Век Константина Великого - Якоб Буркхард

Не говоря о великом множестве более или менее местных божеств, повсюду стояли храмы общеегипетских богов Исиды, Осириса и Анубиса. В Александрии и нескольких других городах к ним прибавлялся еще Серапис, пришедший из Синопы, бог смерти, – предполагалось, что он связан с Осирисом. Храм Сераписа считался одним из чудес древней архитектуры, и в окружавших его зданиях после разрушения Мусея при Аврелиане располагались важнейшие научные учреждения, включая одну из двух великих библиотек. Стоит послушать замечания Руфина об этой удивительной постройке, столь же странные и неопределенные, как она сама, потому что на этом примере особенно ясно видно, насколько греческий дух приспосабливался к национальному характеру этой родины суеверий. Храм Сераписа, стоявший на основании высотой в сто шагов, предположительно представлял собой возвышавшееся над городом огромное здание, увенчанное куполом, которое со всех сторон окружали лестницы, залы, потайные коридоры, а также комнаты для жрецов и кельи для кающихся. Четырехсторонняя галерея или шла вдоль самого здания, или огибала открытый двор. Для постройки не пожалели самых драгоценных материалов, даже золота и слоновой кости. В огромном центральном зале стояла фигура бога, столь исполинских размеров, что ее распростертые руки касались стен; по образцу греческих хризоэлефантинных[14] статуй ее деревянную сердцевину прикрывали самые различные материалы; открытые части были, по-видимому, из некоего священного дерева. Стены были выложены бронзой, и фантазия александрийцев изобрела второй слой обшивки – серебряный и третий – золотой. Во внутреннем чертоге не было окон, и освещался он искусственно. Лишь в день праздника, когда солнечного бога приносили в гости к Серапису, в нужный момент открывалась щель в восточной стене, и сверкающий солнечный луч падал на губы Сераписа; это называлось поцелуй солнца. Другие оптические или механические приспособления, которыми, очевидно, храм был оборудован не хуже театра, подробно не описаны или кажутся вымышленными, как, например, рассказ о магните в потолке, который поддерживал изображение солнца, сделанное из тонкого листа железа, парящим в воздухе; ту же историю позднее рассказывали про гроб Мухаммеда. Как и прочие храмы Сераписа, этот прославился через так называемую инкубацию. Больные здесь спали или посылали спать других в надежде узнать лекарство в посланном божеством сне. Греки применяли тот же метод в своих храмах Асклепия, что и послужило основанием для отождествления обоих богов.

Кроме того, каждая стена и каждый дверной косяк в городе были отмечены изображением великого бога, и на каждой улице стояли бесчисленные храмы, часовни и статуи других богов. Считается, что оборудование для обманных фантасмагорий имелось или могло быть и в других храмах. Так, в святилище бога, называемого в латинском описании Сатурн, огромная статуя помещалась напротив стены, и нутро у нее было полое, так что туда мог войти жрец и говорить через открытый рот; канделябры были устроены так, что их легко было потушить все одновременно. Но большинство такого рода приспособлений, вероятно, предназначались не для обмана, а просто со всеобщего ведома помогали украсить большие символические торжества, которыми издревле изобиловал Египет; если какой-нибудь легковерный фанатик почитал происходящее за чудо, жрецы, конечно, не стали бы его разочаровывать. Как нам известно, служители культа занимались также колдовством и изгнанием злых духов; но этой иллюзии они и сами поддавались, во всяком случае, не были мошенниками, совсем уж не верящими в собственные действия. Ибо в суеверии эта страна нуждалась, как в воздухе; уже в совсем поздний период египетская божественная пара произвела на свет новых отпрысков, а именно самого Сераписа и омерзительного Канопа; в городе на Дельте, носившем его имя, поклонялись ему в облике кувшина с человеческой головой и конечностями. Во времена Страбона город Каноп с его тавернами был излюбленным местом отдыха александрийцев. На Нильском канале днем и ночью не прекращалось движение; на прогулку отправлялись барки, в которых мужчины и женщины танцевали под звуки флейт и предавались всяческим приятным излишествам. Тогда еще главным зданием города оставался храм Сераписа, куда обращались за целительными сновидениями; позднее на передний план выдвинулось святилище Канопа, в IV веке оказавшееся высшей школой всех видов магии.

О соперничестве между животными культами и их жизнестойкости мы говорили в предшествующей главе. Каждый ном или округ поклонялся особому животному – овце, волку, бабуину, орлу, льву, козе, землеройке и так далее. Всеобщим поклонением наслаждались главным образом два известных быка: Мневис, которого еще в дни Страбона держали в часовне при храме в Гелиополисе, и Апис в Мемфисе, считавшийся воплощением Осириса. Не всегда легко было найти черного быка с белой меткой на лбу и полумесяцем на боку; в IV веке на это как-то раз понадобилось очень много времени. Найдя такого быка, его с почтением вели в Мемфис, вместе с коровой, его породившей; сотня жрецов приветствовала его и сопровождала в храм, долженствовавший отныне служить ему хлевом. Там и во дворе перед храмом его осматривали посетители и открывали предзнаменования в каждом его движении. Однажды бык отказался есть с руки Германика, и это сочли зловещим знаком. В Арсиное тогда еще были жрецы, знавшие, как приручать или, по крайней мере, прикармливать крокодилов, которым там поклонялись. Помимо всей этой священной живности нельзя не упомянуть о могущественнейшем из порождений природы, о том, кому Египет обязан самим своим существованием. У Нила была своя собственная коллегия жрецов, которые «служили ему и развлекали» его пожертвованиями, чтобы он удостоил землю своим благословением. Согласно Евсевию, Константин собирался упразднить эту коллегию, но это намерение, очевидно, не исполнилось, так как жрецы намного пережили Константина.

Что же касается жрецов других культов, сложившихся ко временам Траяна, то Плутарх предоставляет нам описание жрецов Исиды, пожалуй, чрезмерно почтительное, и, где может, символически истолковывает их обряды и ритуалы. От прочих их отличали одеяния из белого льна и стриженые головы. Они практиковали воздержание и отказывались от многих сортов пищи – отчасти чтобы предотвратить ожирение, а также по причинам мистического характера. Также они избегали моря и соли. Этот культ, со всеми своими многословными плачами, был лишен духовного величия; нашлось в нем место и оргиастическим завываниям, и вакхической жестикуляции. Здесь сбрасывали со скалы осла, там водили быка с позолоченной шкурой, покрытого черным покрывалом. Особый инструмент, систр, предназначался для отпугивания злобного Тифона (разрушающее начало) назойливым шумом. Многие стороны этого культа носят отпечаток позднейших добавлений и заимствований. Статую Исиды одевали в разные цвета, темные и светлые, означавшие день и ночь, огонь и воду, жизнь и смерть. Курения выбирались в зависимости от времени суток: смола – утром, чтобы изгнать ночные туманы, мирра – днем, а ночью – kyphi, смесь, составлявшаяся из шестнадцати компонентов под непрерывную молитву. Kyphi существовала также и в жидком виде: ее ингредиенты имели символическое значение, общий же эффект был наркотический.

Рассказ Плутарха вполне серьезен, но, тем не менее, автор указывает, что среди египтян некоторые считали все эти верования и в особенности животные культы безвкусными. «В то время как суеверия овладевали слабыми и наивными, – говорит он, – дух более гордый и дерзкий неизбежно охватывали безверие и непокорные думы».

Теперь нам следует выяснить, насколько широко и в каком качестве эта религия была распространена в Риме во времена расцвета и позднее, во времена упадка.

Если не говорить о чисто художественных заимствованиях, благодаря которым в Риме, особенно при Адриане, появилось великое множество египетских узоров и орнаментальных мотивов, то греческий и римский пантеон во все века оказывал хороший прием Исиде и окружавшим ее божествам.

Исида, земля и одновременно сам благословенный Египет, и Осирис, плодоносные потоки Нила, были для египтян основными символами жизни, и поэтому смогли стать частью чужого культа. Второе значение, которое божественная пара, вероятно, получила из семитских источников, а именно – луна и солнце, ко временам Геродота практически уже потеряло значение. Греки единодушно сочли Исиду Деметрой, а Осириса Дионисом, но, тем не менее, не окончательно лишили Исиду функций богини луны. В действительности она по очереди подвизалась на поле деятельности самых различных божеств: она была богиней подземного мира, снов, деторождения, даже повелительницей океана. Когда, после завоевания Александра, Египет оказался внутри обширной системы греко-римских взаимодействий, культ Исиды распространился повсюду в греческом мире и в итоге достиг Рима при Сулле, хотя спустя сто лет и встретил страстное общественное противодействие. Для римлян спутником Исиды иногда был ее муж Осирис, но много чаще – Серапис, Осирис подземного мира; также песьеголовый Анубис (побочный сын Осириса, который, будучи посредником между богами и подземным миром, отождествлялся с Гермесом); и, наконец, Гор, в грецизированной форме – Гарпократ, которого произвела на свет Исида после смерти Осириса.