Похороны стрелы - Алексей Куксинский

Алиса медленно по тропинке, опираясь на руку Северина. Возле пруда её привлекла стайка разноцветных стрекоз, охотившихся на мошек. В пруду Северин рассмотрел широкие, как табуретки, спины откормленных карпов, лениво шевеливших плавниками. В тени деревьев пряталась небольшая шестиугольная беседка, крытая сланцем. Алиса вошла внутрь и присела на скамейку, помахивая веером, хотя в тени у пруда было прохладно. Северин скромно расположился подле. Несколько минут прошло в молчании и наблюдениях за полётом стрекоз.

– Ты, наверное, хочешь узнать, почему я выбрала именно тебя, – сказала Алиса.

Северин пожал плечами. Своим шестым чувством он ощутил, что в этом доме ему будет хорошо, его не обидят и будут о нём заботиться, может быть, даже полюбят. Он пожал плечами.

– Видишь ли, – продолжила Алиса, – это не очень просто объяснить словами. Ты обладаешь даром, подобным моему, но не до конца сформированным и развитым, и я должна помочь тебе проявить его. Мне нужно передать кому-то свои знания и умения, если бы была жива Тильда, я бы учила её, но теперь её нет, и мне нужен новый ученик, последователь, способный заменить её. Дочь ты, конечно, заменить мне не сможешь, но те силы, которые ищут выход изнутри меня, я смогу направить на тебя и передать тебе хотя бы малую их часть.

Мальчик молчал, глядя на водную гладь. Нельзя сказать, что он не понял совершенно ничего, но смысл сказанного оставался для него тайной.

– Как видишь, иногда я могу быть серьёзной, – сказала Алиса. – Тильда, кстати, тоже ждёт твоего ответа.

– Я её не вижу сейчас, – сказал Северин.

– Она ждёт ответа вот тут, – Алиса показала себе на грудь, на солнце сверкнуло несколько перстней.

– Базиль её отец? – спросил Северин. – Я его им не вижу.

– Базиль мой брат, – ответила Алиса, – а отец Тильды… Тебе только нужно знать, что он очень далеко и вряд ли я с ним ещё когда-нибудь встречусь.

Одна из стрекоз круто спикировала, почти коснувшись водной глади, и резко устремилась вверх. Привлечённый движением, карп высунул из-под воды морду и несколько раз открыл рот, словно жаловался Северину и Алисе.

– А я могу отказаться? – спросил мальчик.

– Конечно, – сказала Алиса, – мы можем вернуть тебя в приют, но я думаю, ты не откажешься. Ты будешь становиться старше, и, не научившись управлять своим даром, ты доставишь себе и другим людям одни страдания. Через три-четыре года ты сам будешь искать кого-нибудь, кто научит тебя справляться с огнём, поедающим тебя изнутри. Чем раньше ты научишься управлять своими способностями, тем менее болезненной будет твоя дальнейшая жизнь.

Алиса неосторожно сложила веер, он громко щёлкнул, отпугнув стайку стрекоз. Она не смотрела на мальчика, вспоминая что-то давно минувшее, сохранившееся только в её памяти.

– Я согласен, – тихо сказал Северин, – но не потому, что не хочу возвращаться в приют, а потому, что вы с Базилем мне понравились.

Они вернулись в дом, где Базиль уже приготовил чай с бисквитами.

Северин остался жить в этом доме, с течением времени всё больше узнавая об Алисе, Базиле и их истории. До начала летних каникул оставалось всего ничего, поэтому было решено, что в школу он пойдёт только осенью, а пока свободное время Северин занимал чтением, прогулками в парке и разговорами с Алисой. Базиль уехал по делам на следующий же день после появления мальчика в доме, да и в остальное время появлялся в доме лишь наездами, живя в основном в своей городской квартире. Алиса тоже уезжала довольно часто, и Северин оставался в большом доме в одиночестве, если не считать нескольких слуг. Иногда Алиса брала мальчика с собой, тогда они просто гуляли по городу, заходили в магазины, крупные универмаги и в сувенирные и мелочные лавки, сидели в кафе, иногда компанию им составлял, если он был свободен, Базиль.

Алиса водила его в театры, меньше, чем за год, он пересмотрел весь драматический и оперный репертуар. Балет понравился ему больше оперы, в театре у Алисы был абонемент в ложу, и в темноте зала она могла видеть Северина, сосредоточенно наблюдающего происходящее на сцене, покачивающего головой в такт музыке.

Так же часто она водила мальчика в музеи, художественный и естественной истории. И если сама Алиса могла долгое время простоять перед картиной какого-нибудь живописца периода Возрождения, то Северин, разинув от удивления рот, застывал перед гигантским скелетом доисторического ящера.

У него появились красивые дорогие вещи и одежда, много новых книг, которые он читал взахлёб. Он не знал, откуда Алиса берёт деньги, периодически она исчезала на день-два, потом появлялась, печальнее и задумчивее, чем до отъезда. Часто после таких исчезновений она казалась больной и уставшей. Он спрашивал её, куда она ездила, она устало мотала головой, набирала горячую ванну и несколько часов отмокала там. Несколько раз он случайно подслушал её разговоры с братом по телефону. «Этот старик меня совсем вымотал, – слышал он голос Алисы через неплотно закрытую дверь спальни, – а его сын – это вообще кошмар». У Северина начали появляться нехорошие подозрения, он слышал о женщинах, приличного названия профессии которых он не знал, зато неприличных эквивалентов было сразу несколько. Как-то, запинаясь и краснея, он поделился своими сомнениями с Базилем, чем вызвал приступ гомерического хохота. Конечно, нет, сказал Базиль, отсмеявшись. Когда-нибудь она скажет тебе, чем занимается, более того, со временем и ты станешь ей помогать, просто время ещё не пришло.

– А чем занимаешься ты? – спросил мальчик.

– Я фотограф, – серьёзно ответил Базиль.

Осенью Северин пошёл в школу, которую Базиль с Алисой называли лицеем. Каждое утро молчаливый кучер отвозил его в город, и после окончания занятий забирал от серого трёхэтажного здания школы. Нельзя сказать, что у Северина появилось много друзей, в лицее учились дети из богатых аристократических семей, ученики практически не встречались в свободное время за пределами школы, каждого забирал свой экипаж и увозил в родительский особняк. По тому, что его приняли в такую школу, Северин мог судить, что Алиса с братом принадлежали к потомственной аристократии, хотя на визитках, которые лежали в передней на столике, никаких титулов обозначено не было.

В школе он успевал хорошо, программа здесь сильно отличалась от приютской, стоит ли говорить, что и уровень преподавателей также отличался в лучшую сторону. Оказывается, уроки могли быть интересными, особенно физика, химия и биология. У биологии был только один изъян – много рассказывая о строении и функционировании человеческого тела, она совершенно не затрагивала вопрос души. Северин заглядывал за решётку рёбер у человеческого скелета, в качестве наглядного пособия стоявшего в углу