Призма тишины - Роман Викторович Титов

– Тогда почему мы не можем улететь? – Взгляд Принн при этом перемещался с Фелчи на старуху и обратно, загадочным образом минуя и все еще молчавшую Эйтн, и меня. – Почему все, кто приходит к нам, улетают к звездам, а мы все время торчим здесь?

Старуха недовольно раздула щеки, но вместо того, чтобы ответить, только закинула в рот еще пару бобовых зернышек. Высказалась Фелча.

– Потому что это наш дом. У мамы тут работа. Важная.

Принн надулась точно так же, как это сделала старуха, и проворчала:

– Большое дело. Звезды интереснее.

Я улыбнулся и подумал, не вставить ли какую-нибудь сентенцию, побуждавшую юных деток всегда слушаться старших. Но поскольку сам бы в нее не поверил, решил и тут промолчать. Кроме того, совершенно неправильным казалось поучать маленьких девочек, нависая над ними, подобно горе. Поддавшись наитию, я присел на корточки и все-таки сказал:

– Звезды не такие уж и интересные. Куда интересней разумники, которые между ними путешествуют. – Этой незатейливой фразе когда-то меня научила мама, но с тех пор, как впервые услышал, я почему-то никогда о ней не вспоминал.

Принн недоверчиво сощурилась.

– Ты врешь.

Я расхохотался. Сложно было удержаться, при такой-то откровенности.

– Ну, может. Совсем чуть-чуть.

– Врать не хорошо, – веско заметила Фелча, потянув сестру за край юбки, потом бросила быстрый взгляд в сторону старухи, которой до нашего разговора, казалось, не было никакого дела. – Мама с бабушкой всегда так говорят.

– И они правы. Поэтому-то очень важно, чтобы бы вы научились различать хороших разумников и плохих, и держаться подальше от неприятностей. Когда подрастете, сможете сами решить, что делать и куда лететь. Звезды-то, в конце концов, никуда не денутся.

– Легко тебе говорить, – сказала Принн. – Ты-то уже взрослый.

Я пожал плечами:

– Даже взрослые не всегда понимают, что правильно делать, а что нет.

– И будь это не так, – вставила старуха ко всеобщему изумлению, – никаких войн и не случалось бы. Никто бы ни за кем не гонялся, а лейры бы не связались с этой дрянью, которую они называют Тенями. Если бы да ка бы… Так что, поставит кто-нибудь сегодня воду на огонь? Или мы ужина не дождемся?

Очевидно, последние вопросы предназначались для девчушек. Немного комично подпрыгнув на месте, они почти синхронно бросились к казану. Но тут вдруг Принн остановилась, помедлила, покопалась в кармане платьица, а затем быстро подбежала ко мне и протянула руку ладонью вверх. Я опустил взгляд. На ладошке лежала маленькая конфетка в яркой обертке – ничего особенного, самая простая карамелька из искусственной патоки.

– Извини, но мне нечего дать тебе взамен, – сказал я, принимая угощение.

Принн ничего не ответила. Только рассмеялась и, под неодобрительное покачивание старухиной головы, выбежала вместе с сестрой из палатки.

– Если бы да ка бы… – вновь пробормотала старуха.

Глупо было искать в этом смысл, так что я даже не стал пытаться, лишь повернулся к Эйтн и, к собственному удивлению, столкнулся с очень холодным взглядом.

– В чем дело?

Эйтн, все время, прошедшее после очаровательного разговора с собственной матерью, оставалась молчаливой и задумчивой и даже не пыталась принимать участие в коротком разговоре с дочками Мегарри. Теперь же, как будто преодолев заклятие оцепенения, вдруг стала казаться очень недовольной. Вот только чем?

Разумеется, она промолчала.

Вернулась Мегарри. Выглядела она не более довольной, чем Эйтн, но хотя бы не пыталась уклониться от расспросов.

– С поисками корабля проблемка, – пояснила она, едва я открыл рот. – Не так много народу в эту пору летит напрямую до Риомма. Политика вашего гениального Сената делает все, чтобы желающих было еще меньше.

– Я им не руковожу, – процедила Эйтн.

– Но и происходящее там не критикуете, – проницательно заметила Мегарри. – Делаете вид, будто все в порядке, а то и вовсе ищите оправдания всей той чуши, что вырывается из многочисленных и очень громких ртов ваших достопочтенных законодателей. Не скажу, будто меня это удивляет. Но сами-то как думаете? Долго еще вам позволят оставаться в стороне? Даже у Риссы, возможно, скоро не останется выбора, кроме как отдать ваше Агентство на откуп правительственным чинушам.

– Зачем мы вдруг заговорили о политике? – вяло спросил я, но никто даже не обратил на меня внимания.

– У Риссы? – эхом переспросила Эйтн. – С каких это пор вы зовете мою мать по имени?

Мегарри усмехнулась, но без какого-либо раздражения или злобы.

– Занятно, что только это вас зацепило. Миледи.

– Значительно сильнее, чем ваши домысли о том, какие законы принимает Сенат.

Мегарри кивнула с таким видом, будто иного ответа и не ждала.

– У вас и вашей матери есть одна весьма примечательная черта – стремление контролировать все и вся. И знаете, что я думаю? Это не закончится добром.

К счастью, Эйтн решила не продолжать раздражающий диалог. Она лишь спросила:

– Вы нашли нам корабль или нет?

– Нашла. Однако вам едва ли понравится компания.

– Переживу.

– Что ж, тогда идемте. – Мегарри изобразила лакейский поклон и отогнула клапан палатки, позволяя нам выйти первыми.

Медлить – значит терять драгоценное время, так что, наскоро попрощавшись со старухой, я следом за Эйтн выскользнул обратно к шуму и запахам палаточного городка. Перемена оказалась чересчур резкой, так что пару мгновений пришлось привыкать заново. Тени вокруг кипели от напряжения, но не того же рода, как это случалось при близкой опасности. Они били ключом, напоминая мне, насколько это унылое и, если уж на то пошло, совсем не подходящее для разумников место наполнено жизнью. И все же я заставил себя собраться и бодро зашагал вслед за Мегарри и Эйтн в противоположную сторону от той, откуда мы явились. Ни Принн, ни Фелчи я при этом не заметил, зато сполна отхватил любопытства от местных жителей. Многие перешептывались, но большинство изображали бурную занятость, а стоило лишь пройти, сразу бросали в спину тихие, но вполне отчетливые проклятья.

– Они знают, кто я?

– Шила в мешке не утаишь, – бросила через плечо Мегарри, огибая чету престарелых мектов, расположившихся в складных креслах прямо посреди прохода. – Особенно, в таком тесном, как этот. Но тут речь, скорей, о слухах, и том, что вы оба – риоммцы. А это, как я уже сказала, здесь мало