Личный враг князя Данилова - Владимир Куницын

— Что?

— Между Красным и Оршей стоит селение Ляды. Ты, Данилов, от Витебска как… э-э-э… драпал? — француз смотрел иронично, вворачивая в разговор недавно выученное слово. — Через Рудню и Архиповку?

— Ну допустим.

— А мы через Днепр переправились и прямиком на Ляды. А потом на Красный. Помнишь?

— Помню, — иронии в голосе Данилова было ничуть не меньше, чем во взгляде Каранелли, — Неверовский рассказывал. Он там одной дивизией новобранцев гонял вашу Великую армию целый день.

— Ага, — улыбаясь, вмешался Лемешев, — я тоже помню. «Львиное отступление».

— Что? — хором переспросили Луи и Николай.

— Ну… маневр Неверовского «львиным отступлением» назвали. Кстати, французы. Граф Сегюр.

Данилов перевел непонимающий взгляд на Каранелли. Тот слегка поморщился, показав тем самым, что догадался, о ком идет речь.

— А-а, этот болтун! Что, так и сказал — львиное отступление?

— Да! В мемуарах написал.

— Надо же выдумать такое! Они там все чего только не выдумывали, чтобы оправдаться за упущенный Смоленск.

— А что, не так было? — в Лемешеве начал просыпаться историк.

— Ты про что?

— Про Неверовского.

— Да нет! Все так! Его дивизия настоящее чудо совершила. Только всегда рядом с героизмом и чья-то безмозглость.

— Ты это о ком?

— Мюрат сорок раз атаковал Неверовского вместо того, чтобы обойти и захватить Смоленск. И потерял на этом сутки! Ему, и Ней, и Даву говорили, но разве этот индюк, король Неаполитанский, что-нибудь может услышать? Как лошадь — удила закусил и вперед!

— А Бонапарт куда смотрел?

— Он на следующий день прибыл. Остругал его, как плотник доску, да что толку — время уже упустили. Мне тоже тогда досталось!

— А тебе-то за что? — усмехнулся Данилов. — За героизм или за безмозглость?

— За Раевского. Как его корпус в Смоленске оказался — ума не приложу! Он же точно должен был уйти километров в сорок. Я так ничего и не понял.

— А это исключительно разгильдяйство рассейское! Принц Мекленбургский, Карл, хоть и не в России родился, но духа русского за многолетнюю службу набраться успел. Еще в восьмисотом году, когда он со своим гусарским полком в Смоленске стоял, так все городское общество только о его подвигах и говорило.

— А причем здесь Раевский? — Каранелли явно недоумевал.

— Раевский-то? О-о! Сейчас я тебе военную тайну открою. Начала прошлого века.

Данилов чуть сощурил глаза, усмехаясь.

— Корпус Раевского должен был идти следом за второй гренадерской дивизией Карла. Но с вечера принц Мекленбургский так напился со старыми закадычными друзьями, что проснулся только к обеду. Потом, сам понимаешь, — винный откуп. В общем, вышел Раевский из Смоленска вслед за гренадерами на закате и до ночлега ушел только на двенадцать верст, а не на сорок, как это предполагалось. Потому и успел вернуться, пока вы с Неверовским в войну играли.

Каранелли ошарашенно смотрел на Данилова.

— И все?! Только из-за одного пьяницы, что не сумел проспаться, рухнул весь план разгрома русской армии?! Не могу поверить! Николай, ты же понимаешь, если бы мы вовремя взяли Смоленск, то просто оказались бы у вас в тылу. И уже ничто не спасло бы обе ваши армии. Отступать некуда, а генеральное сражение для вас чистая погибель. Наша армия вдвое больше.

Француз горестно покачал головой.

— Эх! Я ведь за те данные, по диспозиции перед Наполеоном поручился. Он этот маневр с переправой через Днепр лично разрабатывал. Гениальный план! И все рухнуло из-за одного пропойцы царских кровей!

— Ладно, не огорчайся, командир, — вступил в разговор Лемешев, — давно это было! Я чего хочу сказать. У нас, когда ничего срочного нет, все разговоры будут начинаться про Фому, а заканчиваться про Ерему. Понимаю, вам есть о чем поговорить, а мне, как историку, слушать хочется бесконечно. Но, Артист, ты начал говорить про Ляды. Давай вернемся.

— Да, ты прав! — от огорчения Каранелли не осталось и следа. — Я думаю, надо бы сходить в Ляды, а по дороге зайти на то место, где нас нашли.

— Когда?

— Да через час и пойдем.

IV

— Ну и где? — Каранелли в упор смотрел на Лемешева. — Где твой славный взвод нашел нас?

— А я откуда знаю? Точку на карте показали, а конкретной местности не знаю. Это не я — вы здесь были! Вот и вспоминайте!

— Ага! — Данилов уже прошел рощу раза три. — Сто тридцать лет назад. Неудивительно, но местность немного изменилась.

— Ну а чего тогда искать? Вся роща дубами натыкана, штук триста будет.

— Пожалуй, и так два часа уже потеряли. Надо бы отдохнуть, стемнеет — в Ляды пойдем.

Луи устроился поудобнее на траве, положив автомат под руку.

— Спать. Данилов — первый дежурит, я последний. По полтора часа.

Ночью подобраться к поселку оказалось легко. Но разобраться, что там есть и где лежит, в темноте не удалось. Каранелли принял решение остаться на день. Залегли на пригорке в густой траве, метрах в восьмистах от крайнего дома. Место, конечно, оставляло желать лучшего, а лежать предстояло весь длинный летний день, без еды и воды.

К полудню жара вымотала настолько, что прилетевшая тучка с дождем была воспринята как манна небесная. Хотя уже через пять минут потоки воды вымочили до нитки, а поднявшийся ветер заставил дрожать.

Но лишения того стоили. С пригорка офицеры рассмотрели, что поселок является крупным перевалочным пунктом. Все большие строения определены под склады. В домах квартирует до роты охраны, местных жителей совсем не видно — то ли ушли, то ли по домам сидят. Наблюдательная вышка с прожектором и пулеметом, как выяснилось, ночью не очень эффективна — по ложбинке можно подползти к крайнему сараю незаметно. Обход часовыми очень редок.

Почти весь день по поселку ездили грузовики: полные разгружались, пустые загружались. Работу делали пленные — человек сто пригнали утром, и только вечером их построили в колонну и повели по дороге в сторону Орши. Видимо, лагерь располагался где-то там.

Вновь наступившая ночь принесла довольно сильное чувство голода, но Каранелли решил довести дело до конца. Лемешев и Данилов поползли к сараю сразу после того, как прошли часовые. Каранелли со снайперской винтовкой занял такую позицию, с которой мог легко потушить прожектор.

Сарай оказался запертым на большой висячий замок, но Лемешева это не смутило. Он довольно хорошо представлял себе, как сделаны деревенские постройки. Провозившись минуту, используя ствол автомата, он аккуратно оторвал несколько досок снизу и проник в сарай.

Данилов отполз в сторону, чтобы не лежать на дорожке, протоптанной часовыми и примостился в чахлых кустах.

На вышке вспыхнул прожектор, что-то не понравилось немцам. Сначала он пошарил по полю, затем переполз на сарай. Но ничего подозрительного не обнаружилось, благо дырку проделали с другой стороны от вышки. Кусты, в которых лежал Николай, так же не попали в поле зрения немцев, закрытые стеной сарая. Подсвеченные сквозь узкие щели надписи помогли Лемешеву выбрать нужное. Аккуратно раздвинув доски, он выставил наружу два тяжеленных ящика. Потом рассовал по карманам несколько брикетов, похожих на куски мыла.

Немцы не успокаивались, прожектор упорно шарил в районе сарая, часовые на вышке перекрикивались с теми, что совершали обходы. В тот момент, когда Олег выполз в дырку, из-за угла показались двое немцев с автоматами в руках. К счастью, их подсвечивал прожектор, а разглядеть стоящего на четвереньках Лемешева им сразу не удалось, тем более Данилова в кустах. Короткой очередью Николай скосил немцев. Следом щелкнула винтовка Каранелли, и прожектор погас.

— Бери, второй! — крикнул Лемешев, подхватив один из ящиков, но Николай, будто предчувствуя дальнейшие события, помчался следом, даже не пытаясь взять груз.

Ослепший пулеметчик на вышке наугад поливал очередями, до тех пор пока Луи со второго выстрела, стреляя на вспышки, не снял его. Олег и Николай успели пробежать почти сто метров, когда в небо взметнулась ракета, заливая поле неверным бледным отсветом, достаточным, однако, чтобы разглядеть бегущие силуэты.

Данилов, словно ожидающий такого поворота событий, мгновенно обернулся и очередями от бедра широким веером расстрелял магазин автомата, заставив залечь бегущих к сараю немцев. Второй наблюдатель на вышке, которому Олег и Николай были видны как на ладони, схватился за пулемет. Но теперь и он, в свете ракеты, отлично просматривался французом. Так и не успев выстрелить, фриц получил пулю в ухо и рухнул рядом с товарищем. Заминки немцев, залегших у сарая, хватило, чтобы Лемешев соскользнул в складку местности и стал недосягаемым для немецких пуль.

Николай плашмя рухнул в траву и начал лихорадочно перезаряжать автомат. Олег, бросив ящик, вернулся ползком на несколько метров назад и теперь с его позиции был отлично виден сарай и немцы, которые залегли возле него. Ракета догорала, но новые одна за другой взлетали вверх.