Унесенные будущим - Евгений Румянцев

— Где полиция? — возмущенно спросил Годяй.

— Не нагнали еще с других уровней, все центром, поди, занимаются.

Годяй поежился, стискивая монтировку.

— Часто здесь такое?

— Именно такое — редко. Я ж говорил, есть договоренности, а тут «Драконы» их внезапно расторгли. Ты далеко живешь?

— Нет, а что?

— Мне сейчас в свой блок лучше не торопиться, можешь на пару-тройку часиков меня у себя пристроить?

— Всегда адекватным человекам наше «милости просим». — согласно кивнул Годяй. — Заодно побольше про уровень расскажешь, я тут всего с неделю, толком ничего не узнал про него.

— Идет! — с улыбкой ответил Родриго. Под мои рассказы не грех еще литрушкой отовариться, если ты не против. За мой счет, разумеется.

До блока Годяя они добрались без приключений, порою прислушиваясь к громким хлопкам, исходившим со стороны центра. Годяй на периметре к ним привык и внимания практически не обращал, а вот для Родриго эти звуки оказались в новинку, он то и дело оглядывался по дороге и облегченно вздохнул только когда за ними закрылась входная дверь. Годяй, войдя в отсек, первым делом включил новости уровня, но обнаружил там льющиеся в уши разговоры из ежедневного ток-шоу, где разные уверенные в себе люди в строгих костюмах что-то болтали про современные реалии общества. С реалиями на улице, только что виденными Годяем, их высказывания не имели ничего общего.

— Этих можно не смотреть, каброны они, говорят только то, что властям выгодно, — заметил испанец, бережно откупоривая пластиковую бутылку, они подлежали сдаче. — Сам видишь, что порой в городе творится. В основном, конечно, на этом и первом уровне наверху, здесь каждый боится, что ниже переведут, а обратно подняться тяжеловато, особенно в таком возрасте, как мой. Надо дождаться новостного блока, хотя и в нем многое неинформативно, неохотно в последнее время журналисты шатаются по улицам. Опасно это.

— Да уж, — поежился Годяй. Если б не монтировка, кто бы знал, чем его встреча против двух здоровых лбов закончилась. Для подобных случаев точно надо более весомым орудием убеждения надо запасаться, хоть и запрещенкой. Свои целые причиндалы куда дороже возможного задержания...

— Родриго, так ты жил на поверхности? — спросил он после наступившего молчания.

— Конечно. — потупил взор испанец. — Пока фортуна не повернулась красивым, но поганым местом, аж на пятом несколько лет жил.

— Извини за бестактность, но почему аж под землю угодил, ты же еще не старый?

— Так, — пожал Родриго плечами. — Детей жена захотела, но не получалось зачать. Начала скандалить, меня обвинять. Я человек горячий, в сердцах однажды побил ее от злости. Она тоже горячая, мне не простила и стала встречаться с другим, еще и богаче меня. Зря я тогда с ним не разобрался, все надежды таил, что образумится. Шибко любил, переоценивал ее, а она...

Родриго замолчал, погрузившись в воспоминания. По его лицу было хорошо видно, какие они: то лицо озарялось светом, то хмурело, как внезапно набежавшая туча. Годяй тоже принялся, не зная, чем заняться, а тормошить испанца в данный момент не хотелось, вспоминать яркие эпизоды своей жизни. Как-то плохо вспоминалось, и он включил погромче инфовизор.

— Так вот, о чем я говорил... — внезапно продолжил Родриго. — Ушла эта сучка от меня к другому, а он порезвился с ней с полгода и бросил, как пожеванный фантик. Но ко мне не вернулась, как ни уговаривал, нашла себе новую радость в виде «льда». Наркотик такой, знаешь?

— Знаю, — глухо ответил Годяй, не отрываясь от инфовизора, на нем как раз начались новости.

— Так вот, запил я с горя по своей Изабелле. Да так, что пришел в себя лишь на первом уровне. А здесь, чтоб за жилье меньше платить и меньше внимания обращают, если утром запахи нехорошие изо рта. Так и существую, хорошо, земляки сочувствием поддерживают, не дают спиться. Вот, видишь?

— Что? — не понял Годяй.

— Разборки в центре идут. — кивнул головой на монитор Родриго. Справа от площади в масках — драконы, а вот слева наши, Пиренейские жеребцы. Община на уровне небольшая, но дружная, смотри, как ловко камни швыряют.

— Из-за чего все, Родриго?

— Из-за денег, конечно. О переделе криминальных сфер влияния слышал? Вот он перед тобой во всей красе, ну и этническая непереносимость присутствует. Но сегодня далековато зашло, обычно дальше мелких разборок не выливается.

— Красавчики... Только не вижу смысла, зачем уровень на уши ставить? — пробормотал Годяй, продолжая наблюдать за событиями на площади, снятыми с журналистских дронов. Как раз в этот момент полиция, подогнавшая водометы, пошла вперед, разгоняя разъяренных с обеих сторон бунтующих.

Годяй, решив, что все ясно, приглушил звук. Услышав невдалеке звуки сирены, Родриго спешно засобирался к себе, явно рассчитывая, что скоро полицейские утихомирят всех распоясавшихся. На всякий случай они обменялись своими координатами и номерами напульсников, после чего испанец, настороженно оглядываясь, выскользнул из дверей блока.

Карина вернулась в отсек только поздно вечером. Оказалось, их магазин под шумок пытались разграбить. Часть товара вынесли, а много чего разбросали и затоптали ногами, все сотрудники, включая руководство, и задержались в попытке восстановить порядок и подсчитывая нанесенный ущерб. Годяй в ответ рассказал про встречу с испанцем, умалчивая подробности ее начала, а потом вспомнил анекдот про историю возникновения распространенных испанских имен.

— Так вот, в Испании когда-то давно была традиция, перед рождением ребенка выбрасывать в окно ведро мусора с помоями, после чего ждать комментарии первого прохожего. Поэтому самые распространённые имена там: Хулио, Педро и Кончитта. Моего нового знакомого зовут Родриго, что значит «властный», хотя он совсем на него непохож. Оказывается, в Пришельск лет 50 назад от катаклизмов бежали испанцы и теперь их здесь проживает приличное количество. Карин, о чем задумалась?

— Не поверишь, о неправильности всего происходящего. Я в последнее время забываю, что для нас это всего лишь игра. На нашем факультете было много, недовольных властью. Типа наследие совка, у власти уверовавший в себя фанатик старого режима, короче, много всего. И что я здесь наблюдаю? Другая власть, другая эпоха, а проблемы все те же. Тоже войны, погромы, демонстрации бессмысленные... Продолжаем вариться в той же каше, только с другим названием. Я начинаю потихоньку ненавидеть создателей игры,