Голем из будущего. Еврейский «крестовый» поход - Александр Баренберг

Меня этот вопрос, что неудивительно, тоже сильно интересовал. Только, в отличие от бывшего десятника, я уже знал все возможные варианты применения пороха в военном деле, и мне надо было лишь выбрать наиболее подходящие. Ручной огнестрел отпадал сразу — производство нормальных стволов мне пока не потянуть, не говоря уже о всей остальной неслабой механике. Не городить же примитивные фитильные ружья? Пушки? По сути, те же грабли, что и ружья, слегка смягченные требованиями к изготовлению стволов. Большой ствол легче отлить из бронзы, чем миниатюрный ружейный, но качество… Не хотелось бы глупо погибнуть от разрыва ствола, а это довольно вероятный сценарий при отсутствии опыта крупномасштабного бронзового литья. Да и, кроме дульнозарядного орудия, на скорую руку ничего не получится, а городить огород ради многокилограммовой бандуры, раз в час плюющейся на пару сот метров камешком размером в кулак, не имело ни малейшего смысла.

Тогда оставалось всего два реальных варианта: ручные гранаты и ракеты. На них после длительного размышления я и решил остановиться. В принципе только что испытанный образец уже мог использоваться в качестве гранаты, но его надежность, эффективность и безопасность, как говорится, оставляли желать… Лучше, конечно, стальной корпус, но на данный момент это было нереально. Использовал литой бронзовый, с внешней насечкой, дающей кучу осколков размером примерно полсантиметра на полсантиметра. В небольшое отверстие в корпусе вставлялся запальный шнур — изготовленная из кожи трубка, набитая порохом с пониженным содержанием селитры для более медленного горения. Так как скорость этого самого горения, несмотря на все принятые меры — точный отвес пороха и его тщательное приготовление, — все равно колебалась в довольно широких пределах, будущим гранатометчикам рекомендовалось не затягивать с броском после поджигания запала. Кстати, для быстрой добычи огня пришлось сконструировать спиртовую зажигалку с кремневым запалом. Общую схему слямзил с зажигалок «Зиппо», чего, увы, не скажешь о качестве. Сложное изделие нормально заработало только с четвертого прототипа, зато теперь огонь с большой вероятностью — зажигалка срабатывала в среднем четыре раза из пяти — можно было добыть за секунду, пользуясь только одной рукой. С трудом изготовив десяток экземпляров, остановился на этом — на продажу изделие не предназначалось, а для наших целей хватит. Но в связи с резким расширением сферы применения спирта пришлось обучить специальный персонал для поддержания круглосуточной работы самогонного аппарата. На этом я не остановился и сделал маленький, но высокоточный боеприпас — модификацию гранаты, встроенную в удлиненную арбалетную стрелу. Она могла доставить заряд дальше и точнее, что компенсировало его малую мощность. Новинка очень понравилась Олегу.

А вот с ракетами все было сложнее. Во-первых, потому, что черный порох с его нестабильным горением — не лучший выбор для ракетного топлива, во-вторых, достаточно сложная конструкция. Если, разумеется, делать реальную боевую ракету, а не шутиху. Поэтому решать эту задачу я начал, только когда появилась минимально необходимая материально-техническая база.

А появилась она так. Я уже давно обещал себе ввести измерительные приборы и в конце года занялся этим вплотную. Сначала даже встал в тупик: то, что все единицы измерения выводятся из времени, длины и массы, мне, конечно, было известно. Но возникла проблема: где взять эталоны этих трех базовых размерностей. Мы как-то привыкли, что метр, килограмм и секунда (а я собирался не мудрствуя лукаво вводить единицы СИ, прежде всего чтобы свободно пользоваться данными из справочников, которые притаскивал из будущего) — это что-то незыблемое, присутствующее в нашем окружении с сотворения мира.

Нет, с килограммом все просто — это вес одного кубического дециметра пресной воды. Но, чтобы отмерить дециметр, надо иметь эталон метра. Который, по одному из первых определений, равен одной сорокамиллионной длины Парижского меридиана. Щас, уже побежал мерить Парижский меридиан! Возникла идея оттолкнуться от своего роста. Но кто гарантировал, что он здесь и там у меня одинаковый? Скорее всего, как раз разный, ведь он зависит не только от ДНК, но и от условий жизни и возраста. Легко получить ошибку процентов в десять, а это меня никоим образом не устраивало.

Оставалась последняя надежда — секунда. Озадачив во время очередной «побывки» Интернет, выяснил, что существовало еще одно определение метра — длина маятника, установленного на широте Парижа, полупериод качания которого равен секунде. Широта Парижа — сорок пять градусов северной широты, а Мюнхен находился на сорок восьмой параллели. Можно сказать — то же самое. Теперь только дело за определением секунды. Ее физическое определение, найденное в Интернете и привязанное к какому-то там квантовому переходу, мне, разумеется, ничем помочь не могло. Оставалось математическое — одна три тысячи шестисотая часть часа.

Солнечные часы у Цадока имелись. Нанеся на них правильную разметку и зная длину светового дня, определил с достаточной точностью час. Потом изготовил несколько песочных часов разного размера, но с отверстием одинакового диаметра, сделанным по эталону. В самые большие из них загрузил мешок отборного песка (не сразу, а подсыпал по чуть-чуть) и отмерил количество, просочившееся в нижнюю часть за час. Потом взял хорошо откалиброванные весы и с их помощью разделил получившееся количество песка точно пополам. Потом еще раз. И еще. После четвертой итерации у меня должно было получиться песка ровно на двести двадцать пять секунд, то есть около четырех минут. Дальше я решил не делить, чтобы не потерять в точности. Проверил по своему пульсу — похоже на правду. По прикидкам, выходила погрешность не более одного-двух процентов, а с этим уже можно жить.

Ну а дальше уже было дело техники. Построил маятник, после ряда экспериментов получил эталон метра, из него линейку и так далее, до примитивного штангенциркуля. Измерение сотых долей миллиметра ему доступно не было, но десятки он ловил. Чего для меня пока было достаточно. Ну и в конце концов сделал эталон килограмма и на его основе — гирьки для весов. Вот теперь можно работать!

Следующим шагом стала механизация производства, то есть постройка станков. Ввиду отсутствия у меня других источников энергии, кроме мускульной силы, их размер и количество были ограничены. Тем не менее для местного уровня технологии это являлось огромным скачком вперед. Первым я построил маленький токарный станочек. Долго возился — ведь все, включая ходовые винты, делалось и подгонялось вручную или с помощью примитивных приспособлений. Зато после ввода его в строй сразу стало заметно легче. Кузнец выковал по моим эскизам токарные резцы, и работа закипела. Вооруженные техникой, второй токарный станок, побольше и с педальным приводом, мы сделали даже быстрее, чем маленький. Затем последовали фрезерный с тремя осями, сверлильный и шлифовальный. Все станки были снабжены встроенными линейками и позволяли относительно точные, до десятых миллиметра, передвижения. Завершил техническое перевооружение небольшой пресс. Вот после всего этого можно было и заняться серьезными вещами.

Параллельно с механическим цехом, для которого, кстати, во дворе был построен новый сарай, я улучшал и металлургическое производство. Решил пока не заморачиваться продвинутыми техпроцессами, всякими там домнами и мартенами, а ограничиться тигельной плавкой, с помощью которой можно относительно просто получить более чистый металл, а также контролировать в нем уровень углерода. Подобрал подходящие сорта песка и глины, и после нескольких экспериментов у меня стали получаться неплохие тигли. Делал их цилиндрической формы, в качестве сырья использовал покупные крицы и довел количество получаемой за одну плавку стали до двух с половиной килограмм. Такого куска было достаточно для большинства применений. Заодно откалибровал ртутный термометр, позволявший точно контролировать процесс отпуска закаленной стали. С шаманством в металлургии я более мириться не собирался.

Кузнец Давид, хоть и с самого начала относившийся ко мне с уважением, не слишком одобрительно, со здоровым консерватизмом уверенного в своих умениях мастера, взирал на процесс коренной переделки его кузни. Однако, убедившись в высоком качестве получаемого металла, сменил точку зрения и заинтересовался. Он был неглупым и быстро схватывающим новое человеком, поэтому я стал потихоньку объяснять ему и теорию. Гораздо лучше, если твой помощник знает, что делает, а не слепо следует твоим указаниям!

Таким образом, к марту у меня в распоряжении оказались достаточно продвинутые технологические возможности и время для их использования. Тогда я вплотную занялся экспериментами с ракетами и защитным снаряжением. Корпуса ракет получал вытягиванием круглой стальной заготовки в тонкостенный цилиндр, закрытый с одного конца. К открытой стороне заклепками присоединялось отдельно изготовленное сопло, отделенное уплотнителем из тонкой кожаной полоски, уже после загрузки топливного стержня. А в глухом торце сверлилось отверстие, через которое в опять же присоединенный с помощью резьбового соединения конус боеголовки просовывалась заполненная порохом трубочка запала. Головная часть оканчивалась острым штырем, чьей задачей было втыкаться в цель, удерживая там боеприпас до взрыва. Который, учитывая свойства черного пороха и конструкцию запала, мог произойти как немедленно, так и по прошествии многих секунд. А к корпусу крепились немаленькие стабилизаторы, необходимые для компенсации неравномерного истечения реактивной струи из сопла.