Стихотворения и поэмы - Елизавета Полонская

* * *

Долго ль, коротко ль, но сменеВсе обречено, —Государства, словно тени,Падают на дно.

Над Варшавой гром промчался,Орудийный гром,И бежит, бежит начальствоС золотым шитьем.

Удирает на машинеПан Тадеуш Кржиш,Ну, а хлопам и русинамКак бежать велишь?

Но быстрее самых быстрых,Всех опередив.Мародером и убийцейВ город входит тиф.

Страх ломает все засовыПод покровом тьмы.И выходит уголовныйФейгин из тюрьмы.

Городок в ночи таится,Мрак и тишь кругом,Но ведет его в больницуПамять о былом.

Переполнены палаты,Люди на полу,Перевязок ждут солдатыНа вещах в углу.

А из залы полутемнойСлышен тихий плач,И спешит, спешит на помощьДоктор Фейгин, врач.

Детских губ призыв несмелый…Боли лабиринт…Вот уж он рукой умелойОправляет бинт.

И с надеждою во взглядахНа него глядят,И рождается порядокВ хаосе палат.

И всю ночь в людской пустынеПри огне свечейЧеловечье тело чинитМаленький еврей.

И три дня с тревогой в сердцеКаждый час и мигОтбивает он у смертиМалых и больших.

А потом в ночном туманеДонеслися вдругТяжких танков громыханье,Гул моторов, стук.

И бледнеет под повязкойКаждое лицо,Но идет, забыв опасность,Доктор на крыльцо.

Чьи полки во тьме грохочут?Чей у дома шаг?Может быть, во мраке ночиСвой страшней, чем враг.

— Здесь больные! — крикнул в мукеМаленький еврейИ, крестом раскинув руки,Замер у дверей.

Так стоял он, ожидая,Ко всему готов,Словно птица защищаяВыводок птенцов.

Но зажглись, сверкнули фарыКругом огневым,Яркий свет в глаза ударил.Кто же перед ним?

Сотни статных, мощью грозныхНа машинах в ряд.Командиры в шлемах звездныхУ крыльца стоят.

И сказал, блеснув очами,Старший командир:— Мы пришли сюда друзьями.Мы несем вам мир.

Мы больницу вашу вдвоеРазвернем тотчас.В штаб дивизии с собою,Доктор, просим вас.

— Не уйду, пока коллегеЯ не сдам больных, —Перерыв в леченье вреденДля здоровья их.

Если я еврейской крови,В чем вина людей?! —Но сурово сдвинул бровиСтарший из гостей.

— Мы Советского СоюзаВерные сыны.И для нас поляк, и русский,И еврей равны.

Мы пришлем вам подкрепленьеИз врачей полка. —Салютуя, на мгновеньеПоднялась рука.

И внезапно тьму прорвалиТысячи огней,Побежали вдоль кварталовИскры фонарей.

И внезапно город мертвыйОжил, поднялся.Настежь двери, настежь окна!Песни… голоса…

И толпятся вкруг советскихБоевых машинВ хоре дружеских приветствийХлоп, еврей, русин…

Но, затерянный в потокеМноголюдных рек,Молча смотрит невысокийТихий человек.

И горят, сияют, светятЗвезды темных глаз,Может быть, в тысячелетьяТолько в первый раз.

Парки

Где-то в мире три сестры живут,Парками их с древности зовут.Парки — пряхи. Им дана судьбойЗлая власть над участью людской.

И одна сестрица тянет нить,А второй — назначено крутить,Третья — ножницы свои берет,Срежет нитку — человек умрет.

Слишком краток век наш на земле,Где-то вьется ниточка во мгле.А уже на смену нам растет —Новый, молодой, веселый род.

Нам немного бы еще пожить,Сердце бы любовью обновить —Пусть хоть будет горек черный хлеб,Пусть придут превратности судеб —

Пронести бы снова сквозь пожарЛегкомыслия божественного дар.Сколько в мире незнакомых стран!Пересечь бы снова океан,

Полюбить чужие города,Заглянуть бы в дальние года…В мире битва грозная идет,Не узнаем мы ее исход.

Парка нас торопит. У клубкаДержит ножницы ее рука

Завтра

Памяти М.А. Фромана

Все торопишься, думаешь: «ЗавтраОт докучливых отвяжешься дел…» —Ведь ты болен желаньем пространства,Ведь ты слышишь полет лебедей…

Завтра, завтра… Еще усилье!То семья… то беспомощный друг…Моль съедает тем временем крылья,Гложет жизнь твою скрытый недуг.

И в прекрасное майское утроВ чистом зеркале видишь ты —Сединой пересыпаны кудри,Расплылись, потускнели черты.

Вот уж завтра на свежей могилеСкажет друг твой печальную речь —О напрасно растраченной силеИ о том, что-де надо беречь.

«Июнь. Жара. Война…»

Июнь. Жара. Война.Война повсюду в мире.Тоска. Сижу однаНа городской квартире.

Мой дом. Отряды книг…Цветы, краса неволи.Узнать из уст чужих,Что друг смертельно болен.

Меж нами жизнь. Стена,Любви ушедшей пропасть.Меж нами мир. Война.Горящая Европа.

Сон

Мне снились развалины дома,Дымящийся остов войны,И я проходила по краюРазбитой снарядом стены.

Кирпич подо мною шаталсяИ рушился в бездну карниз,Но что-то влекло меня дальше,Куда-то все глубже и вниз.

И та, что была всех на светеМне ближе — мой светик родной —Седой бездыханною куклойЛежала в пыли под стеной.

Сухое и легкое телоЯ на руки молча взяла,Я в мертвые очи глядела —Ее, как ребенка, звала.

Но голос, как птица, трепещет,И крыльев, и звука лишен…О как я боюсь тебя, вещийМой сон, неминуемый сон!

В Польше

…В Польше еврейскому населению предписано носить обувь на деревянной подошве (из газет)

В Польше стук деревянных подошв.В кожаной паре там не пройдешь.Теперь сантиметр подошвенной кожиЖизни людской много дороже.

Кожа нужна для господских ног.Сшита из кожи пара сапог.Ту обувь не носят жиды и холопы.Стоят сапоги на горле Европы.

Женщины, дети и старики,Девушки, нежные, как цветки,Стучат деревяшками для приметы,Проходя по улицам новых гетто.

Ничего, друзья мои, ничего!Франция вся ходила в сабо.Луи Капет был роскошным мужчиной —Все это кончилось гильотиной.

«И показалась детскою забавой…»

И показалась детскою забавойВсем нам война четырнадцатого года, —Наивным старомодным поединкомС отсталыми понятьями о чести.

Раскланиваясь в воздухе друг с другом,Летали знаменитейшие асы!А танки выходили в одиночку,Как чудища, которых отпускают

С цепи, чтоб поразить воображенье.Кричала пресса, проливая слезы,О бреши, сделанной в готическом соборе,И нации друг друга упрекали

В жестокости. Жестокость! Это словоТеперь с вооруженья армий снято,Оно заменено — уничтоженьем.

Дубы Сен-Клу