Заколдованный замок (сборник) - Эдгар По

Примерно через полчаса мы увидели на южной стороне залива шестьдесят или семьдесят набитых дикарями то ли плотов, то ли плоскодонных лодок без такелажа. Оружия при себе они не имели, кроме дубинок и камней, лежавших на дне плотов. Сразу после этого еще больший отряд с таким же оружием показался с противоположной стороны. Тут же четыре каноэ наполнились стремительно выбежавшими из-за кустов туземцами и полетели к шхуне. Таким образом, быстрее, чем я написал эти строки, «Джейн Гай» оказалась окружена настоящей армией головорезов, готовых на все, чтобы захватить ее.

В том, что им это удастся, мы не сомневались ни секунды. С какой решимостью ни защищали бы судно шесть оставшихся на нем матросов, их было слишком мало, чтобы должным образом управиться с пушками и выстоять в таком неравном бою. Я даже не верил, что они вообще смогут оказать сопротивление, но в этом ошибся; они быстро развернули судно правым бортом к каноэ, которые к этому времени уже подошли на расстояние пистолетного выстрела, в то время как плоты еще находились в четверти мили от левого борта. По какой-то неизвестной мне причине, но, скорее всего, из-за волнения, охватившего наших несчастных товарищей, когда они увидели всю безнадежность своего положения, выстрел оказался неудачным. Не было сбито ни одно каноэ, не был ранен ни один туземец, картечь легла с недолетом и рикошетом перелетела через их головы. Дикари лишь были поражены неожиданным грохотом и дымом, да так, что мне на мгновение показалось, что они откажутся от своего замысла и вернутся на берег. И они, скорее всего, так бы и поступили, если бы наши товарищи продолжили пушечные выстрелы ружейной и пистолетной пальбой по каноэ, которые уже приблизились настолько, что промахнуться было невозможно, чем они хотя бы могли остановить их и успеть дать бортовой залп по плотам. Но вместо этого люди на шхуне бросились к левому борту готовиться к встрече с плотами, что позволило отряду на каноэ оправиться от паники, осмотреться и проверить, есть ли раненые.

Залп с левого борта оказался куда более удачным. Пушечные выстрелы разнесли семь или восемь плотов в щепки, убив разом человек тридцать-сорок дикарей и сбросив в воду не меньше сотни, многие из которых получили страшные ранения. Остальные, ополоумев от страха, бросились в отступление, даже не пытаясь подобрать искалеченных соплеменников, которые барахтались в воде и просили о помощи. Однако этот успех пришел слишком поздно для спасения мужественных защитников судна. Отряд, плывший на каноэ, уже был на шхуне, все полторы с лишним сотни человек. Большинство из них вскарабкались по цепям и абордажным сетям еще до того, как матросы успели поднести к орудиям запалы. Теперь ничто не могло противостоять их беспощадной ярости. В считаные секунды наших людей повалили, растоптали и буквально разорвали на части.

Увидев это, дикари на плотах справились со страхом и налетели стаей на шхуну, чтобы принять участие в разграблении. Неистовая вакханалия в пять минут превратила «Джейн Гай» в жалкое зрелище. Палубы были разбиты и взломаны, канаты, паруса и все незакрепленные предметы были уничтожены. Затем, подталкивая шхуну в корму и в бока, негодяи наконец вытолкнули ее на берег (якорная цепь соскользнула в воду еще раньше) и подтянули к Туу-Уиту, который все это время, как опытный военачальник, обозревал происходящее с наблюдательного пункта в горах, но теперь, одержав победу, спустился, чтобы разделить добычу со своими чернокожими воинами.

Когда Туу-Уит спустился на берег, мы получили возможность покинуть свое убежище и совершить вылазку на гору. Примерно в пятидесяти ярдах от выхода из нашей расселины мы обнаружили небольшой ручей, водой которого утолили терзавшую нас жажду, а рядом с ним увидели кусты с похожими на фундук плодами, какие я упоминал выше. Попробовав орехи, мы нашли их довольно вкусными и очень похожими на обычный лесной орех. Мы тут же набрали полные шапки этих плодов, отнесли их в расселину и вернулись, чтобы набрать еще. Торопливо обрывая их, мы вдруг услышали шуршание в кустах и уже хотели незаметно вернуться обратно в наше убежище, когда над зарослями медленно, точно с трудом, поднялась в воздух большая черная птица из породы выпей. Я от неожиданности замер на месте, но Питерс сохранил достаточно самообладания, чтобы броситься к ней и поймать за шею, прежде чем она успела подняться высоко. Птица отчаянно вырывалась и оглашала воздух такими громкими воплями, что мы уже подумывали отпустить ее, чтобы она не привлекла внимание дикарей, которые могли прятаться неподалеку, но удар ножом наконец заставил ее замолчать, и мы понесли добычу в расселину, поздравляя себя с тем, что теперь имеем запас пищи на неделю.

Потом мы снова вышли осмотреться и спустились довольно далеко по южному склону горы, но не встретили ничего, что могло бы послужить пищей. Поэтому, набрав сухого хворосту, пошли обратно и по дороге заметили пару отрядов туземцев, которые возвращались в деревню, отягощенные награбленным на судне, и которые, как нам показалось, могли заметить нас, проходя под горой.

Следующей нашей заботой было замаскировать как можно лучше наше убежище, для чего мы накрыли ветками проем, тот самый, через который увидели клочок голубого неба, когда добрались до выступа в расселине. Мы оставили открытым лишь небольшой участок, чтобы иметь возможность наблюдать за бухтой, не боясь быть замеченными снизу. Работой своей мы были вполне удовлетворены, ибо теперь нас никто не мог заметить до тех пор, пока мы оставались внутри расселины и не выходили на склон горы. Никаких указаний на то, что дикари бывали раньше в этой части ущелья, мы не обнаружили. Однако вспомнив о том, что щель, через которую мы проникли сюда, образовалась только что, после обрушения части скалы напротив, мы подумали о том, что иной дороги сюда не существует, но радость наша, вызванная уверенностью в недоступности этого места, была омрачена сомнением в том, сможем ли мы вообще спуститься вниз. Мы приняли решение тщательно осмотреть склоны горы, когда представится такая возможность, пока же занялись наблюдением за дикарями через амбразуру.

К этому времени они полностью разрушили корабль и готовились его поджечь. В скором времени из главного люка густыми клубами повалил дым, потом над баком взметнулись языки пламени. Снасти, мачты и остатки парусов занялись мгновенно, огонь стремительно распространился по палубе, но, несмотря на это, множество дикарей по-прежнему оставались рядом с яхтой, пытаясь камнями, топорами и пушечными ядрами сбить железные и медные детали корпуса судна. Вокруг шхуны, на берегу, в каноэ и на плотах находилось не менее десяти тысяч туземцев, не считая уносящих награбленное вглубь острова и переправлявшихся на другие острова. Мы ждали, когда наступит развязка, и она нас не разочаровала. Сначала произошел сильнейший толчок, словно через нас пропустили заряд электричества, не сопровождаемый, однако, никакими иными признаками взрыва. Дикари были явно поражены, на миг они прервали свои труды и взвыли. Они уже были готовы снова взяться за дело, когда над палубами взметнулось облако дыма, похожее на тяжелую черную грозовую тучу, — потом, как будто из самого нутра шхуны, вырвался огромный столб пламени, достигнув в высоту четверти мили — затем пламя внезапно распространилось по кругу, в следующий миг весь берег бухты превратился в кромешный ад, воздух наполнился месивом из обломков дерева и металла, оторванными человеческими конечностями, и наконец во всей своей ярости и мощи грянул взрыв, которым нас сбило с ног, по горам прокатилось многократное эхо, и посыпался дождь из мелких обломков.

Взрыв оказался даже более разрушительным, чем мы ожидали, и теперь дикари пожинали справедливые плоды своего вероломства. Около тысячи погибло при взрыве, примерно столько же получило страшные раны. Буквально вся поверхность бухты была усеяна барахтающимися и тонущими людьми, а на берегу дело обстояло еще хуже. Внезапность и масштаб разрушений потряс их настолько, что они даже не пытались помогать друг другу. Потом их поведение резко изменилось. Охватившее их оцепенение в один миг сменилось высшей степенью возбуждения, они начали носиться по кругу со странным выражением ужаса, ярости и любопытства на лицах, крича во все горло: «Текели-ли! Текели-ли!»

Затем большой отряд ринулся в горы и вскорости вернулся с деревянными кольями в руках. Они принесли их к тому месту, где толпа была гуще всего, их соплеменники расступились, и мы смогли увидеть предмет, вызвавший такое волнение. На песке лежало что-то белое, но мы не сразу поняли, что это. Наконец мы смогли различить очертания тела странного животного с ярко-красными зубами и когтями, того самого, которое мы подобрали в море восемнадцатого января. Капитан Гай сохранил его, для того чтобы сделать чучело и отвезти в Англию. Помню, перед тем как мы в последний раз высадились на остров, он приказал отнести его в кают-компанию и запереть в рундук. Теперь его взрывом выбросило на берег, но почему оно вызвало такой переполох среди дикарей, мы не понимали. Они сгрудились вокруг тела тесной толпой, но никто, кажется, не хотел к нему приближаться. Потом туземцы обнесли его частоколом, и, как только это было сделано, вся толпа бросилась прочь от берега, вопя: «Текели-ли! Текели-ли!»