Волшебный камень Бризингамена - Алан Гарнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Когда эти двое мортбрудов завернут за угол, нас уже здесь не должно быть. Быстро! Все - через стену!
По ту сторону стены путников подстерегали колючие ветки ежевики, но они вырвались из их цепких лап и помчались что было сил вслед за Фенодири через кусты и подлесок.
Птицы-шпионы тут же подняли невообразимый гвалт, явно сообщая кому-то нужные сведения. Однако, когда Дуратрор, который, как всегда, был замыкающим, оглянулся, прежде чем скрыться в зарослях, "туристов", к счастью, еще не было видно.
Как только путники оказались под сенью буков, колючий кустарник начал редеть, они смогли прибавить скорости, перебегая зигзагами все уменьшающееся расстояние между буковыми стволами и купами рододендронов.
Птицы преследовали их, визжали и верещали над их головами. Они спускались низко - то летали между ветвями, то кружили вокруг стволов. Казалось, они уже приготовились пустить в дело свои крепкие клювы и острые когти.
- Одна надежда, - сказал Фенодири, - что этот лес всегда недолюбливал мортбрудов, может, и на этот раз...
Его слова потонули в пронзительных криках, раздавшихся в вышине. Инстинктивно все приблизились друг к другу, став спина к спине, а руки гномов рванулись к ножнам. Вокруг них, ломая сучья, тяжело падали на землю птицы. В течение десяти секунд, можно сказать, шел дождь из этих странных ворон. Потом все стихло.
Гаутер нагнулся было, чтобы поднять свалившийся к его ногам ком из черных перьев, но Дуратрор остановил его.
- Не дотрагивайся до них, - сказал он. - Они приносят зло даже мертвые.
Он перевернул птицу кончиком своего меча. Как раз там, где находилось сердце птицы, в ее тело вонзилась малюсенькая стрела с белым оперением. При виде ее краска сбежала с лица Дуратрора.
- Лайос-альфары, - прошептал он. - Это лайос-альфары!
Дрожа от волнения, он спрятал меч в ножны и посмотрел на небо.
- Эндиль! Атлендор! Это я, Дуратрор. Какая встреча!
- Спокойно, - сказал Фенодири. - Их здесь нет.
- Нету? - вскричал Дуратрор в ярости. - Хо! Послушай меня, братец Уайскин, наше путешествие станет намного счастливее с этого часа. Если лайос-альфары вернулись, то нас уже ничего не потревожит до самого рассвета в пятницу, разве ты не понимаешь?
- Атлендор! Добро пожаловать! Эйрмид! Граннос! Но на эти призывы Дуратрора никто так и не отозвался. А он все метался взад и вперед по лесу, все звал, звал, но ему отвечало только эхо, да отзывался глухим голосом северный ветер на вершинах деревьев.
- Трурин! Скандар!
Фенодири печально покачал головой.
- Пойдем отсюда. Лайос-альфары вот уже как двести лет покинули Раднорский лес. Они не возвращаются. Пойдем. Их здесь нет. Только мортбруды могут отозваться на твои призывы.
Дуратрор медленным шагом присоединился к остальным.
- Но это могут быть только они! - в его голосе звучало полнейшее недоумение. - Почему они не узнают меня?
Фенодири присел на корточки, пристально рассматривая стрелу.
- Кто бы не выпустил эту стрелу, он непременно небольшого роста, - сказал Гаутер. - В стреле не больше восемнадцати дюймов. Что же за лук должен быть для нее? И что за Кроха! Стрелок!
- Эльфы света, лайос-альфары, - сказал Фенодири задумчиво. - Стрела сделана эльфами, это ясно. И все-таки я думаю, что их с нами нет. Скорее всего, на этот раз сработали стромкары.
- Стромкары? - закричал Дуратрор. - Ты когда-нибудь видел, чтобы речной народ брал в руки оружие? Это лайос-альфары!
- Эй, гляньте, что это там? - сказал Гаутер, показывая куда-то в гущу деревьев.
Что-то белое возникло среди ветвей. Гаутер не мог сказать, когда и в каком месте оно впервые появилось. Это белое мягко опускалось прямо к ним, оно изящно парило в воздухе, легонько покачивалось и легло на землю, прямо к ногам Дуратрора.
Гном схватил его и поднес к носу Фенодири.
- Гляди! Это знак! Это перо из плаща эльфов! Что ты теперь скажешь?!
Фенодири внимательно посмотрел на перо, потом на Дуратрора.
- Это лайос-альфары, - сказал он.
Фенодири первый пришел в себя после неожиданной проволочки и заставил всех спешно двигаться вперед. Больше никаких знаков от эльфов - если только это были эльфы - не появилось. Дуратрор вынужден был подавить свое возбуждение и обратить свои мысли к насущным проблемам.
- Это нелегко, - сказал он позже Колину, когда они укрывались одним плащом, - чтобы остаться в живых - это тяжело лишиться общения с эльфами. Тем более, когда один из них был тебе ближе, чем вся твоя родня, когда он был тебе больше, чем брат, с тех пор, как ты себя помнишь, то такая утрата почти что непереносима. Когда Атлендор увел свой народ на север, я уже решил отказаться от всего своего наследия и пойти с ним, но он не взял меня с собой. "На тебе будет лежать трудная обязанность, и ты должен ее выполнить", - сказал он мне. Глаза лайос-альфаров видят не только настоящее. Возле Золотого Камня мы простились, он подарил мне Вальхам, и я расстался с Тарнхельмом, величайшим сокровищем народа хульдра.
Дуратрор печально улыбнулся.
- Я обменял возможность быть невидимым на возможность полета. И Гондемар, мой отец, разгневался и выгнал меня за это. И вот я бродил неприкаянный и покинутый эльфами и отвергнутый моим народом. И пришлось бы мне навеки остаться несчастным скитальцем, если бы Каделлин не пожалел меня и не открыл бы мне двери Фундиндельва.
Но весь этот разговор состоялся много позже. А пока что Гаутеру и ребятам оставалось только гадать, что же значили эти мертвые птицы и безумное поведение Дуратрора.
Правда, и времени для размышлений особенно не было. Они пробирались по едва заметной тропинке среди рододендронов, засыпанной замерзшими прошлогодними листьями. Ветви смыкались у них над головами, а понизу загораживали дорогу. Вдруг Фенодири остановился.
- Следы! - закричал он. - Скорее - в кусты! Они рванулись сквозь листву в переплетение веток.
- Замрите и не шевелитесь! - прошептал Дуратрор строго. - Он близко!
Было трудно что-либо разглядеть из кустов в мрачноватом сером освещении. Они услышали, как кто-то приближается, но разглядеть сумели только его темную одежду. Кто бы это ни был, но дышал он тяжело. Когда неизвестный подошел к ним почти вплотную, он остановился. Колин, Сьюзен и Гаутер молили Бога, чтобы он не услышал, как колотятся их сердца. Дуратрор и Фенодири обменялись взглядами.
- Тьфу! Черт бы побрал эту старуху Плейс! - произнес низкий голос, и обладатель этого голоса уселся на поваленный поперек тропы ствол бука. В таком положении его лицо вырисовывалось очень отчетливо. Это был мистер Ходкинс, местный бизнесмен.
Каждое утро в будние дни его можно было встретить на платформе Олдерли Эдж с кейсом, туго свернутой газетой и туго свернутым зонтом в руках. Но сейчас вместо крахмального воротничка официального костюма туловище Джеймса Генри Ходкинса обтягивали плотные лыжные штаны, анорак с капюшоном, из-за которого высовывалась горловина свитера. Берет скрывал его редеющие волосы, на шее на шнурке висели снегозащитные очки, кожаные перчатки болтались на ремешках у запястий, ботинки, подбитые гвоздями, отягощали его ноги. По вытянутому желтоватому лицу бизнесмена стекали ручейки пота. Он прислонился спиной к корням поваленного дерева, вытащил из кармана платок и начал утирать пот.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});