Вождь из сумерек. - Николай Ярославцев

— А я, командир? — не вышел, выпрыгнул из строя Веселин.

— Верхом на палочке? — Усмехнулся Стас.

— Так я живо за лошадью и обратно!

— Ну, если быстро, тогда вперед… — Стас скупо улыбнулся, глядя на разгоряченное лицо молодого парня, и повернулся к Лехе.

— Где вы на них наткнулись?

— Войтик на них набрел. Сначала раздразнил их стрелами, а потом вывел на нас. А я в открытый бой вступать не стал. Затащил на эту опушку и стреножил, зная, что не бросишь друга и напарника на съедение кровожадному врагу.

— А если бы воевода из кремника не выпустил?

— Вряд ли.…Иначе бы в старлеях при открывшихся талантах не ходил. — Негромко рассмеялся Алексей. — А знаешь, Стас, я так и не понял, зачем они шли? Кремник брать? Вряд ли? Просто побезобразничать? Нет не сел, не городков поблизости.

— А если просто разведывательный поиск?

Леха ответил не сразу.

— Вряд ли. — Не совсем уверенно ответил он. — Больших запасов продовольствия у них не обнаружили.

— Все ответы там, дорогой мой напарник. — Стас кивнул головой в сторону Сумеречной горы. — Так, что бери пример с нашего Толяна. Прочь сомнения и прочие нелепости из прошлой жизни. Больше уверенности и слепой веры в отца — командира и его непогрешимую мудрость.

Стас начал увеличивать темп. Но, видимо, и его что-то тревожило.

— Меня больше беспокоит голова, которая болтается за спиной у него.

Волхв, который держался рядом с ними и просто слушал, решил, что настало время и ему вступить в разговор.

— Пылать бы тебе на костре, Слав, если бы тебя услышали в Соколене. Волшба и черное колдовство!

— Ну, брат волхв, какая же это волшба? А признайся, что и тебе не терпится попытать его? Ведь так?

— Не отопрусь, страсть, как охота. Так мы же не в Соколяне. А то и мне с тобой пришлось огоньку бы отведать.

Несколько минут шагали молча. Но молчание не входило в число многочисленных достоинств Лехи.

— Любопытно вот что, Стас. Второй раз мы с ними сталкиваемся, и второй раз имеем перед глазами местный материал. Даже «экстрасенс», который ошарашил тебя по башке, мало, чем отличается от нас с тобой. Рук, ноги, голова. Хотя и редкостный красавчик. И еще одно. Вся эта тягомотина тянется уже не одну сотню лет…

— Леха, ты все соотносишь с известными тебе величинами. Если это день, так обязательно двадцать четыре часа в сутках, год непременно триста шестьдесят пять дней, ну на крайний случай, на день больше. Но, наверняка, есть миры, где живут в иных временных ритмах. И сотня лет для них краткий миг.…Только ногу в стремя поставить. А местный, как ты выразился материал, и до того использовался. Не беру для примера, новейшую историю, вспомним колониальные войны, в которых на той и другой стороне воевали аборигены, вооруженные привычным оружием, то есть копьями. Так, что это все вполне объяснимо.

Волхв мало, что понял из их разговора, но слушал очень внимательно и время от времени согласно кивал головой. Едва Стас закончил свое нудное и унылое объяснение, он не торопливо вклинился и со своим словом.

— Вот то, что голова…Он совсем не похож на наших.

— На ваших может и не похож, а на других тютелька в тютельку. Уши есть, глаза на месте, а то что волос, как у воробья на коленке, так это через одного. — Пренебрежительно отмахнулся Леха. — Это не признак. Груздень, а ты как думаешь?

Сумрачный, молчаливый Груздень, покачал головой.

— Пивень правду говорит. Нет у нас такого добра. Пришлое это. Не наше. Меня до сих пор мороз по коже дерет, как вспомню его глазищи. Если бы не командир, может и лежать нам всем там. Такие еще не приходили к нам. Я думаю, что мало их еще, вот и не лезет. Лазейка тесная. А как соберутся с силами, так сразу и навалятся.

— Учись Леха. Вот слова не мальчика, но мужа. — Усмехнулся Стас. — Ты его глаза видел? Прав Груздень, глазищи, а не глаза. И зрачок во весь глаз. Обозначь мысль!

— Это точно! — Леха расплылся в широкой улыбке. — Толян со своей задницей еле протиснулся. Если бы я его не подтолкнул, до сих пор там сидел. А что, командир? Это выход. Заткнем дыру Толяном и без проблем. Махнем в столицу и заживем мирной и обеспеченной жизнью. Толян в наперсточники, мы с тобой фитнес — клуб для местных дамочек откроем.

— Так она уже заткнута! — Высунулся из-за плеча Толян. — Или забыл, сколько мы ее искали, чтобы обратно залезть? И не собираюсь я в наперсточники. Может, я тоже хочу фитнесом заняться? Или боулинг — бар открыть.

Леха спорить не стал.

— Не нашли. Это я помню. С дамочками придется пока обождать. Прости, Толян, не подумавши, брякнул. А жаль, меня всерьез потянуло к столичной жизни.

— Или к дамочкам?

— Может и к ним. Я еще не решил. А тебя Толян куда тянет?

— Все, Леха. Кончай треп.

— Какой же это треп, командир, когда судьба нашего счастливого будущего решается? — Строптиво не согласился с ним Леха, не почувствовав строгости в его голосе. — Хочу халат, шлепанцы и телевизор. И еще газету с последними основополагающими решениями нашей партии.

— Будет тебе сейчас счастливое будущее. И основополагающие решения. Не уводи разговор в сторону. Я тебе задал вопрос про глаза, а не про дамочек. А глаза эти, Леха, говорят о том, что они привыкли к полумраку, к сумеркам. И может, даже вполне справляются со своим предназначением и в кромешной темноте. Взвод, бегом! — решительно скомандовал он и вопросительно посмотрел на волхва. Но тот ответил ему бодрым жизнерадостным взглядом и Стас повторил. — Бегом! Леха, ты замыкающий.

— Вот всегда так. Кому ордена, медали, а мне только пыль глотать. Ты лучше скажи мне, как другу, что ты с этой совершенно дохлой головой делать собрался? А то тревожно на душе. Тебе может и все равно, а я человек молодой, перспективный. Даже жениться не успел. Можно сказать, из под венца умыкнули.…А с тобой точно могу на костер угодить, или еще какой-нибудь незаслуженной и обидной смерть умереть. Мне это надо?

— Леха! Не буди во мне зверя! А из под венца ты только и ждал случая, чтобы слинять.

И перешел на ровный, раз и навсегда, выверенный бег. Так можно бежать и час, и два. С утра и до обеда. А там и до вечера не далеко. Вот только волхв с его сапогами! Любопытно бы посмотреть, с портянками сапоги носит или с носками? Но терпит! Держит фасон. Наших кровей. Изрядный бы боец вышел, если бы с проклятым культом не связался. Хотя, что в том удивительного? Боевые офицеры в священники уходят. Мода что ли? Или в самом деле в душе сидело до поры, до времени?

Разговоры и перешептывания стихли. Ребята берегли дыхание. Хотя и бежали сегодня налегке, без привычной поклажи. Поторопились Лехе с Грузднем на помощь, о провианте не побеспокоились. Проголодаются. Чуни вместе с шерстью сгложут.