Прекрасная Катрин - Жюльетта Бенцони
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катрин любила охоту. Ей нравилась бешеная скачка на свежем утреннем ветру. Но сейчас на карту была поставлена жизнь Готье, и она не могла радоваться, слыша заливистый лай собак и веселое пение рожка.
На маленькой поляне, посреди которой возвышался одинокий столетний дуб, свора заметалась. Один из псов, задрав морду к огромным искривленным ветвям, стал шумно принюхиваться, а затем ринулся в правую сторону от дерева, чья крона колыхалась под порывами ветра. Все остальные собаки помчались следом по тропе, уходившей в заросли колючего кустарника.
Жиль насмешливо улыбнулся:
– Они его не упустят! Очень скоро мы поднимем этого мужлана! А потом спустим на него собак. Надеюсь, они хоть что-нибудь оставят и нам…
В это мгновение ужасающий рык потряс лес. С испуганным криком взлетели птицы, а Катрин почувствовала, что ее бьет дрожь. Вытирая холодный пот со лба, она смотрела на леопарда, который одним мощным движением вырвался из рук державшего его слуги. Черно-желтая тень промелькнула, подобно молнии, в кустарнике с левой стороны от дерева. Удивленная Анна де Краон остановилась так же, как и Жиль, который, выругавшись, поднял на дыбы своего жеребца. Взгляды Катрин и старой охотницы скрестились. Мгновенно поняв, что от нее требуется, Катрин вытащила из корсажа булавку и с размаху всадила ее в круп Кас-Нуа. Заржав от боли, жеребец бросился за собаками таким бешеным аллюром, что никакая сила не могла бы его удержать. Катрин, всадив шпоры в бока Морган, изо всех сил натянула поводья, подчиняя своей воле взбешенную кобылу. Анна де Краон была уже рядом.
– Быстрее! Скачем за леопардом! Я забыла об этой проклятой твари!
Они бросили лошадей в галоп. Катрин едва успевала уворачиваться от веток, норовивших хлестнуть ее по лицу. Задыхаясь, она крикнула:
– Как вам это удалось?
– Я послала одного из моих слуг в лес с молодым жирным кабанчиком, пойманным два дня назад, а крестьянину вашему велела передать, чтобы бежал в противоположную сторону. Но проклятую кошку обмануть не удалось. Леопард взял верный след. Надо его догнать, прежде чем он настигнет вашего Готье.
Безумная скачка между деревьями и кустами мешала говорить, однако Катрин все же удалось спросить:
– А как же Жиль и другие охотники?
– Сейчас они мчатся по ложному следу, – ответила Анна, – и не сразу заметят свою ошибку. Но времени у нас немного.
– Чем же вы остановите леопарда?
– Вот этим!
И Анна де Краон выхватила из ленчика седла короткий дубовый дротик с железным наконечником. Они мчались вперед, ветви с хрустом ломались, и деревья мелькали перед ними столь стремительно, что походили на рыжую стену. На губах у лошадей выступила пена, сухие листья и комья грязи вылетали из-под копыт. Впереди слышалось хриплое рычание зверя, почуявшего добычу. Внезапно всадницы выскочили на небольшую поляну, заросшую мхом. Деревья окружали ее со всех сторон плотными рядами, а в глубине виднелась высокая скала. Лучи бледного солнца, пробиваясь сквозь кроны деревьев, бросали разноцветные блики на травинки, с которых еще не сошла утренняя роса. Это был тихий очаровательный уголок, но Катрин показалось, что она не видела ничего ужаснее в своей жизни. Леопард, пригнувшись к земле, готовился к прыжку, а Готье, прислонившись к зеленой скале, не спускал с хищника глаз, следя за каждым его движением. На лице нормандца не было страха. Грудь его вздымалась, он задыхался после неистовой гонки, но во взгляде читалась бесстрашная решимость. Расставив руки и чуть подавшись вперед, он ожидал нападения зверя, который тихо и грозно рычал, показывая ужасные клыки. Леопард неотрывно глядел на безоружного человека, и в зеленых глазах его клокотала ярость.
Занеся над головой дротик, Анна де Краон собиралась уже дать шпоры лошади, мелко дрожавшей от страха, но тут Готье крикнул громовым голосом:
– Не двигайтесь!
В это мгновение леопард прыгнул. Гибкое сильное тело распласталось в воздухе и обрушилось на нормандца. Через секунду человек и зверь уже катались по мху. Готье удалось схватить зверя за горло; напрягая руки, дрожавшие от усилия, он пытался отвести оскаленную морду от своего искаженного мукой лица. Когтями передних лап леопард рвал ему плечи, а задними стремился достать бедра. Рычанье взбешенного хищника и тяжелое дыхание человека смешивались в одно жуткое клокотанье беспощадной битвы. Чуть поодаль женщины, оцепеневшие от страха, пытались удержать испуганных лошадей.
– Господи! – молилась Катрин вслух, сама того не сознавая. – Господи!
Больше она ничего не могла сказать. В такой крайности уповать можно было только на Создателя всего сущего… только он, всемогущий, мог помочь Готье. Нормандцу пока удавалось удерживать зверя сильными руками, напоминающими две колонны со вздувшимися мышцами и голубыми венами, толстыми, как бугристые веревки. Отчаянным усилием он подмял леопарда под себя, а тот, задыхаясь, силился вырваться из сжимающих его горло тисков. Запах крови приводил зверя в еще большую ярость, но Готье не уступал, сильнее сжимал пальцы и не перехватывал рук, чтобы они не проскользнули по гладкому меху…
Побагровевшее и искаженное лицо Готье походило на маску демона. Кровь струилась из ран на груди и на плечах, но ни единого стона не вырывалось из его плотно сжатого рта. Внезапно леопард жалобно взвыл, и послышался какой-то хруст. Готье поднялся, шатаясь. У его ног лежал черно-желтый зверь со сломанными шейными позвонками. Пятнистое тело вздрогнуло в последней конвульсии, лапы дернулись и застыли. Обе женщины, со вздохом облегчения и словно не веря своим глазам, осторожно приблизились к нему. Анна де Краон рассмеялась коротким нервическим смешком.
– Клянусь кровью Христовой! Из тебя, друг, получился бы отменный охотник! Как ты себя чувствуешь?
Спрыгнув с лошади, она бросила поводья Катрин и подошла к Готье. Молодая женщина в свою очередь спешилась. Пока старая охотница ощупывала грудь и плечи великана, тот неотрывно смотрел на Катрин и наконец пробормотал в величайшем изумлении:
– Неужели вы плачете, госпожа Катрин? Вы плачете… из-за меня?
– Я так испугалась, друг мой! – ответила молодая женщина, пытаясь улыбнуться. – Я не верила, что ты сумеешь вырваться живым из лап этого зверя.
– Эка невидаль! У него только когти опасны, а сам он не сильнее матерого кабана. В наших нормандских лесах мне частенько приходилось схватываться с секачами.
Вынув платок, Катрин стала обтирать кровь, но ее было слишком много. Анна де Краон пожертвовала раненому свою вуаль.
– Что нам теперь делать? – спросила Катрин старую охотницу, когда та, смочив вуаль в источнике, струившемся меж скал, занялась перевязкой. – До спасения ему еще далеко. Слышите?