Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша - Григорий Кроних

— Ну, пойдемте, — снова поднялась с места Ксанка, — я вас провожу.

— Очень, очень благодарит! — обрадовался немец. — Я путать учреждения. Коридоры, кабинеты. Даже ф Германия. Очень рассеят…ный?

— Рассеянный, — девушка кивнула, что поняла. — С учеными это бывает.

— Это сухой штукатурк? — профессор постучал в стенку. — Это старый дом, тут перестройка?

— Конечно, здесь был большой зал, а мы сделали отдельные кабинеты, — сказала Оксана, распахивая дверь. — Вот сюда, пожалуйста.

— Благодорю, фы так мне помог!

— Яша, привет, как ты сегодня?

Цыганков сидел за столом с очень похожей повязкой через голову. Кроме того, у него была подвязана левая рука.

— Лучше, — улыбнулся Яков, — особенно, когда вижу тебя.

— Вот, товарищ к тебе, — сразу сменила тему девушка, — это тот немецкий профессор, о котором Валерка рассказывал, помнишь?

— Ага, я в курсе. Вы проходите, садитесь. Вас зовут…

— Эйдорф. Генрих Эйдорф.

— Я — Яков Цыганков, слушаю вас.

Ксанка вышла из кабинета и прикрыла дверь.

— Ф меня напал бандит. Пять бандит.

— Вот как? Сразу пять? Вы не путаете?

— Нет. Я их считал, когда Фалерий бил.

— Валерку тоже побили? — подскочил за столом Цыганков.

— Нет, он мне помогал… Спасение, а?

— Когда это произошло? — Яша сел.

— Фчера.

— Сегодня я Мещерякова пока не видел. Что было дальше?

— Когда Фалерий помогал, прибежал фаш караул, хотел стреляйт…

— Постойте, товарищ Эйдорф, наш караул? — не понял Яшка.

— Я жифу тут, — профессор указал в окно на дом, расположенный на другой стороне улицы. — Был фечер, я профожать мой друг Фалерий. Потом напал бандит.

— Пятеро?

— Фидеть? — профессор показал на свою голову. — Они мне присылайт угроза!

— Они вам уже раньше угрожали?

— Я, я, да.

— Вот гады! — с чувством сказал Цыганков, — Я, бывает, жалею, что только бурнашевцев и им подобных можно на месте расстреливать. Если по революционной совести действовать, мы всю эту нечисть в один момент уничтожили бы!

— Не гофорить быстро, пожалуйста, я не понимайт, — попросил Эйдорф.

— Это не важно, товарищ. Вы возьмите бумагу, профессор, и напишите заявление. А мы с вашими обидчиками непременно разберемся.

— По-рюски писат? — театрально ужаснулся герр Эйдорф.

— Можно по-немецки, — пожав плечами, сказал Яшка. — Валерка, если что, официальный перевод сделает.

— Карашо, гут, — иностранец взял бумагу и принялся писать заявление.

Дожидаясь, пока посетитель закончит, Цыганков смотрел в окно на его дом. Отличный взаимный обзор, лучшей позиции (если с пулеметом, к примеру) не придумать.

— Это окно, не есть целый, — между делом заметил профессор.

— Почему? Стекла на месте.

— Не стекла. Ф фаш кабинет попал полофина окна.

— А-а, да, окно разделили перегородкой, — сказал Яша, — когда кабинеты устраивали. А вы — наблюдательный человек.

— Наблюдать? Нет, нихт, я есть строитель, инженер. Глаз профи, понимайт?

— Заявление готово? Адрес свой написали?

— Да.

— Отлично. Мы постараемся вам помочь.

— Спасибо. До сфиданья!

— До свидания.

Эйдорф вышел за двери и повернул налево, к помещению, которое находилось между кабинетами, которые он уже посетил. Генрих постучал и открыл дверь.

— В чем дело, товарищ? — строго спросил начальник в кожанке из-за стола.

— Я хотель…

Человек, сидящий спиной к двери повернулся на голос и расплылся в улыбке:

— Профессор, какими судьбами? Входите.

— Рад фас фидеть, Фалерий. Здрафствуйте.

— Позвольте вас познакомить, — сказал Мещеряков. — Начальник отдела по борьбе с бандитизмом Даниил Ларионов, а это тот самый профессор Генрих Эйдорф из нашего института, о котором я рассказывал.

— Очень приятно, — Данька встал и пожал руку. — Что вы хотели?

— Я о… фчера, — он выразительно посмотрел на Валеру. — Мне нужен защита!

— Профессор, я же обещал решить эту проблему, — напомнил тот, — я не забыл.

— Мой Бог, я не говорить, что забыл, я фолноваться, — немец показал пальцем на перевязанную голову. — Я могу ждать ф коридор.

— Да мы, в общем, закончили, — сказал Данька Валерке, — детали операции после обговорим. Так что выкладывайте.

— Да это не твое дело, — сказал Мещеряков. — Шпана какая-то пристает к профессору, сначала записку подбросили с требованием денег, а вчера подкараулили и избили.

— Меня спас Фалерий!

— Чепуха, просто оказался рядом, — махнул рукой Мещеряков. — Может, кое-кого из них Ксанка даже знает.

— Я бил у дефушки-беспризорник, она меня отпрафила…

— Не верю, что ты с чепухой связался, — подмигнул Ларионов. — Сколько их было?

— Да, не важно…

— Пять! — вскидывая пятерню, громко сказал Эйдорф.

— Ого, это же целая банда, — присвистнул Даниил, — а ты говоришь — не мое дело.

— Да Яшке надо этим заняться, — настаивал Валера. — Я же говорю — шпана, гопстопники, решили иностранца пощупать. А на шухере у них Ксанкин кадр был по кличке Кирпич, я его уже видел.

— У Якоф Цыганоф я бил, — кивнул Эйдорф, — писал заяфление.

Данька с Валеркой переглянулись.

— Шустро, — бросил командир.

— Вот товарищ Эйдорф просит, чтобы мы помогли ему поставить в квартиру телефон, — сказал Валерий. — Чтоб помощь позвать, если что.

— Легко сказать — телефон, — Ларионов откинулся на спинку стула. — Мне, честно говоря, проще охрану приставить, чем телефон достать. Вот построим новую станцию через год…

— Не надо через год, надо сейчас, — сказал профессор.

— Ладно, постараемся, — Даниил посерьезнел, — тем более, что и на охрану людей нет. Пока с бандами в области не разберемся.

— Герр Эйдорф, — сказал Мещеряков, — я обязательно переговорю с Цыганковым, сегодня же зай ду к вам и расскажу, какие меры мы предпримем, хорошо?

— Карашо, — сказал немец. — До сфиданья.

— Проводить вас?

— Я сам.

— Счастливо.

Дверь за посетителем закрылась.

— Смотри, какой шустрый немец, — покачал головой Данька. — Он уже всех наших обошел, пока мы тут с тобой заседали.

— Да-а, — протянул Валерка, — не ожидал. Наверное, он очень сильно испугался.

— Он же иностранец, у них, поди, на улицах так не бьют? Скажи спасибо, что он еще чемоданы не пакует. Если от нас ценный специалист сбежит, за которого золотом плачено, нам с тобой не поздоровится. Скорее нам, ты-то студент.

— Мне он тоже нужен — языку учиться, — заметил Мещеряков, — а вас взгреют, это точно.