Жиголо для блондинки - Маша Царева

– Но она негритянка.

– Вот-вот. Негритянскими должны быть губы, а у вас бледные ниточки, как у чопорной девы.

Тут уж Вероника не выдержала и разрыдалась. К радости своих изображающих теплое сочувствие подруг.

Офис парфюмерной компании она покинула ни с чем. Впрочем, один из топ-менеджеров пожалел разревевшуюся красавицу и подарил ей футболку с логотипом фирмы.

Другая бы на ее месте вытерла слезы, выпила вина, уснула и постаралась о публичном унижении забыть. Другая – но не Вероника. Слезы она, конечно, вытерла, только после этого отправилась не глушить грусть алкоголем, а искать подходящего хирурга, который за умеренные деньги и без особого риска взялся бы привести ее лицо к мировым стандартам. Слишком уж много времени и сил потратила она на модельный бизнес, чтобы сдаться просто так. Если им нужны негритянские губы, они их получат.

Подружка посоветовала ей подходящую клинику – «находится в центре, берут недорого, главврач обучался в Швейцарии, скажи ему, что от меня».

Туда она и отправилась, прикидывая, а не согласится ли этот врач прооперировать ее бесплатно, то есть не совсем бесплатно, конечно, а в обмен на Вероникины прелести. Денег у нее не было – не продавать же ради губ машину!

Врач оказался приятным пожилым армянином. Вероникой он, казалось, совершенно не заинтересовался, так что идею о взаимовыгодной сделке (губы в обмен на тело) пришлось забыть. Выяснилось, что слегка увеличить губы – это пустячная операция, надо просто сделать несколько силиконовых инъекций.

– Но губы немного потеряют чувствительность, – предупредил доктор.

– Ничего страшного.

– Это вам сейчас так кажется. Многие девушки, сделавшие такую операцию, жаловались потом и просили вернуть как было.

– Я не попрошу.

– Но вы перестанете получать удовольствие от поцелуя, – улыбнулся врач, разглядывая ее поверх очков.

– А я не люблю целоваться.

– И от еды.

– А есть мне вообще противопоказано. Я же манекенщица.

– Вижу, вы все для себя уже решили. Что ж, в таком случае вам надо сдать анализы и записаться на операцию. Вы осведомлены о наших ценах?

– Не совсем.

– Такая операция стоит полторы тысячи долларов. Мы даем гарантию на три года, а потом, возможно, курс инъекций придется повторить.

– Полторы тысячи? – переспросила она, стараясь не показать, насколько она шокирована.

– Именно. Учитывая мой опыт и качество наших материалов, это совсем недорого. Но если у вас этих денег нет…

Вероника нервно облизнула губы и выпятила грудь вперед, рассчитывая на альтернативное предложение.

– Если у вас денег нет, я буду рад. У вас такое красивое лицо, что я не посоветовал бы портить его инъекциями.

В тот день она вернулась домой нетрезвая и злая. Долго плакала, запершись в ванной, прежде чем позволила ему войти и расспросить, в чем дело. Хотя Арсений и так сразу понял, что кастинг она не прошла. Когда Вероника заговорила об операции, он сначала решил, что у нее просто нервный шок. Такой стресс пережила, вот и мелет, сама не понимая что.

– Ты должен достать деньги, ты же мужчина, – наконец заявила она.

– Полторы тысячи долларов – это многовато. Сама знаешь, что больше тысячи у меня в месяц не выходит, а я плачу за квартиру и даю тебе деньги. У меня ничего не отложено. Этот британец мудак. У тебя красивые губы, оставь эту дурацкую затею.

Она и слышать ничего не желала.

– Если ты не достанешь деньги, мне даст их кто-то другой!

– Это шантаж?

– В некотором роде, – нагло усмехнулась она.

Арсений разозлился и даже подумал – треснуть ее, что ли?

– Что-то до сих пор охотников не нашлось.

– Много ты знаешь! – сказала Вероника. Поярче накрасила глаза, обтянула ноги оранжевыми слаксами и ушла куда-то, взнервленная и красивая.

Этим же вечером ему позвонила знакомая модель, которая давно и настойчиво Арсения обхаживала. Позвонила, чтобы сообщить, что видела Веронику в казино «Шангри ла» в компании бегемотообразного мужчины. Вероника играла в рулетку, а он топтался сзади и периодически запускал руку в ее декольте.

– Почему я не могу от нее уйти? Почему я позволяю так с собой обращаться? Почему? Почему? – говорил сам с собой Арсений, расхаживая из угла в угол. Ему не спалось, он думал о том, что Вероника сейчас, наверное, задыхается от притворной страсти в потных объятиях богатого бегемота.

К утру он принял решение, как ему тогда казалось, единственно верное. Вероника – его женщина. Она взбалмошная и несносная, но она принадлежит ему. Если он хочет обладать такой волшебной женщиной, значит, должен исполнять ее капризы. Или хотя бы некоторые из них. Полторы тысячи долларов – не такие уж большие деньги. Он найдет, где их достать. Он даже наверняка знает, кто мог бы поделиться с ним такой суммой.

…Я влюбилась в проститута. Такое могло произойти только со мной.

Карина взглянула на себя в зеркало и рассмеялась вслух. Глаза – как черные дыры на белом лице. Нервный румянец – как будто нарисованный неопытным визажистом. Прикушенная губа – не в страстном поцелуе пострадавшая, Карина сама ее прикусила, когда задумалась о том, что с ней могло произойти этой ночью, будь она чуточку смелее. Зойка бы сказала: сука в течке.

Почему она такая трусливая? Целый час сидела напротив, глушила вино и старалась быть очаровательной. Будто ему не все равно. А всего-то и надо было – присесть на подлокотник его кресла, так, чтобы узкая юбка заскользила вверх по загорелым ляжкам. Он бы удивился, естественно. Но виду бы не подал, он же, черт возьми, профессионал! Накрыл бы ее колено теплой ладонью, его другая рука обхватила бы ее талию, и…

Нет, вот об этом она даже думать не будет. Ни в коем случае. Надо срочно подумать о чем-нибудь еще. О чем-нибудь нейтральном. Например, о работе.

Ей предложили сыграть эпизодическую роль в фильме известного французского режиссера. Стоит ли соглашаться появиться на экране всего на две минуты? Даже у такой звезды?

А у Арсения очень красивое тело, она заметила. Наверное, он ходит в тренажерный зал. Мышцы литые. Железный пресс. И бугристая спина.

Если о работе думать не получается, можно вспомнить детей. Дети отдаляются от нее, и Карина ничего не может с этим поделать. До нее доходят странные слухи. Якобы Костенька «голубой». Якобы Катенька предложила свое тело известному клипмейкеру, дабы он использовал ее в съемке рекламного ролика. Конечно, это все неправда.

Господи, какой же у Арсения взгляд! Теплый, пронзительный и взрослый – как будто бы он ее ровесник, а ведь он лишь немного старше Костеньки! Интересно, когда он занимается любовью, он закрывает глаза?

Что за чертовщина? О чем бы она ни думала, мысли все равно возвращаются к нему.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть – как будто некто извне уличил ее в чем-то постыдном. Наверное, звонит Зойка – узнать итоги эротического эксперимента. Карина даже сначала не хотела брать трубку – ну как признаться подруге в том, что ничего у нее не получилось?

Это был Анатолий. Сбежавший муж. Он звонил ей впервые с тех пор, как его зубная щетка перекочевала в Валечкину гостеприимную ванную.

– Здравствуй. – Голос мужа звучал неуверенно.

– Привет! – весело ответила Карина. Сколько она готовила себя к этому разговору, сколько раз успокаивала дыхание перед трезвонящим телефоном, надеясь, что это он. Теперь же она, как ни странно, совсем не волновалась. Некогда родной голос не вызывал в ней ровно никаких эмоций.

– Я просто хотел спросить, как дела?

– Отлично. Как твои?

– Тоже хорошо… Тебе ничего не нужно?

– В каком смысле?

– Ну, может быть, чем-то помочь… Или деньги.

– Нет, вроде бы ничего. У меня все в порядке. – Она выжидательно замолчала. Анатолий растерялся. Наверное, он думал, что жена начнет либо плакать, либо ехидно спрашивать, например, о той же Валечке. Но Карина держалась с ним как добрый друг.

– Я звонил детям. Завтра встречаюсь с Катенькой. Ей нужно платье к новому учебному году, я решил ей подарить.

– Ты ее особо не поощряй. Рано ей еще носить дизайнерскую одежду.

– Не хочешь к нам присоединиться?

– Спасибо, подумаю. Но, наверное, завтра не получится. У меня косметолог.

– Тогда, может быть, в другой раз?

– Да, с удовольствием. У тебя самого-то все нормально?

– Вроде бы да.

– Тогда, с твоего позволения, я отсоединюсь. Мне завтра рано вставать, – соврала Карина.

– Да, конечно… Кара, я вот что сказать хотел. Ты на меня зла не держи. Я запутался… Можно, я тебе еще на этой неделе позвоню?

– Конечно! Звони, когда захочешь! С удовольствием уделю тебе внимание!

– Кара… А ты не пьяная? – вдруг ошарашенно спросил он.

Карина искоса взглянула на полупустую бутылку «Мерло», одиноко возвышающуюся на кофейном столике. «Мерло» и два бокала, на одном – бледный отпечаток ее перламутровой губной помады. А из другого пил Арсений. Пил он мало и осторожно. Когда он ушел, Карина допила из его бокала вино, она прикасалась губами к стеклу, еще хранившему тепло его губ, – и это тоже был поцелуй.