Усобники - Борис Тумасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей Александрович уже познал жену: она слов попусту не бросает.
— Успокойся, Анастасьюшка. Позволю ли я выставить тебя на поругание? Не с тем явился. Завтра шлю к князьям гонцов, совет держать станем, как посла ублажить и чем от хана откупиться.
— И князь Михайло Ярославич приедет? — посветлела Анастасия. — Ужели и сестру мою Ксению привезет?
— Передам просьбу твою — увидишь сестру. А ты уж постарайся не попадаться на глаза мурзе, ухмылки его мне душу выворачивают. — Князь почесал голову. — Ксении шепни, пусть она Михайлу упросит ко мне ближе быть, чай, мы свояки. Чую, он Даниилу заступник и ему готов при нужде плечо подставить.
— Даниил брат твой.
— Мне ль то не ведомо? Известно и иное: Даниил и Иван Переяславский друг к другу зачастили. Спроста ли?
Анастасия промолчала.
— Не осуждаешь ли меня, княгиня?
— Как могу я судить тебя, великий князь! Ты перед Богом за все свои деяния ответ понесешь.
Князь насторожился, уловив в словах жены скрытый смысл. Не намекает ли она на то, как великокняжеский стол добыл? Заглянул ей в глаза, но ничего не понял.
Светлицу покинул с неясной тревогой. На красном крыльце остановился. По княжьему двору бродили ордынцы, возле поварни несколько татар выжидали, пока дворский выдаст им хлеб и иную провизию. Вскоре, нагрузившись, они убрались за мост, где белел шатер Четы. Князь Андрей видел, как там разгорался костер, подумал — еду ордынцы варят. Солнце клонилось к закату, и горела заря.
По ступеням, припадая на больную ногу, поднялся тиун, проворчал:
— Орда ненасытная, этак по миру пойдем, княже, — эвон, сколь пожирают.
Князь отмахнулся:
— Не тебе говорить, Елистрат, не мне слушать. Аль иное присоветуешь?
Тиун плечами пожал, а Андрей Александрович свое:
— Даст Господь, покинет мурза Владимир.
— Поскорей бы.
— Ордынцам в еде не скупись.
— Мерзопакостные, — буркнул тиун и спустился с крыльца.
Князь Андрей и без тиуна это знает, но как иначе поступать, коли он силой ордынской на великом княжестве держится? Пока хан к нему благоволит, кто из удельных князей может ему противиться?
* * *Неспокойно по городам и селам Залесской Руси. Известие о приезде баскака взбудоражило люд. Удельные князья на совете долго решали, как ханский гнев от Руси отвести, да не пришли к согласию. Князь Андрей предложил князьям собрать дань и привезти ее во Владимир, но получил отказ. Князья заявили: ханский выход баскаки взяли еще на Рождество, а вдругорядь они, князья, ордынцам не пособники.
И тогда великий князь послал собирать дань самих ордынцев, а для безопасности приставил к ним гридней…
Объехали сборщики даже южную окраину Суздальского княжества, а в субботу явились в Суздаль.
Татары вваливались в дома и избы, шарили по клетям, выгребали зерно и все, на что глаз ложился, грузили на высокие двухколесные арбы. Противившихся били, а дружинники великого князя на все взирали бесстрастно.
Ударили суздальцы в набат, собрался люд у белокаменного собора:
— Мужики, берись за топоры и дубины!
— Круши ордынцев!
Гридни толпу оттеснили, дали баскаку с обозом покинуть Суздаль. Но по дороге во Владимир ордынцев остановили лесные ватажники. Пока к баскаку подмога подоспела, мало кто из сборщиков дани в живых остался.
* * *Мурза ворвался в хоромы разъяренный. Брызгая слюной, кричал:
— Конязь Андрей, в Суздале твои холопы баскака убили и выход забрали!
Побледнел Андрей Александрович, а посол, бегая по палате, сверкал глазами:
— Хан пришлет воинов, и мы разорим твою землю, города урусов сровняем с землей, и пламя пожаров будет освещать нам путь!
Выждав, пока мурза стихнет, князь Андрей вставил:
— Ты — посол великого хана, а мы — его холопы, так к чему хану зорить своих холопов, чем платить хану дань будем? А тех, кто поднял руку на баскака и сборщиков выхода, я сам накажу достойно.
— Хе, — хмыкнул мурза, — ты хитрый конязь, но я хитрее тебя.
— Мудрый мурза Чета, ты возвратишься в Орду с хорошими подарками для тебя и твоих жен.
— Хе, я подумаю.
Князь Андрей взял его за руку:
— Пойдем, посол, в трапезную, изопьем общую чашу, чтоб была меж нами дружба…
* * *В конце августа из Владимира на Суздаль выступил великий князь. Суздальцы не сопротивлялись, открыли ворота. Андрей Александрович велел гридням сечь и казнить непокорных, дабы впредь не смели идти против воли великого князя.
Переяславский князь Иван — племянник московскому, но годами они мало разнятся и живут между собой в согласии. Даниил при случае с радостью наезжает в Переяславль, а Иван — частый гость в Москве. Бог не дал Ивану детей, и он привязан душой к сыновьям Даниила Юрию и Ивану. Как-то сказал переяславский князь:
— Ты, Даниил Александрович, помни: коли помру я, княжество Переяславское за Москвой оставлю…
Кто-то из недоброжелателей Ивана передал те слова великому князю Андрею Александровичу, и затаил он зло на переяславского князя. Иногда появлялась мысль, не извести ли князя Ивана? Однако подавлял такое желание: и так черная молва о нем, Андрее, гуляет. А то скажут: «У брата старшего, Дмитрия, великое княжение отнял, теперь его сына Переяславского княжества лишил…»
«Ладно, ужо погожу», — говорил сам себе Андрей Александрович.
…Из Суздаля великий князь направился в Ростов. Для незаморенных коней дорога заняла два перехода. Переяславль князь Андрей объехал стороной: не захотел встречаться с Иваном.
Ростов Великий открылся издалека. Стенами дубовыми прижался к озеру Неро, башнями стрельчатыми прикрылся, храмами в небо подался. А посады по крыльям рвами опоясаны да валами земляными, поросшими кустарником в колючках.
Копыта застучали по деревянным мостовым, местами подгнившим, давно не перемощенным. Завидев великого князя Владимирского, стража распахнула ворота, и по брусчатке Андрей Александрович въехал на княжеский двор, тихий и безлюдный. Никто здесь великого князя не ждал. С той самой поры, как одолели распри ростовских князей и брат пошел на брата, опустели княжеские хоромы…
Прибежал старый тиун ростовских князей, придержал стремя. Андрей Александрович грузно ступил на землю.
— Почто, старик, не встретил?
— Упредил ты, княже. Сейчас потороплю стряпух.
— Передохну с дороги, тогда и потрапезую.
Сон был короткий и тяжелый. Брат Дмитрий привиделся. Будто огонь лижет крепостную стену, а за ней стоит Дмитрий в алом корзно и говорит: «Что, Андрей, смертью моей доволен? Того алкал, когда великое княжение у меня отнимал? Моим корзно любуешься? Так это кровь моя…»
Пробудился князь Андрей — голова тяжелая, и на душе муторно. Попытался успокоить себя, сказав мысленно: «Не убивал я тебя, Дмитрий, всем то ведомо. Кто попрекнет меня, разве что сын твой, князь Переяславский, неприязнь ко мне держит. А чего ожидать от него?»
Не успел князь Андрей покинуть опочивальню, как явился боярин Аристарх, старый товарищ его детских игр:
— Князь Андрей, там люд собрался.
— Чего надобно? — спросил тот недовольно.
— С жалобой на баскаков.
Опоясавшись, Андрей Александрович вышел. Увидев его, народ заволновался, загалдел.
— Тихо! — гаркнул боярин Аристарх. — Пусть один сказывает, а не сторылая толпа!
Вперед выбрался крупный мужик в войлочном колпаке и домотканом кафтане, поклонился:
— Великий князь, аль у нас две шкуры? Зачем дозволил баскаку брать дань повторно?
— Кто ты? — грозно спросил князь Андрей и насупил кустистые брови.
— Меня, великий князь, весь Ростов знает. Староста я кузнечного ряда, и кличут меня Серапионом.
— Да будет тебе, Серапион, и всему люду ростовскому ведомо: дань собирали волей хана. Коли же хан укажет, то и два, и три раза в год платить станете.
Толпа заволновалась, надвинулась:
— Твои гридни с ордынцами были!
— По неправде живешь, князь!
Андрей Александрович шагнул назад, подал знак дружинникам, и те, обнажив мечи и выставив щиты, двинулись на толпу. Когда двор очистился, князь велел боярину Аристарху:
— Выступаем немедля, не то и Ростов, как Суздаль, покараю.
Подошел тиун, спросил удивленно:
— Так скоро, княже? Стол накрыт.
Князь Андрей ответил сердито:
— Людом ростовским сыт я по горло, старик.
* * *Лет полсотни тому назад могучий хан Батый, внук величайшего из величайших полководцев, Чингисхана, повелел заложить в низовье Волги-реки столицу Золотой Орды город Сарай. Место удобное, рукава реки обильны рыбой, по камышам во множестве водятся дикие кабаны и иное зверье, а в степи щедрые выпасы с табунами и стадами. По степному раздолью кочуют орды. В весеннюю пору, когда сочна зелень в клевере и горошке, в одуванчиках и ярких тюльпанах, в степи ставят ханский шатер, а вокруг него шатры его жен и сановников. Здесь хан вершит государственные дела, принимает послов и зависимых князей, творит суд и расправу.