Неуловимые мстители. Конец банды Бурнаша - Григорий Кроних

Ксанка и Настя вошли следом, оставив с лошадьми Васина. Остальные чекисты отправились прямиком в здание губчека.

По настойчивой просьбе Ларионова, Яшу и ранен ного в плечо чекиста поместили в одну отдельную палату. Роскошь, но в мирное время вполне допустимая. Данька хотел на всякий случай поставить у дверей охрану, но Епанчинцев его отговорил.

— Я же легкораненый, да еще в левое плечо. Вы мне, товарищ командир, наган оставьте, я за товарищем Цыганковым пригляжу.

— И мне оставь, — одними губами прошептал Яшка.

— Тебе — усиленное питание, а как выздоровеешь — пять нарядов на дежурство вне очереди за самовольную отлучку.

— Не выйдет, я — по делу.

— Молчи уж, деловой! — Ксанка поправила цыгану одеяло. — Мы, между прочим, тебя у девушки нашли.

— Ксанка, да я…

— Твое дело поправляться, — рассмеялся Даниил, — и поменьше болтать, понял?

Цыганков прикрыл глаза.

— Яшка! Яшка! Ребята! Вы где? — донеслось из коридора. В палату влетел Валерка и кинулся к раненому. — Как же ты так, Яша?

— Нормально, Валерка…

— Будет знать, как друзей на прогулку не брать, — сказал Данька. — Ты где был?

— В городе. Я уже вторые сутки постоянно в ЧК звоню, а вас все нет и нет. Хотел уже идти в губком отряд требовать. Остальные хоть все целы?

— Епанчинцева зацепило, — сказал Ларионов, — но мы не только все, а еще с прибытком.

Только теперь Валера заметил стоящую в углу девушку.

— Настя? Здравствуй… Но откуда?

— Из Медянки, — просто ответила та. — Здравствуй.

— Настя Яшу и спасла, — сказала Ксанка, — подобрала полуживого, в доме спрятала.

Валера присел на табурет, чтобы прийти в себя от новостей.

— А что Яшка в Медянке этой делал?

— Илюху Косого ловил, да сам в засаду попал. Председателя тамошнего гранатой разорвало, — пояснил Данька, — а цыгану нашему повезло. А мы, как узнали про засаду, — следом помчались, но тебя предупредить не смогли.

— Понятно. Ну а как там ты, Настя, оказа лась?

— У тетки жила. Помнишь, как заложников освобождали? А среди них тетка моя была?

— Анисья?

— Да, они же из Медянки и были все. Потом хату нашу сожгли красные — как Бурнашевский штаб, а маму мою шальная пуля нашла. Вот мы с братом Костькой и остались вдвоем. Стали жить у тетки Анисьи.

— А где же Костя? — стал озираться Валерка.

— Пропал Костька, — вздохнула Настя. — То ли сам убежал, то ли украли… Не смогла я за братом уследить.

— Ну что пригорюнилась? — Данька погладил девушку по волосам. — Найдем мы Костю, я же тебе обещал. Ксанка, вон, у нас, по беспризорникам специалист, любого сыщет.

Настя уткнулась Даниилу в плечо и разрыдалась. Данька сделал извиняющийся жест.

— Пока, Яшка, выздоравливай. — Данька чуть отстранился от девушки и достал из кармана наган. — Возьми, Леша.

— Спасибо, командир, — Епанчинцев улыбнулся, почувствовав себя снова полноправным бойцом. — У меня не пошалят!

— Мы пойдем, ребята, на телеге пулемет остался, надо его в оружейную сдать и Настю как-то устроить.

— Может, ко мне в общежитие? — предложила Оксана, — ты похлопочи.

— Ладно, — Даниил увел девушку.

Уставший Яшка прикрыл глаза.

— Больно? — с участием спросила Ксанка.

— Не очень, — Цыганков с усилием вновь разлепил глаза. — Как твои дела?

— Нормально, — пожал плечами Валерка. — Учусь, к нам профессор из Германии приехал, так я с ним немецким начал заниматься… Серьезно тебя, Яшк?

— Множественные осколочные, — за раненого ответила Ксанка. — Крови много потерял, да еще, кажется, легкое задето…

— Это кто тут вместо меня диагнозы ставит? — в палату вошел уже лысый, но очень энергичный врач. — Здравствуйте, молодые люди, и до свидания.

— Но мы друзья и…

— Из-за вас, друзья мои, будет наказана медсестра, которая пустила сюда, к раненому, такую септическую компанию.

— Нам везде можно, мы из ЧК, — проворчала Ксанка, вставая с постели Цыганкова.

— Вот и славно… А вам особое приглашение нужно, молодой человек? — повернулся доктор к Епанчинцеву.

— Я тоже раненый, только легко, — сказал Алексей.

— Тогда перестаньте размахивать этой своей железкой и быстро в кровать!

— Выздоравливай, Яшка, мы завтра зайдем.

Валерка и Ксанка быстро покинули палату под напором энергичного врача.

— Какой он вредный, — кивнула девушка на дверь.

— Нормальный, — успокоил Мещеряков, — я таких встречал: ворчат много, но дело свое знают. Тем более, ты: сразу диагноз!

— А кто Яшке перевязку делал?

— Настя, насколько я понял, — поддел Валерка. — Ладно, не дуйся, я пошутил. Теперь все хорошо, Яшку на ноги быстро поставят. И Епанчинцев рядом. Хотя я не думаю, что бандиты в больницу сунутся.

— Все-таки страшно, — задумчиво сказала Ксанка. — Не за себя, а вообще. Сколько лет, как Гражданская кончилась, а мы все воюем с Бурнашом.

— Ничего, Колчака с Врангелем разбили и до Бурнаша доберемся. Он же потому живуч, что по сравнению с ними мелкий, как блоха, — вот ухватить и трудно!

— Хорошо сказал, — засмеялась девушка. — Мне даже легче стало.

Друзья вышли с больничного двора и зашагали по улице.

— А ну, стой! — крикнула вдруг Ксанка, так что Валерка вздрогнул и сам остановился. А девушка уже летела по улице за пацаном, одетым в рванье.

— Стой, Кирпич!

Мальчишка бежал неуклюже, но быстро. Валерка включился в погоню. Через квартал пацан понял, что от кавалера чекистки ему не уйти, и свернул во двор. Проход на другую улицу, где легче затеряться, оказался заперт. Кирпич подпрыгнул, вцепился в край забора и уже почти подтянулся, когда Валерка схватил его за ноги.

— Не бейте, дяденька! — завопил мальчишка и попытался сбросить рвань, за которую его держал Мещеряков.

— За руки! За руки его держать надо, — подоспела запыхавшаяся Ксанка и показала — как.

— Больно, больно!

— Не канючь, Кирпич.

— Шустрый парнишка, — заметил Валерка, возвращаясь на мостовую.

— Мне б хавчей ховоших, вообсе не догнали бы!

— Нам бы тоже харчей не помешало — после такой беготни, — усмехнулся Валерка.

— Почему из детдома сбежал? — спросила Ксанка.

— А чего они девутся?

— Врешь?

— Не-а.

— Разберемся.

Ксанка взяла беспризорника за одну руку, а Валерка — за другую. Мальчишка перестал выворачиваться, почувствовав себя в двойных тисках.

— Ты лучше скажи, кто тебе велел про Илюху Косого мне рассказать? — спросила Ксанка.

— Никто.