Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Советская классическая проза » Те, кого мы любим - живут - Виктор Шевелов

Те, кого мы любим - живут - Виктор Шевелов

Читать онлайн Те, кого мы любим - живут - Виктор Шевелов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 139
Перейти на страницу:

И вот Захарова точно подменили — серый, осунув­шийся, измятый. Каменной тяжестью навалились труд­ные мысли, пригнули к земле кряжистого сибиряка.

— Захаров, — позвал я его.

Он не отозвался, хотя не мог не слышать меня, Я окликнул вторично. Он исподлобья кинул угрюмый, неприязненный взгляд в мою сторону.

— Ты что это, друг, или нездоровится?

С трудом, спотыкаясь об чьи-то ноги, я пробрался к нему, положил руку на плечо.

Он снизу вверх колюче взглянул мне в лицо:

— Отчепись, Метелин. Не до тебя.

С чувством досады я вернулся на свое место.

Печку до отказа набили осиной, и она дымит, рас­пространяя удушливый запах прели и гари. Из углов тянет сыростью. Слух рвет чей-то надсадный кашель.

Захаров снял с головы каску, развязал шерстяной шлем и ладонью вытер взмокший лоб. Не могу заста­вить себя не глядеть в его сторону. Ему явно не по себе. Он чего-то ждет. Ждет нетерпеливо, взвинчивая себя до предела. Ждет каждым нервом, каждой клеточкой на­пряженного тела. Вот он передернул плечами, точно же­лая стряхнуть с них какую-то тяжесть. Вижу, что ему трудно сосредоточиться на чем-нибудь одном, додумать до конца хотя бы одну связную мысль тоже нет терпе­ния. Чего же, собственно, он ждет до боли в груди?

— Вздор! — крикнул сердито Захаров и смущенно оглянулся по сторонам. На его возглас никто не обратил внимания: каждый занят своими делами, думами.

До атаки еще есть время. Захаров поглядел на часы и стал моститься поудобнее. Перед боем надо отдохнуть. Плечом потеснил соседа, бросил под голову противогаз, прилег. Глаза хмуро устремлены в потолок. И вдруг лицо осветила улыбка: откуда-то выплыло босоногое детство и встало перед глазами — ясное до мелочей. Отчего так прочно врезаются в память события детских лет и не стираются всю жизнь! Было это давно, навер­ное, лет сто назад, а может, и больше. Сладкая, как пчелиный мед, и душистая, как мята, далекая пора! Хол­щовые штаны, закатанные до колен, сорочка нараспаш­ку, непокорные вихры, в руках ломоть ржаного хлеба, один запах которого вызывает слюнки.

Совсем несмышленышем был, когда остался без отца и матери на руках у деда Василия. И не успел на ноги подняться, как смерть скосила и старика. С белыми бро­вями лежал дед Василий на столе, как на ладони, жел­тый и светлый. В избе толпился народ. Причитали жен­щины, жалели его, сироту, а он не плакал. Чумазый мальчишка мучительно стыдился слез. Зато потом, ко­гда дед совсем ушел с земли и народ разбрелся по домам, он не знал, куда деть свое сиротское горе, выл волчонком ночь напролет. Утром, чтоб никому не попа­даться на глаза, убежал в лес, забился в таежные непро­лазные заросли, упал на мох и захотел умереть. Лишь на пятые сутки на него, совсем обессилевшего от голода и слез, случайно наткнулись охотники...

Захаров повернулся на другой бок. Лежал всего минуту, а показалось, что прошла целая вечность. Тя­жело дыша, приподнялся и сел, плотно прислонившись к стенке. Из кармана вытащил тяжелые чугунные часы-луковицу — подарок деда. Поднес к уху, и на лице рас­цвела мальчишеская улыбка. Дорога памяти увела далеко-далеко, уже скрылось все за горизонтом, а он шел и шел. Слегка запрокинув голову, он затылком уперся в стену и вдруг почувствовал ее сырой холод. Лицо на мгновение сковала суровость. С виска скати­лась капля пота, прочертив на щеке узенький след. Глаза отчужденно посмотрели вокруг. Он был уверен, что находится не в блиндаже, измученный ожиданием атаки (вот, оказывается, чего так напряженно ждал Захаров!), а сидит за столом у себя дома. Хлопочет по хозяйству вдруг присмиревшая и обрадовавшаяся его возвращению теща. Подле него сидит жена, а на коле­нях вертится непоседой дочурка Варя. Ее светлые ко­сички так и мелькают. Пахнет свежим кисловатым тес­том и жаркими углями из печи. Варя гладит маленькой ладошкой его небритую щеку, что-то щебечет. Из-за ка-кого-то непонятного шума он не может разобрать ни одного ее слова и злится. Воевал он на финской, в Поль­ше — куда только не бросала его судьба. Теперь он весь — ожидание атаки. Когда уходил из дому, дочке было три года, четвертый пошел. А мать пишет, что Варюху нынче не узнать — барышня! Характером — вы­литый батя. Закончила второй класс. Когда это все было? И было ли это вообще?

В блиндаж заглянул командир роты, приказал быть готовыми. Вместе с командиром в дверь ворвались клу­бы холодного воздуха, обдали, как жаром, лежащих на полу и забывшихся тревожной дремотой людей. Захаров сердито посмотрел на командира, судорожно передернул плечами. Ему было неприятно, что его потревожили, от­влекли.

Командир ушел. Захаров поднялся с пола, пробрался в дальний угол к баку, нацедил полную кружку воды и поднес ко рту. Пить ему не хотелось, он кривил лицо, будто глотал отраву, но пил и опростал кружку до по­следней капли. И тут наши глаза встретились. Мгновение зло смотрел на меня, сутуля плечи. Фигура его пока­залась мне громоздкой и несуразной, она загородила собой половину блиндажа. Он резко отвернулся и ушел на прежнее место.

— Какой репей к душе прицепился, Захаров?—спро­сил сосед.

Захаров стоя свернул цигарку, притворившись, что не слышал вопроса. Но едва затянулся, бросил цигарку под каблук и с ожесточением раздавил.

— Репей? — переспросил он. — Сам ты репей. Подвинься-ка лучше.

Долго мостился, потом успокоился, видно, опять неза­метно, какими-то одному ему ведомыми путями очутил­ся в том дальнем краю, где был его дом.

...Он вернулся с поля хмурый, подавленный. Пред­седатель в ответе за все и за всех. Дули суховеи, не радовали виды на урожай. Ныло в груди, сердце больно сжималось: люди без хлеба всегда злы, а он не хотел, чтобы люди были злыми. Он и без того много видел в детстве своего и чужого горя.

— Достань из погреба холодного молока, — сказал он сердито жене и, присев к столу, развернул блокнот. Считал, пересчитывал — запасов урожая прошлого года едва до января хватит. Рядом вертелась Варя. У нее белые, смешно повязанные матерью красными узкими лентами косицы: «И чего она корежит ей волосы?» — подумал Захаров. Варя взобралась на стул и нечаянно опрокинула чернила, залила себе платье и руки.

Захаров накричал:

— Тебе что, ремня всыпать?

— Варя тоже будет писать, — заплакала девочка, размазывая слезы и чернила по щеке. Захаров невольно рассмеялся, хотел подхватить дочь на руки, но она увер­нулась и спряталась за спинку кровати.

— Папа, а я вот... — отчетливо послышалось в блин­даже. Он вздрогнул... Огляделся по сторонам. Тоска клещами сдавила душу. Он поспешно достал кисет и свернул цигарку, руки дрожали. Курил жадно, до тошноты. Обжигая пальцы, иссосал весь окурок.

— По-о-о-дъем! Приготовиться к выходу! — разда­лась команда.

Захаров не понимал, куда его торопят. Слова дочери еще звенели в ушах. Он еще минуту продолжал верить, что все это было наяву. И вдруг вслух сказал самому себе: «Ты что, паря, никак мозги вывихнул сегодня?»

Рядом стоящие повернулись к Захарову.

Он виновато пробормотал:

— Нет, нет. Так, блажь всякая в голову лезет...

Люди бесшумно выбирались из блиндажа, стряхи­вали последние остатки сна. Узкой настуженной тран­шеей, ежась от холода, добрались до оврага, кинутого к самому подножию Лудиной горы. Отсюда начнется штурм, сюда стекались солдаты из других блиндажей.

Когда был подан сигнал выходить, Захаров еще мгно­вение стоял в раздумье: «И куда спешат? За чем вечно гонятся люди?» — недовольно бурчал он, что-то сжи­мая в руке. Стало больно пальцам. Недоуменно взгля­нул—часы. Странно, почему они не в кармане, а в руке? Когда и зачем он вынул их? Послушал ход... Часы оста­новились.

— Тьфу, леший! — Захаров с досадой сплюнул.

— Сколько там настукало? — осведомился сосед.

— Все мои.

— Ты чего это, не с той ноги встал?

Захаров медленно застегнул на все пуговицы фуфай­ку. Кольнул взглядом из-под нависших бровей дотош­ного соседа и стал молча натягивать маскхалат.

— Час-то который, спрашиваю? — не отвязывался сосед.

– На вот возьми и отстань. Да заведи. Что-то они у меня свое отходили. — И, отдав удивленному соседу часы, твердо шагнул к выходу.

За дверью блиндажа билась холодная безбрежная тьма. Толща низких облаков прижималась к земле. Мир, скованный ледяной стужей, казалось, вымер, лежал молчаливый и угрюмый. Немцы, измотанные за день не меньше, чем мы, атаками, затихли в звериной дремоте. Над головой стонал ветер. Выбравшись из оврага, пер­вым нырнул в темноту, как в прорубь, командир роты. За ним поползли остальные, веером рассыпаясь в сто­роны. С кошачьей ловкостью, пластаясь, карабкались люди к вершине. Изрытая вдоль и поперек окопами, траншеями, опутанная паутиной колючей проволоки, она зловеще молчала. Чем выше поднимались, тем жестче хлестал в лицо встречный ветер. Склон, вылизанный морозным ветром, преодолели с трудом. Я насилу догнал Захарова.

1 ... 31 32 33 34 35 36 37 38 39 ... 139
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Те, кого мы любим - живут - Виктор Шевелов торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит