Наследник Хаоса - Николай Алексеевич Некрасов

И я инстинктивно потянулся к карманам брюк, как иногда делал в прошлой жизни, видя подобных персонажей. Не то чтобы подавал всегда, но завалявшиеся копейки не жалел.

Грейсон перехватил мою руку и произнёс:

— Уматывай, леший. А то получишь так, что этой рукой больше ни одной монетки попросить не сможешь. Мы здесь не для того, чтобы на такое отребье время тратить.

На это бомж разразился проклятьями, плюнул нам под ноги и поковылял за угол.

— Информатор. Или точнее — грязная крыса. Спившийся, или ещё что похуже. Продаст и мать, и отца, и детей, если бы они у него были.

— Как ты понял?

— Метка на руке, над ладонью, на запястье. Он перебинтовал не рану, а наколку.

— И что теперь?

— Настучит про нас. Теперь точно, и со всем усердием. Но оно нам на руку. Вместо того чтобы разглядывать, он разозлился и усвистал. Ничего толкового он никому не расскажет. И слушать его возмущения никто усердно не станет.

Мы вошли в заведение. В лицо ударил резкий запах алкоголя, некачественного фритюра, немытых тел и свежей рвоты. В углу стояла женщина с тряпкой и замывала казус, произошедший с одним из посетителей.

— Шеф, да я нормальный. Я ещё о-го-го, ну не выгоняй… — щебетал мужичок, в заношенной куртке, которого чуть ли не за шкирку тащил здоровяк-охранник.

— М-м-м! — Грейсон вдохнул полной грудью и прошептал. — Запах родных трущоб. Будто домой вернулся!

Мы сели за самый затенённый столик. Следовало осмотреться, понять, где находятся Таника и Эрик. Возможно, они жили наверху, над баром, но вход в здание был только один. Лестница в углу намекала, что постояльцы могли пройти только отсюда. По всем признакам это была гостиница для тех, кто не брезговал насладиться всем местным колоритом.

Здесь могли и накормить, и напоить, и развлечь. Шест в противоположном углу зала намекал, что периодически здесь происходит «культурная» программа.

— Что, впечатлился? — спросил он, скидывая капюшон.

— И да, и нет. Просто думал, что в вашем мире всё-таки всё сильно спокойнее и приличнее. Будто у вас он более сбалансированный, чистый мир… — наконец подобрал подходящее слово.

— Не то что ваш мир Хаоса? — улыбка на мгновение превратилась в оскал.

Грейсон вытащил зубочистку из подставки и зажал зубами. Не знаю, как не побрезговал. Видимо, действительно, ощутил себя дома.

— Понимаешь, Канто. Даже в идеальном мире найдутся те, кто захочет жить так. Кто-то не может из такого вырваться, а кто-то — не хочет. Понимаешь?

— Заказывать будете? — Подошедшая официантка сунула мне меню и окинула нас ленивым взглядом.

На вид ей было под сорок, но женщина явно молодилась. Якрий мейк, браслеты на руках с сердечками. Плюс школьная форма с логотипом заведения не могла не усиливать эффект. Но это не помогало. Не самый лучший образ жизни отразился на лице тяжёлой паутинкой морщин, тёмными кругами под глазами и припухлостями под ними же. Для сравнения — некоторые преподавательницы Высшей Школы Героев были сильно старше, но смотрелись куда привлекательнее.

Грейсон перехватил меню, что-то заказал, и официантка удалилась, позволив нам продолжить присматриваться.

— Вон там — вход в подвал. А там, — Грейсон указала на лестницу, — подъём на верхние этажи. Нас туда так просто не пустят. Несмотря на разруху, замок там кодовый и под карточку. Нужно либо снять номер, либо устроить небольшую заварушку и выбить из бармена пароль.

Было видно, у него чесались руки, однако он сдерживался, потому что был верен своему обещанию вести относительно правильный образ жизни. Но если бы я одобрил заварушку — не побоялся бы замарать руки. Но у меня были другие планы, потому что ещё до того, как мы вошли, я кое-что заметил. Частично оборванный плакат, но такой обнадёживающий.

И как только ребята скажут, что вышил не позиции, начну действовать. Скорее всего, заварушки не избежать, но лучше постараться не привлекать лишнего внимания. Мне совершенно не хотелось, чтобы эта крыса по имени Алан скрылась и затаилась.

Мы выпили заказанные Грейсоном напитки, и как только получили сигнал от ребят, я подошёл к бармену. Тот стоял и, лениво разглядывая немногочисленных выпивох, дымил вонючим табаком, выдувая кривые кольца дыма.

— Я бы хотел заказать танец, — начал я, на что тут же получил отрезвляющий ответ.

— Я похож на того, кто станет плясать? — он выдохнул дым в мою сторону. — Документы есть? Если нет — проваливайте, нам тут сопляки не нужны.

— А вы тут чтите закон? Приятно удивлён. Документы у нас есть, но есть ли у вас лицензия на алкоголь? И как давно здесь бывала санинспекция?

Он усмехнулся в сторону и опять затянулся.

— Меня интересует Карамелька. Я бы хотел приватный танец, — показал пачку денег, торчавшую из внутреннего кармана.

— Карамелька сегодня выходная. Выбери другую девку, — в глазах бармена появились интерес и какой-то нехороший блеск. — У нас все красивые. Определяйся!

— Я уже. Мне нужна именно Карамелька. Мой приятель, — я указал на Герйсона, — был очень впечатлён ею. И нам бы хотелось порадовать себя её присутствием.

— За двоих двойная плата, — отрезал он.

— Мы договорились?

— Да, — кивнул он, но потом добавил: — Но деньги вперёд. И за вызов в нерабочее время тоже придётся доплатить.

— Хорошо.

— Тогда через несколько минут вас позовут. Может, ещё чего выпьете? — он сально улыбнулся и потянулся к стаканам.

— Мы в порядке, — теперь уже отрезал я и вернулся к Грейсону.

— Не нравится мне это. Не знаю, что ты задумал, но мне это не нравится. Тихо провернуть всё не выйдет.

Видимо, природное чутьё и опыт пребывания в подобных местах обострили интуицию напарника.

— По фиг. Если Эрик расколется, это будет уже не важно.

Глава 20

Мы вошли в приватную комнату. Прокуренный воздух тяжёлым туманом ударил в лёгкие. Недопитые коктейли на столе, замах дешёвой водки, дымящиеся окурки в пепельнице и тусклый кроваво-красный свет создавали атмосферу давящей тоски и беспросветности. Однако Грейсон почти улыбался. Чувствовал себя как рыба в воде. Задержался у двери, поигрывая шторкой из бусин, словно кот, увлечённый игрушкой. Перебрал в пальцах несколько стеклянных разноцветных шариков и только потом прошёл дальше и плюхнулся на диванчик, пятна с которого вросли в ткань и, вероятно, больше не поддавались привычной для этого места чистке.

— Я паркуюсь здесь, — изрёк он. — Царь-кресло — твоё.

Кивнул в сторону стула с мягкой обивкой, стоявшего по центру в круге чуть более яркого света, чем во всей остальной комнате. Я не спорил. Когда