Непридуманная жизнь - Ирина Валерьевна Медведева

Самое ужасное было узнать в этот день, что моя старшая сестренка лежит парализована. Вечером ко мне приехала бабушка и я сказала, что мне обязательно нужно ехать к ней. Юля же по телефону отговаривала меня, она просила остаться дома и лучше будет, если я запомню её такой, какая она есть. Что значит запомню? Она не умрет!

На работе мне предоставляли проезд, уточнив информацию о том, могу ли я им сейчас воспользоваться, мне ответили, что могу, но только на себя и только при сдаче билетов. Где я взяла деньги на билеты? Мне помогла бабушка. Если бы не она в тот момент, мы бы никуда тогда не поехали.

Девятнадцатого апреля, мы уже вылетели в Иркутск, где нас встречала Юля. Билет на поезд мы тогда ещё не брали, и поехали покупать их на следующий день, только в одну сторону. Отправление было вечером того же дня с Ангарска, время пути составляло двадцать шесть часов на поезде. Мне хотелось быстрее добраться и увидеть Катюшу, потому что на тот момент, я не могла нормально кушать, думать и спать.

В поезде я ехала, перебирая все мысли, все воспоминания о нас с Катей. Я представляла её счастливое лицо, когда она меня увидит. Я была уверена, что сейчас в этот тяжелый для неё момент, мой приезд придаст ей сил. Мы снова не виделись почти три года, и я не знала, какая Катя сейчас. Юля говорила, что Катя очень похудела, и мне лучше было бы не видеть её, но когда я приехала, и мы с Юлей поговорили, она поняла меня. Ведь я ехала к Кате не из любопытства, и я её сестра! Младшая сестра.

На вокзале нас встречал брат Катиного мужа Семен. Время было весна, дорога до деревни, в которой Катюша жила, была разбита, и мы ехали практически два часа. Кирюша уснул в дороге, время было позднее. К полуночи мы приехали к дому, и я решительно пошла вперед. Я знала, что Катюша не побежит своими ножками встречать меня сама. Открыв входную дверь, я почувствовала тот запах больницы, лекарств, разувшись, увидела Антошку, он забрал у меня Кирилла, а я, пошла в комнату, где лежала Катюша.

– Катюш, Иринка приехала!

Громко сказал Антон.

Катюша лежала на большой кровати, укрытая одеялом. Когда я её увидела, я просто её не узнала. На меня смотрела словно взрослая женщина, с глазами моей сестренки. Когда она посмотрела на меня, глаза её стали такими круглыми и полны удивления. Она словно не ожидала моего приезда. Я села на край кровати, взяла её за руку и начала говорить:

– Привет Катюш, вот я и приехала.

Господи, как же тяжело мне давалось сдерживать свои слезы. Я понимала, что если я сейчас начну реветь, Катя поймет, что что-то не так. Я не хотела её пугать, и продолжала дальше:

– Всё хорошо будет, я теперь рядом. Мы с Кирюшей вместе приехали, погостим у вас.

Какой же я бред тогда несла. Мне было тяжело молчать, делать вид, что всё нормально и моя эта наигранная радость, выдавала меня. Мне было больно видеть, в каком тяжелом состоянии находилась Катя, и мне так хотелось верить, что она снова будет жить полноценной жизнью.

Выйдя из комнаты, я снова ощутила ту боль в животе, которую я ощутила тогда, когда узнала о смерти мамы. Я начала сдавливать в себе крик и слезы текли градом. Я ревела до истерики, и, зайдя в комнату, на меня смотрел мой сын, мой Кирилл, которого нужно было укладывать спать, ведь он маленький и пока ещё ничего не понимает, но я была уверена, что он всё чувствует. Я кормила его грудью и боялась, что молоко пропадет, поэтому запаслась смесью. Антошка, поддержал тогда меня, сказал, что всё будет хорошо.

Катюшка была очень и очень худая, я предложила наводить детскую смесь и поить её Катюше, ведь в ней все необходимые компоненты для поддержания жизни. От Кати я практически не отходила, всегда лежала рядом и разговаривала с ней, обо всём обо всём. Я вспоминала наше детство, и у нас с Катей было своё выражение «Вместе навсегда», когда я его произнесла, она взяла мою руку и начала гладить её, кивнув мне головой. За всё это время, Катя улыбнулась мне два раза и сказала «спасибо».

С Антоном мы думали, куда можно отправить Катю на лечение и кто сможет ей помочь. Клиники, которые мы находили, просили огромные суммы за лечение при этом, не давая нам хорошего прогноза. Я видела тогда заботу Антона, он был настоящим мужем. Не бросил Катю, когда она заболела, был с ней всегда. Каждое утро сам купал её, переодевал, а ей так больно давались любые движения, я видела эту боль и ужас в её глазах, но при этом, она оставалась такой же стеснительной и сильной, как в детстве. Когда приехали родные Антона, Катя укрылась одеялом, закрывая своё тело и часть лица. Она не хотела, что бы кто-то её такой видел. Все, кто знал, что я поехала к Катюшке, её подруги, наши общие знакомы, писали мне, что бы я передавала привет, беспокоясь о её здоровье. Катя же в ответ на все приветы, поднимала руку, я понимала, что это тоже был привет им от неё.

Неделю мы прожили у Кати и Антона с бабушкой. Ребятишки подружились и играли вместе, мне так приятно было на них смотреть, чем-то напоминали маленьких нас. Анютка смугленькая и темненькая, как Катюшка, а Кирюшка светленький, как я. Может я трусиха, слабая, я не знаю, но когда мне плохо, мне нужно находиться одной, так устроено моё сознание. Мне тяжело было смотреть на Катюшу в таком состоянии, и я понимала, что в этом состоянии она может находиться долго, а мне нужно было возвращаться домой. Я не могла сидеть на шее у Антона и его мамы, зная, что Катюшка сейчас болеет, Антошка ушел с работы, растет Анютка, и мы с Кирюшей ещё приехали. Все эти мысли свели к тому, что нам пора возвращаться. Попросив Антона, он съездил и купил нам билеты на поезд, и мы начали собираться.

В шесть утра за нами приехал брат Антона Сеня, и сказал, что нам пора выходить. Я рано встала, видела, что Антон с Катюшей ещё спят и не могла зайти, потому что это было не очень правильно. Видно услышав, как я собираюсь, Антон проснулся.