Стальной ворон. Книга 2 - Екатерина Стадникова

Она достала жетон, бездумно воткнула в ухо оборотня на барельефе и зачем-то сверху еще ладонью прихлопнула. Внутри раздался жалобный скрежет, за ним щелчок — и все замерло. Эмьюз попробовала потянуть жетон обратно за ключи — безрезультатно.

— Чего возишься? — осведомилась Лют, отвлекшись от пространных рассуждений.

— Кажется… я ее сломала, — голос Тени дрогнул. — Жетон застрял.

— Отойди. — Блондинка засучила рукава.

Пока девочки, пыхтя, пытались исправить положение, по обе стороны двери собралась толпа. Урд и Клер с трудом пробились к центру событий.

— И что тут происходит, Варлоу? — строго спросила старшекурсница.

— Ничего, — ответила за свою пару Лют. — Замок вдруг заклинило.

— Вдруг? — нахмурилась Йонсон. — Кого-то уже позвали?

— Нет, надеялись, что само пройдет. — Руки Эмьюз тряслись.

— Пели песни, ритуальные пляски устраивали? — ехидно продолжила та. — Это надо чинить.

Она поймала за руку первого попавшегося мальчика в синей форме и приказала искать коридорных.

— Профессор Дарроу меня убьет, — бормотала Тень.

— Не сумеет, — заверила Урд. — Но, вероятно, приложит все усилия.

«Варлоу сломала замок», — прокатилось приглушенным шепотом по толпе студентов.

— А вот и кавалерия пожаловала, — хмыкнула Йонсон.

— Дезмонд, пожалуйста, посмотри, что там с механизмом? — попросила Клер.

Призрачный мальчик кивнул и сунул голову сквозь барельеф почти по самые уши.

— Ну? — взволнованно торопила виновница суматохи. — Это можно починить?

Дезмонд выпрямился, медленно развернулся и обреченно опустил руки.

— Труба, — подытожила Урд.

Повисев в воздухе несколько мгновений, призрачный мальчишка пропал. В тягостной тишине Эмьюз боялась поднять глаза. Она кожей чувствовала взгляды.

— Я позову Наставника, — предложила Лют.

— Не уходи, — одними губами прошептала Эмьюз.

— Далеко не уйду, — пообещала та и достала зеркальце.

По телу колючими мурашками пробегал холодок. «Вот как раз и отдохнешь… в каменном ящике», — сообщил внутренний голос. Теперь все зависело от того, кто примчится первым: Тангл или Дарроу.

— Господа студенты, разойдитесь, пожалуйста! — скомандовал профессор.

Сердце сделало в груди смертельное сальто.

Карлики оттеснили ребят, оставив несчастную Тень наедине с испорченной дверью посреди пустой площадки. Дарроу мгновенно оценил ситуацию и пришел в неописуемую ярость. Его обычно добродушная физиономия перекосилась и несколько раз сменила цвет на все оттенки красного.

— Это… это… безобразие и неслыханное варварство! — громыхнул профессор. — Барельеф служил веками, пока не появились вы!! Он — произведение искусства! Исключение было бы самым гуманным наказанием!!!

— Господин профессор… я… — попробовала оправдаться Эмьюз.

— Молчите! — рявкнул тот. — Вы сделали уже все, что могли. Карлики проводят в кабинет ректора. Ждите меня там и обдумайте свое поведение. Я не потерплю!..

Тут между Тенью и Дарроу возник Дезмонд. Он закрыл своими руками рот профессора и захрипел. Коридорные попятились.

— Если ты считаешь… — промямлил профессор и потер лоб.

— За что вы собрались наказывать мою подопечную? — Тангл беспрепятственно шел сквозь ряды студентов, а за ним трусил Хьорт.

— Уже ни за что. — Дарроу чуть не плача гладил пальцами испорченную дверь.

— Правильно, — кивнул Наставник. — Даже мне не хватит сил сломать это, вам и подавно. Так откуда такая сила у хрупкой девочки?

Вильгельм присел на корточки и, прищурившись, осмотрел место, откуда торчала связка ключей.

— Я бы не был так уверен, — присвистнул он.

— Ты на чьей стороне? — прошипел Тангл.

— На вашей, — успокоил Сэр Хьорт. — Тем не менее, кто-то вколотил жетон обратной стороной. Эмьюз, ангел мой, это тонкая механика. С ней грубо нельзя, только нежно. Я б сказал, как с женщиной, но ты не поймешь. Видишь, не лезет. Зачем продолжать совать? Не получается, значит, что-то не так?

По толпе студентов по обе стороны двери прокатилась волна нервных смешков.

— Либо придержите язык, Сэр, либо я предложу вам покинуть территорию университета, — холодно отрезал Дарроу.

— Молчу. — Вильгельм примиряюще поднял руки. — Но все же, Эмьюз, зачем было вколачивать жетон?

— Она ничего не вколачивала, — вклинилась Лют. — Я стояла рядом и заметила бы.

— Блондиночка, помолчи, сделай милость, — отмахнулся Хьорт. — Давай, Эмьюз. Правду.

Вильгельм приподнял лицо девочки за подбородок и пристально посмотрел прямо в глаза.

— Лют не обманывает, — собрав остатки самообладания, ответила Тень. — Я действительно, как обычно, вставила жетон. Разве что чуть подтолкнула ладонью.

— Ладошкой, значит, подтолкнула? — Хьорт выпрямился. — Знаешь, Руф, а отведи-ка Леди к местному психологу. Пусть пожалуется без свидетелей на двух великовозрастных скотов, превративших ее жизнь в сплошные тренировки. Я свою вину признал. А ты?

— И я, — вздохнул Тангл. — Думаешь, сумеем починить, как те окна?

— Нет, дружок, — рассмеялся Вильгельм. — Эту красоту не люди делали. Я только доломать смогу, чтобы ребята попали домой. Последнее слово за вами, Дарроу.

— Ломайте, — поморщился профессор. — Только без меня.

— Да. Слабонервных прошу удалиться. — Танцор отступил на шаг. — Эй! Внутри! Не хотите получить травмы разной степени тяжести, отползите на безопасное расстояние! Это метров на шесть.

Руфус осторожно склонился к Эмьюз.

— Пойдем и мы? — мягко попросил он.

— Я хочу посмотреть, — прошептала девочка.

Сэр Хьорт принял боевую стойку.

— Прах к праху, — произнес он.

В ту же секунду руки Вильгельма от локтя обернулись толстыми пучками спутанных бурых стеблей. Острые концы побегов щупальцами устремились к двери. Они безжалостно вгрызались в камень, как в мел. Ввинчивались, опутывали живыми змеями, оставляя глубокие борозды. Барельеф треснул, но не развалился.

Сэр Хьорт бросил на Эмьюз короткий взгляд, словно подначивая: «Смотри, как я перемещаю центр тяжести». Танцор плавно поменял опорную ногу и потянул конструкцию на себя.

Без шума и скрежета уничтоженная дверь послушно покинула проем. От этого зрелища девочке сделалось особенно тоскливо. Она развернулась на каблуках и поковыляла прочь.

— Наверное, нам следует приостановить тренировки. — Наставник поравнялся со своей подопечной и замедлил шаг.

— Нет, — твердо отрезала Эмьюз. — Сдаются только неудачники и слабаки.

— Кто сказал такую чушь? — строго спросил Тангл.

— Сэр Хьорт.

— Тогда Вильгельм все это в квадрате. — Руфус оглянулся. — Видишь ли, только баран прет напролом, потому что он глупое животное. Перерыв — не отступление, а возможность уложить в голове полученное знание.

В Башне Четырех Ветров — месте, предназначенном исключительно для псиоников, — Тень чувствовала себя, как на вражеской территории. Она ни на шаг не отставала от Тангла, даже зачем-то взяла его за руку. В конце концов, невозможно вечно избегать визита к психологу. Несмотря на то, что эту работу получил Мэйсон, Эмьюз не желала записываться на прием. Отказывалась признать, что ей действительно нужна помощь.

Стоило Танцорам переступить через порог, обстановка в просторной комнате начала стремительно меняться. По стенам поползла склизкая плесень, а их камни потрескались и обветшали; с потолка обрушились ржавые цепи с отвратительными крюками; мебель ощетинилась хищными шипами, и только один островок уюта сохранился в глубине, где на залитом ласковым светом коренастом столе сидел серый в полосочку кот.

— Вы вовремя. — Мэйсон довольно прищурился.

Он спрыгнул на пол и принял человеческий облик. Без студенческой формы, в строгих брюках, накрахмаленной белой рубашке, со щегольским полосатым жилетом и при галстуке мальчик-кот выглядел крайне солидным джентльменом.

— Я подожду за дверью? — с надеждой спросил Тангл.

— Нет, Сэр. — Мэйсон отрицательно покачал головой. — Нам ни к чему лишнее давление.

Эмьюз с удивлением заметила, что Наставник смешался. Избавив себя от продолжения диалога, Руфус просто вышел вон.

В комнате сделалось заметно светлее.

— Жаль, что ты не навещала меня раньше, — мурлыкнул Мэйсон, снова превращаясь в кота. — Располагайся.

— Где? — Девочка не горела желанием приближаться к зубастой мебели.

— Страшно? А, между тем, это отражение твоих эмоций.

Кот плавно двинулся к пугающей штуке, которая несколько минут назад совершенно точно являлась диваном. Под мягкими лапами зверька неприветливый пол покрывался пушистым ковром. Мэйсон прицелился, вильнул хвостом и запрыгнул на сидение. Шипы спрятались, как по команде, шершавое дерево сменилось апельсиновой обивкой, а из ниоткуда возникли две подушки-валика.