Запретный мир - Артём Каменистый

– Вот как! А ведь мы и есть гости. Ты знаешь, твоя гениальная идея насчёт этого похода мне всё более нравится.

– Ты ещё не всё знаешь. Деревни тут бывают двух типов. Одни населены коренными данниками атонов – шоквутами, жрецы их в своё время привели с западных гор; другие – мринами, потомками усмирённых еретиков-риумов. Эти народы смешиваются очень неохотно, а мрины не перестают потихоньку точить оружие. Их культуры значительно различаются. Шоквутов сильно поддерживают атоны, послабляя налоговое бремя, из-за этого те живут побогаче, но в отличие от мринов, у них не слишком приветствуется телесная чистота. Большинство пользуется чем-то вроде одеколона и воду не видит годами. Представь-ка такую красавицу.

– Но Глита и Трама довольно ничего, а уж за Сату я вообще молчу.

– Ты не видел их в первый день: запах шёл такой густой, хоть на хлеб намазывай. Ахмед тогда не выдержал, на привале загнал их в реку, настолько его достал их божественный аромат. А Сата из риумов, тщательная телесная чистота – составная часть их религиозных требований. Это вбивают в их детей с раннего детства.

– Понятно. Будем заходить в гости только к мринам.

– Да нет уж. Нам выбирать особо не приходится.

Робин посмотрел вверх, прищёлкнул языком:

– Никак не привыкну к местному небу.

– Я тоже. Как увижу две луны, так сразу тянет показаться психиатру.

– А меня больше потрясают звёзды. Как их много, одна больше другой. Мы, наверное, попали гораздо ближе к центру галактики, земное небо не идёт с местным ни в какое сравнение. А сколько метеоров! У нас в августе такое количество не увидишь. А здесь это в порядке вещей. Сата говорит, что когда падает звезда, она гибнет и рождается новый человек. Вся их религия основана на цикле смерть-рождение.

– На Земле таких религий, что блох на дворняге. Слушай, а ведь если здесь с такой бешеной скоростью рождаются, это сколько же они трахаются?

– Послушай, Хонда, а как твоё настоящее имя?

– Поклянись, что никому не скажешь.

– Гадом буду! – торжественно заявил Робин.

– Сергей.

– Нормальное имя.

– Не спорю. А вот фамилия у меня – Бендер.

Робин не выдержал, расхохотался:

– А ты знаешь, она тебе чем-то даже идёт. Чего скрывать, это же круче любой клички?

– Да я понимаю, – усмехнулся Хонда, – только какие-то нехорошие люди меня почему-то очень не любят. Разыскивают настойчиво, портреты мои вывешивают в разных общественных местах.

– Понятно. Ладно, спать пора, ты заваливайся, я сегодня первый дежурю.

Деревню населяли мрины, на это указывал ряд характерных признаков – связки сушёных цветов над воротами, полоса песка под частоколом, двускатные крыши, покрытые вязанками тростника. Поселение было довольно большим, друзья насчитали двадцать два дома. Три часа наблюдения не установили наличия атонов или нуров, но свой имин здесь имелся. Проверив в последний раз познания Хонды, Робин пошёл к воротам. Навстречу показался коренастый мужик, тянувший за повод ездового бычка. И животное, и его хозяин смотрели на пришельцев с одинаковым изумлением, причём глаза суфима были поумнее.

Сложив знак аро, Робин вежливо спросил:

– Где мы можем увидеть старшего азата деревни?

Отвесив знак приветствия, крестьянин спокойно ответил:

– Он на площади, рядит женское уложение.

Что это значит, Робин не понял, решив, что виновато не слишком хорошее знание языка. Но, не показывая своего невежества, пошёл в указанном направлении. Под ноги, с целью познакомиться со вкусом щиколоток, кинулся деревенский ручной магир. Хонда отвесил ему хорошего пинка, тот без звука отлетел на пару метров, понял – здесь ничего не обломится, и деловито поспешил вдогонку за быком.

На деревенской площади толпились около десятка женщин. Перед ними расхаживал степенный мужчина лет сорока. Завидев незнакомцев, все воззрились на них, отвесив челюсти. Робин подошёл поближе, продемонстрировал знак аро, вежливо произнёс:

– Здравствуй, уважаемый. Я Робин Игнатов, купец с далекого острова, расположенного за побережьем, а это мой помощник, Хонда Мазда Мерседес. Прости меня за ошибки в словах, наши языки сильно различаются, мы ещё здесь не освоились.

Важно кивнув, мужчина степенно представился:

– Я Стабр Герн Акварн, старший азат. Рад вас приветствовать в деревне Нимра. Вы просто идёте мимо или у вас к нам какое дело?

– Мы бы хотели поторговать и поговорить о важных вещах.

– Негоже мужчинам говорить на улице, радуя женские уши. Сейчас вас хорошо покормят, проведут в натопленную баню, женщины почистят вашу одежду; вечером соберутся все азаты, мы поговорим, потом будет большой ужин.

Объяснив гостям программу встречи, Стабр отдал женщинам несколько коротких распоряжений, те подхватили гостей, провели по первым двум пунктам. Затем наступило время встречи. Она протекала в самой большой хижине, здесь, кроме Стабра, собрались четверо младших азатов, старший охотник и имин. Усадив гостей, Стабр чинно представил своих сородичей, а тем назвал их имена, слегка запутавшись в мудрёных словах. Затем началась беседа.

– Уважаемые, – почтительно произнёс Стабр, – мы впервые видим здесь купцов, нам очень интересно, как же вы сюда попали.

– Мы наслышаны о ваших землях, и наши азаты послали нас основать укреплённую деревню на Большом озере. Тогда мы сможем торговать с вами круглый год. Наш путь сюда был долог и полон великих опасностей, мы прошли ужасные бури, страшных чудовищ, а на Большом озере на нас напало великое множество хафидов. Мы отбились, но когда разгрузили свои товары, они напали вновь. Мы снова отбились, но сгорели наши корабли, осталось только несколько небольших лодок.

Все взволнованно загалдели, а старший охотник поспешил высказаться, снисходительно объяснив гостям, насколько они невежественны:

– Вы действительно прибыли издалека. Все купцы знают – только два раза в году можно дойти до Большого озера без риска. Дикари-хафиды проповедуют грязный культ мерхов. По их вере, Унль сотворил мир и долго жил один, затем ему стало грустно, он овладел сам собой и родил Менля, после чего умер. Тот населил мир живыми тварями и тоже овладел сам собой, после чего опять родил Унля. Во время праздников Унля и Мерля хафиды ни на кого не нападают, они с немыслимой гнусностью веселятся в своих болотах.

Языковые познания позволили Хонде уловить общую суть религиозно доктрины дикарей. Представив, что за церемонии творятся на их праздниках, он не сдержал улыбки. Охотник осёкся, глянул на него с нескрываемым возмущением, холодным тоном поинтересовался: