Три года в тылу врага - Илья Веселов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда последняя пара немецких патрулей скрылась за поворотом дороги, на линию выскочили сто двадцать человек.
У немецких же костров подхватили топоры, и началась рубка кабеля. Покрытый толстым слоем резины, пронизанный множеством металлических жил, кабель с трудом поддавался топорам. Но партизаны усердно рубили его на двух-пятиметровые куски и разбрасывали их в разные стороны. Другие тут же ставили противотанковые мины и маскировали их снегом или прикрывали отрубленными кусками кабеля.
Но партизанам и этого оказалось мало. Алексей Се-дов и Володя Швец подхватили со своими друзьями другой конец кабеля и по-бурлацки оттащили его за четыре километра в болото, а затем перерубили на дороге и заминировали. Так же поступила в другом конце группа Аркадия Воробьева и Сергея Хрижановского. Там кабель тащили более сорока человек.
Потом партизаны подошли ко мне.
Ночью Ушацкий вновь собирался в поход. При свете коптилки он вместе с Шелякиным уточнял детали очередной диверсии.
Неожиданно пола палатки распахнулась, и большие клубы морозного воздуха хлынули в шалаш. От резкого рывка пламя коптилки заметалось в разные стороны и погасло.
— Кого нелёгкая принесла? — сердито зашумел Шелякин, ожесточенно искря трофейной зажигалкой, в которой давно не было бензина.
— Это я, Олег Калинин, меня радист Лешка послал к дяде Веселову. Он сводку принимает о Ленинграде, — путаясь и волнуясь ответил мальчик.
Я пулей выскочил из шалаша. Днем неожиданно спал мороз и полил дождь. Не прекращался он и поздней ночью. Из-под моих ног в разные стороны разлетался мокрый снег. Не отставая от меня, мчался и Олег Калинин.
Вот и густая ель, где радист Алексей Колобов обычно принимал сводки Совинформбюро. Здесь же толпились партизаны. Они заботливо растянули на ветвях свои плащ-накидки, чтобы помочь радисту без помех принять важное сообщение. С большим трудом мне удалось протиснуться сквозь толпу.
При свете мерцающего огарка Леша что-то записывал. Я заглянул ему через плечо. На листке ученической тетради радист уже записывал:
«Сводка Совинформбюро за 19 января 1944 года».
Его торопливо бегающий карандаш едва поспевал записывать слова диктора.
Плащ-палатки вновь зашелестели. На четвереньках подползли к радисту Шелякин и Ушацкий. От быстрого бега они тяжело дышали.
— Что передают? — шепотом спросил Шелякин. — Сейчас узнаешь.
— Слушай, не томи душу.
— Наши прорвали фронт под Ленинградом. Шелякин не выдержал и тут же вылез из-под ели.
— Братцы, под Ленинградом немцам капут настал! Наши фронт прорвали! — крикнул он.
И поляна загудела. Люди не могли скрывать своего восторга, раздавались радостные возгласы, кого-то усердно подбрасывали на руках.
Когда я выбрался наружу, дождь уже постепенно утихал. В центре поляны горел большой костер, и отсветы пламени озаряли возбужденные лица многих сотен людей.
Я подошел к костру. Владимир Швец плеснул на поленья бензин, и к небу взметнулся столб огня. Стало светло, как днем.
— Слушайте сводку Совинформбюро!
Стало тихо. Лишь изредка тишину нарушал треск горящих поленьев.
— Оперативная сводка за восемнадцатое января, — начал я. — «На Ленинградском фронте, в районе Ораниенбаума, несколько дней назад наши войска перешли в наступление, прорвали сильно укреплённую долговременную оборону противника и успешно развивают дальнейшее наступление, не встречая сопротивления врага.
На Волховском фронте, севернее Новгорода, несколько дней назад наши войска перешли в наступление, прорвали сильно укрепленную оборону немцев и успешно развивают наступление».
Стояла тишина. Партизаны вслушивались в каждое слово сводки. И как только я закончил чтение, лес наполнился возгласами, люди обнимались, поздравляли друг друга, кричали «ура», пускались в пляс.
К нам подошли Алексей Седов и Юрий Брюхо-вецкий.
— Товарищ командир, у нас секретное предложение есть, — начал Седов. — Здесь неудобно говорить, отойдёмте в сторону.
Мы отошли к штабному шалашу.
— Давайте пошлем людей навстречу нашим. Леса и дороги мы знаем, с завязанными глазами пройдем. Ну и по этим партизанским тропкам проведём их сюда.
— Как пройдешь?
— Не учи безделью, учи рукоделью.
— Как это понять?
— Очень просто. Мы должны действовать.
— Это я знаю, а насчет разведки ты прав. Но посылать надо не пять, не десять человек, а не меньше полсотни, людей у нас достаточно.
— Тогда пишите нас первыми.
— Запишу. Только свое предложение пока храните в тайне.
Не успели разведчики отойти, как перед нами появились Архипов, Татьяна Иванова, Прасковья Волкова и другие колхозники. Они каким-то образом узнали о прорыве фронта и теперь срочно требовали полсотни листовок с текстом сводки Совинформбюро для жителей своего лесного лагеря.
— Хватит двадцати. Организуйте поочередно громкие читки, — ответил Шелякин.
— Мало. В соседние лагеря нечего послать, да в некоторые деревни надо дать, — не унимался Архипов.
После долгих переговоров сошлись на сорока листовках, но с тем условием, что тридцать из них Архипов отправит в соседние лагеря и столько же размножат своими силами. В помощь колхозникам мы послали пятнадцать агитаторов.
Через день, когда окончились партийно-комсомольские собрания в отрядах, на которых обсуждался вопрос об усилении боевых действий, и было принято решение немедленно переключить все силы на железнодоpoжный участок Новгород-Батецкая, прибежал Леша-радист.
— Волховский фронт наступает! Взят Новгород! — крикнул он во весь голос и подал записанный им текст приказа Верховного Главнокомандующего.
— Теперь все ясно, — сказал Шелякин, когда взглянул на карту. — В районе Любани и Тосно немцы попадают в мешок. Нам надо быстрее выходить к Батецкой и парализовать движение на железной дороге.
Через три часа лагерь опустел. В нем оставалась группа разведчиков, которые через леса и болота должны были выйти навстречу наступающим частям нашей армии и провести их кратчайшими путями к городу-Луге, через который оккупанты продолжали питать свои войска на Ленинградском фронте.
Надвигалась ночь. На небе ярче стали вырисовываться звезды, понемногу усиливался мороз. Снег, три дня назад превращенный оттепелью в мокрую кашу, покрылся хрупкой ледяной корой.
Мы подошли к Батецкой, когда там началась беспорядочная стрельба. Это наши партизаны во главе с командиром роты Никитиным с ходу начали штурм железнодорожного моста. Они уже вплотную подошли к дзотам. Оставалось преодолеть каких-нибудь метров сто — и цель будет достигнута. Но в это время немцы открыли шквальный огонь из дзотов.
Дважды партизаны поднимались, ползли, но пулемётный огонь прижимал их к земле.
Батецкая ощетинилась десятками дзотов. Много их было и у моста в насыпи железной дороги, а также вокруг всех пристанционных построек. Наш налет помогали отражать и солдаты стоящих на станции эшелонов.
— Батецкую без артиллерии не взять, но сковать немцев и держать их в напряжении нужно. Наша задача — парализовать движение по железной дороге, — сказал Шелякин, когда увидел, что немцы устанавливают шестиствольный миномет и занимают круговую оборону.
— Нужно применить хитрость, — предложил Ушацкий.
— Какую?
— Временно прекратить штурм моста, отойти от станции, а потом подготовиться и сделать налет внезапно. Я что-нибудь придумаю, — ответил Ушацкий.
— Думайте и готовьте. Но меня беспокоят эшелоны, которые все же проходят мимо нас туда и обратно.
— Не будет моста, не пойдут эшелоны. Поэтому уничтожение моста беру на себя. Через сутки его не будет, — твёрдо заявил Ушацкий.
— Верю. Людей добавить?
— Нет.
Шелякин отвел от Батецкой все отряды, кроме отряда Ушацкого. Отряды Григорьева и Тимошенко ушли к станции Мойка и расположились в небольшом сосняке, а отряд Косоротова — на разъезд Заклины.
Когда наша группа вела бои на участке Батецкая — Новгород, вторая часть бригады под командованием Лучина и Сазанова вышла на участок Батецкая — Оре-деж и с ходу оседлала железнодорожную магистраль. Под откос полетели один за другим вражеские эшелоны с живой силой и техникой. Движение было парализовано.
Тогда оккупанты подбросили автомобильные части, и по дороге Луга — Оредеж — Любань — Тосно пошел оплошной поток боеприпасов и других военных грузов к линии фронта.
Командование бригады решило лишить гитлеровцев и этой магистрали. Лучин сосредоточил отряды Козлова, Костина и Федорова в районе Оредежа, где стоял полуторатысячный гарнизон немцев. В ночь на двенадцатое февраля 1944 года начался разгром вражеского гарнизона. Бой продолжался несколько часов. Отдельные улицы, дома по нескольку раз переходили из рук в руки.