Между Сциллой и Харибдой - Роберт Шекли

— Вообще-то мы не сталкивались.

— Он переодетый агент по борьбе с наркотиками.

— Замечательно.

— Благодаря этому все и сработало. Он хотел, чтобы я доставил эту партию во Францию. Я должен был организовать продажу, затем он бы накрыл покупателя и пожал лавры за разоблачение большой международной сети.

— А ты?

— А мне бы сошло с рук.

— Значит, все подстроено. Тем более ты мог провезти его сам.

— Если бы не одно осложнение. Эмилио жутко ревнует Аврору ко мне, так что я боялся, что он заложит меня и я угожу за решетку. Он потеряет свое большое дело, зато уберет меня со сцены, касающейся Авроры.

— Тогда почему ты не дал провезти его Авроре?

— Эмилио настолько не в своем уме, что ведет себя непредсказуемо. Он мог просто из чистой мстительности загубить ее. Разве угадаешь, что может учудить влюбленный псих?

— Он мог загубить и меня.

— Маловероятно. Против тебя он ничего не имеет и знает, что ты тут вовсе ни при чем. С товаром в багаже у тебя или у кого-нибудь еще все превращалось в обычное деловое предприятие.

— Думаю, мне незачем утруждать себя, растолковывая, что ты не имел права так поступать.

Макс потерянно развел руками.

— Да знаю я, знаю! Что ж я еще могу сказать? Мне казалось, десять тысяч долларов как-то сгладят ситуацию.

— Давай их сюда, и тогда я погляжу, как буду себя чувствовать.

Макс посмотрел на него еще потеряннее.

— Хоб, я бы дал, если б мог. Но беда в том, что деньги должны прийти ко мне в руки после продажи кокаина.

— Макс, что ты хочешь этим сказать?

— Я банкрот, Хоб, вот что я пытаюсь сказать.

— А этот номер? — огляделся Хоб.

— В кредит. Я рассчитывал, что сделка поправит мои дела. Подожди-ка минутку. — Макс встал и вышел в соседнюю комнату. Возвратившись с бумажником, открыл его и вынул оттуда четыре похрустывающих стодолларовых купюры, пятьдесят и две десятки. И отдал Хобу две сотни и пятьдесят. — Это все, что у меня есть, Хоб, и я отдаю это тебе. Я все еще должен десять тысяч. А теперь хочу задать тебе один важный вопрос. Кто-нибудь знал, что ты работаешь на меня?

— Это не было таким уж секретом. Мои компаньоны, и все. А что?

— Я пытаюсь ВЫЧИСЛИТЬ, кто нас грабанул. Этот гоп-стоп явно затеял человек, знающий, что он ищет — Скорее уж это кто-то из твоих компаньонов.

— Знаю Просто пытаюсь охватить все возможности Слушай, Хоб, а ты не мог бы чуток поспрошать народ?

— Ты хочешь, чтобы я выяснил, кто меня грабанул?

— Разумеется. Ты ведь частный детектив. Обращаться к полиции мне как-то не с руки. А когда мы вернем товар, я заплачу тебе твои десять тысяч — Кто тебя ограбил — не моя забота.

— Да, но я прощу, чтобы она стала твоей. Если вернешь товар, получишь еще пять сверху.

Хоб обдумал предложение, подавив естественное желание послать Макса куда подальше. Такой вариант сулит лишь долг, получить который вряд ли удастся. A traspaso истекает на будущей неделе.

— Ладно, Макс. Однако тогда мне понадобятся еще какие-то деньги. Того, что ты дал, в Париже хватит лишь на пару обедов и сигару. Без денег, как тебе известно, тут шагу не ступишь.

Макс кивнул.

— Попытаюсь наскрести для тебя тысячу к завтрашнему вечеру. Годится?

Все это никуда не годится, но выбора нет, остается лишь раскручивать это дело дальше. Хочешь не хочешь, а все зависит от Макса и украденного наркотика, во всяком случае, в ближайшее время.

Глава 37

Стрелки часов уже подходили к полуночи, когда Хоб покинул отель Макса и ступил на улицу. Доехав на метро до Порт д’Итали, пешком дошел до бульвара Массена, 126, где снимал квартиру на паях с Патриком, ирландским флейтистом с Ибицы, пытающимся добиться коммерческого успеха ретикулированной фотографии как средства предсказания характера и будущего человека. Патрика в Париже в тот момент не было — он недавно сошелся с француженкой, и они вдвоем поехали навещать ее родственников в По.

Хоб вошел в темную квартирку. Патрик оставил холодильник включенным, и там обнаружилось полбутылки белого вина, немного анчоусов и несвежая курица. Хоб налил себе выпить.

Даже при включенном свете в квартире было сумрачно, как у Хоба на душе. С улицы доносился рокот моторов больших грузовиков, приехавших из провинции или отправляющихся туда. Одну из четырех тесных комнаток занимало фотоснаряжение и специальные светильники. В воздухе стоял запах кошки, несвежего паштета и жареного картофеля. Поставив чемоданы, Хоб обозрел унылое окружение. Уезжая, Патрик не выключил радио, и оттуда доносился мягкий шепот джаза, какая-то печальная женщина пела блюз. Хоб уселся на раскладушку, служившую ему и кроватью и диваном. Она со скрипом уступчиво подалась под тяжестью тела, суля неудобную постель. Сбросив мокасины, Хоб швырнул пиджак на стул. Не будь он таким усталым, это обиталище с голыми лампочками и шелушащимися стенами повергло бы его в хандру. Из него будто выпустили весь воздух. Он уже задремывал прямо в одежде, когда зазвонил телефон. Доковыляв до аппарата, Хоб снял трубку.

— Хоб, старичок, это ты? — послышался голос Найджела.

— Да, я.

— Мы с Жан-Клодом собирались встретить тебя, да не знали, во сколько ты прилетаешь. И рейса тоже, если вдуматься. Забыли записать, старичок. Хочешь, встретимся? Могу подскочить в два счета.

— Не сейчас, — ответил Хоб. — Давай за завтраком в «Драгстор» на Сен-Жермен в девять часов. Приводи Жан, Клода.

— Заметано, старичок. Все прошло гладко?

— Не совсем. Расскажу, когда свидимся. Спокойной ночи, Найджел.

Повесив трубку, Хоб лег, пытаясь решить, следует ли вставать, чтобы почистить зубы, для чего необходимо распаковать чемодан. Он все еще ломал над этим голову тридцать секунд спустя, уже погрузившись в сон, так что первым делом осуществил желаемое утром, когда проснулся.

Глава 38

Назавтра с утра Хоб сидел в «Драгстор», расположенном на втором этаже ресторана на Сен-Жермен, в толпе модно одетых людей, по большей части американцев, японцев и немцев, хотя изредка ради местного колорита попадались и французы. На тарелке рядом с ним лежал недоеденный круассан. Хоб как раз налил себе из высокого белого кофейника вторую чашку кофе с молоком, когда по узкой спиральной лесенке взбежал Найджел, за которым по пятам следовал Жан-Клод. Оба втиснулись в кабинку.

— Ты какой-то утомленный, — заметил Найджел. — Что стряслось?

Хоб рассказал о прилете в де Голль, о поездке в Париж с Халилом и Али, об ограблении и последующей встрече с Максом.

— Так я и знал! — воскликнул Найджел, когда Хоб подвел черту. — Так и знал, что этот скользкий ублюдок что-нибудь припасет под занавес!