он все знал.

Крейдок держал свой флаг на старом, но довольно большом крейсере «Гуд хоуп» (добрая надежда), в его эскадру входило два легких крейсера «Монмут» и «Глазго», а также торговое судно «Отранто», на которое поставили пушки и кое-как обшили броней.

Две эскадры встретились 1 ноября. Бой длился не долго. Немцы с большого расстояния расстреливали «Гуд хоуп». Крейдок отчаянно пытался подойти ближе. Его корабль горел, но пушки продолжали стрелять, хотя снаряды не долетали до врага. Потом «Гуд хоуп» взорвался, перевернулся, и ушел под воду вместе с адмиралом и всей командой, почти 900 человек.

Тогда немцы взялись за «Монмут», который с боем пытался уйти, но получил тяжелые повреждения, тонул, и стрелять почти не мог. Но машины крейсера работали, моряки были живы, и флаг спускать не собирались. Немцы методично посылали в «Монмут» снаряд за снарядом. «Глазго» и «Отранто» ушли и скрылись. Оценив свое отчаянное положение, командир английского крейсера развернул свой гибнущий корабль и повел его на «Шарнхорст» с целью таранить врага. Но, не дойдя до немцев какую-то малость, «Монмут» зарылся носом в волну, опрокинулся, и стал тонуть. На немецких кораблях отчетливо слышали, что английские моряки поют. Песня стихла, когда «Монмут» ушел под воду.

Из 754 человек команды не спасся никто. Все погибли. Но флаг не опустили. У немцев в том бою два матроса получили ранения.

А когда гибнет военный корабль, гибнут все. И адмирал, который знает все — и политическую ситуацию, и мировой баланс сил, и оперативную обстановку в квадрате боевых действий… он реально представляет собственные силы, и знает о силах противника. Но вместе с ним гибнет и самый младший матрос, который глубоко в трюме, в жаре, и темноте следит за тем, чтобы машина не снижала ход, чтобы корабль шел. И он, этот матрос, не знает ничего. Но они погибают вместе. А на самом деле, гибнет корабль. И именно корабль не опускает флаг… и поет тоже корабль.

Но эскадре фон Шпее не долго суждено было бороздить волны. Англичане, узнав о разгроме у берегов Чили, разгневались и выслали к Фолклендским островам два броненосных крейсера, которые были вооружены такими же ужасными пушками, как дредноуты, но имели меньше брони, а стало быть, были легче и быстроходнее дредноутов, но гораздо уязвимее.

Для того чтобы разгромить немецкую эскадру было достаточно и одного такого гиганта, но на расправу выслали два корабля, может быть, чтобы одному не было скучно. Их имена были «Инвинсибл» и «Инфлексибл». Впервые такие громадные боевые машины вышли на дело, и этого, конечно, не мог ожидать фон Шпее. Но «Инвинсибл» и «Инфлексибл» были неотвратимы, как сама смерть.

Незадолго до этого на одном из приемов одна дама преподнесла адмиралу фон Шпее букет цветов. А он сказал ей? «Приберегите его для моих похорон»…

(маленькая пауза)

Ну, это он сказал очень по-пижонски. Не хорошо это он сказал. Все-таки женщина ходила, покупала цветы. Мне не нравится, как он это сказал. Понт это был! Такой морской понт. Ничего хорошего. Но с другой стороны, фон Шпее знал, что скоро на его кораблях кончатся снаряды, до Германии много тысяч миль, гибель английской эскадры ему не простят… и смерть близка. Так что, он не трепался, он знал, о чем говорил. И он также знал, что у него не будет могилы. Поэтому он мог так… А я что могу сказать? Разве я могу сказать: «Дорогая, прибереги это…» Для чего? Что прибереги? С какой стати?

(машет рукой)

Когда вахтенные матросы на «Шарнхорсте» и «Гнейзенау» Увидели на горизонте дым, и треногие мачты — отличительный признак британских дредноутов и броненосных крейсеров, фон Шпее сразу понял, что смерть его пришла. Он отдал приказ «Дрездену», «Нюрнбергу» и «Лейпцигу» уходить, а сам принял бой. Англичане били с такой умопомрачительной дистанции, что прекрасная выучка и сноровка немецких канониров была бесполезна. Пушки немцев не добивали до англичан.

Вскоре «Шарнхорст» загорелся и стал заваливаться на бок. Англичане предлагали сдаться, но над горящим немецким крейсером трепетал флаг, и никто не собирался его опускать. Потом, объятый пламенем корабль, опрокинулся и затонул вместе со всей командой (почти 800 человек) и своим адмиралом. До последнего момента одна небольшая пушка на гибнущем крейсере продолжала вести огонь. Даже, когда корабль опрокинулся, и орудие было направлено просто в небо, немецкие моряки стреляли.