Замок Эйвери - GrayOwl

- Каковы… мои глаза… сейчас?

- Они… о, боги, - он изливает семя мне в руку и шумно дышит, я делаю ещё три движения в сжавшемся от оргазме анусе Блейза и тоже кончаю…

Через некоторое время, после Evanesco, Блейз снова занимает излюбленную позу - голова на моей груди, обхват рукой и ногой.

- Так вот, слушай, - произносит он хриплым голосом, а самого его бьёт крупная дрожь.

Я перебиваю его - видно, он впервые испытал столь яркий и сильный оргазм:

- Сотворить тебе сигарету?

- Д-да.

- Вот, возьми, - протягиваю ему одну из двух.

- Ты тоже будешь курить?

- Да, мне тоже надо бы немного успокоиться.

Я призываю пепельницу - мою изысканно прекрасную морскую раковину, но… вместо раковины появляется нечто абстракционистское - перекрученная, искорёженная во многих местах, полоса стали, к тому же, с острой верхней гранью. Я лизнул сталь - да, тот самый вкус крови Блейза и дамасского клинка. Так вот, что это за полоса!

- Не волнуйся, твоя пепельница осталась нетронутой, просто эта - мой подарок тебе, на память… об этих сутках в твоём прекрасном, сказочном доме, - заканчивает Блейз оптимистично, хотя в воздухе до сих пор витает его пауза «на память о… ".

- Твои глаза… они словно Дементоры с точностью до наоборот - высасывают все неприятные, даже страшные, воспоминания, а взамен, - он докуривает сигарету, - взамен они позволяют окунуться в то золото, тёплое, мягкое, что плещется в них. Вот каковы были твои глаза тогда - они дали мне надежду, надежду на то, что при расчётах я поставил какую-то руну не на своё место, и от этого смысл уравнения кардинально изменился, в общем, что я не умру так скоро, а буду жить в счастье с тобой одним.

Он снова целует меня, постепенно дорожка поцелуев спускается ниже, к моим бёдрам, он снова лижет мне пупок, слегка прихватывая его краешек зубами, я вновь возбуждаюсь - похоже, Блейз без подсказки нашёл моё «потайное» местечко, и он, пользуясь своим открытием, возбуждает меня снова, и вот он, сверкнув глазами, берёт мой восставший член в рот, в свои полные, мягкие, раскрасневшиеся от поцелуев, губы и ласкает его искусно, изысканно, медленно, пока я не кончаю в него.

Я в благостном умиротворении после многочисленных разрядок, получив ответы на все волновавшие меня вопросы, да к тому же и выслушав историю более древнего, на три поколения, нежели мой, рода, начинаю петь:

Из всех цветов прекраснейшая роза,

Фиалки всем чаруют взоры тоже.

И над лилеей проливают слёзы,

И шпажник некоторым всех дороже.

Всех пуще любят водосбор иные,

Пион и ландыш, ноготки простые

Любовь к себе рождают в преизбытке.

А я произнесу слова такие:

Из всех цветов я склонен к маргаритке.

Весной цветут деревья, травы, лозы -

Вот мой цветок на луга мягком ложе.

А под хвощами вижу, в неге грёзы

Зашлись два сердца, - я киваю Блейзу, он улыбается мягко в ответ, - от любовной дрожи.

Да будут благосклонны к ним стихии! - я пафосно простираю руку вверх.

Пусть Вежество и Радости земные

Услад несут им золотые слитки.

Не зря, Вам люди подтвердят другие,

Из всех цветов я склонен к маргаритке.

- Прекрасно! А как ты выкрутился с любовью к маргритке - «склонен», и ведь не придерёшься! Ты - литературный талант! А свои стихи у тебя есть?

Я не успеваю подумать, как выпаливаю:

- Есть, одно лишь, - я быстро одумываюсь, - но не проси прочесть его - оно посвящено другому…

- Люпину, - констатирует Блейз.

Я молча киваю.

- Ну, хотя бы, о чём оно?

- «Эй, Луна, берегись!»- там такой рефрен.

- А-а, ясно. Кстати, какое сегодня число?

- Линки! Плотный заврак с яичницей! Быстро! Стой! Какое сегодня число?!

- Линки не сможет приготовить яичницу, Хозяин! Линки - плохой эльф! Яиц в доме нет, но Линки накажет себя, Хозяин! Сегодня двадцать шестое августа, Хозяин! Прикажете Линки сначала приготовить завтрак или наказать себя?

- Тупой воришка! Пожиратель! Негодная тварь! Конечно, сначала завтрак! И быстро! - эльф расплылся в устрашающей «улыбке» и исчез.

- Я в ванную на полчаса ровно, - отчеканиваю я, давая понять Блейзу, кто из нас главный, ну, конечно, я - я старше, как выснилось, опытнее, вот интеллектом мы, пожалуй, равны, только Блейз излагает мысли более доступным языком, но тут уж ничего не поделаешь - привычка, в общем, я остаюсь доминантой и в отношениях с Блейзом, надо просто вовремя указать ему место.

Может быть, я слишком жёсток с этим парнем, но я-то знаю, к чему приводит вседозволенность - и Гарри, к которому я «шёл навстречу» с очередным кальяном, и Рем, панибратские отношения с которым привели к… нет, не буду о Реме - больно, в общем, моё поведение с ними привело только к несчастьям.

Как всегда, ровно через полчаса я выхожу чистый и гладко выбритый, в полном комплекте родовых одежд.

- Ого, а мы сегодня в Хог направляемся при параде?

- Нет, сегодня мы направляемся к старикам Эйвери.

- Вот как… Ну, что ж, я согласен, вот только моя одежда, которую твой эльф благосклонно мне принёс, не очень-то подходит к балу с дамами.

- Сегодня общий вечер?

- Да, Сев, сегодня же чётное число.

- Но до вечера уйма времени, так почему бы тебе сейчас не вымыться, затем спокойно позавтракать со мною, а потом мы можем вместе аппарировать к тебе, и ты выберешь одежду по вкусу?

- Ты действительно аппарируешь со мной? Я счастлив, правда, а то я уже загрустил, что из-за этого вечера у меня пропадёт часа два без тебя.

- Ты что, Блейз, записал меня в индивидуальные няньки? - глумлюсь я.

- Я… я просто сейчас… не могу… без тебя, - он вскидывает голову и смотрит на меня огромными зелёными глазами, так отчаянно, так обречённо, что я понимаю - не надо смеяться над чувствами юноши потому, что я для него - некая святыня. Звучит глупо, я понимаю, но его взгляд иррационален, несмотря на нумерологический точный ум.

- Ну хорошо, я же сказал, что буду с тобой… всегда.

- Лжёшь, Северус, его Посмертие близко, твоё же - неизвестно, когда.

Он быстро принимает душ, споласкивает рот (зубная щётка и бритва забылись вчера - мы были озабочены едой) и садится за стол нарочито напротив меня, чтобы случайно не касаться даже локтями, в ожидании завтрака в своей обычной, выстиранной Линки, одежде - больше на одеяния Снейпов он не покушается, слава предкам.

Линки в новой наволочке, которую он взял, разумеется, не из моих рук - он ни за что не сделает так, сервирует стол к завтраку…

… Насытившись, мы переглядываемся - глаза Блейза умеют по велению господина менять цвет от глубокого, страстного ярко-зелёного, солнечного до ярко блещущей звёздной зеленевы рассветного неба в июне, когда ночи так коротки.

Сейчас в его глазах столько солнца, что они, кажется, почти лихорадочно блестят, и я, чтобы разбить волну подступающего вожделения, говорю с ним, узнавая подробности светской жизни тех, с кем Блейз хотел бы меня познакомить сегодня, он отвечает охотно, видимо, понимая, что этот ненужный нам обоим разговор сбережёт нам силы для ещё одной ночи вместе, здесь, в моём доме потому, что я так хочу, а Блейз… уверен, он согласится быть со мной везде.

Разговор сам собой увядает, и в столовой становится так тихо, что через распахнутое окно слышно, как по саду летают насекомые.

- Что ж, пора. - говорю я.

- Пора, Сев. Обними меня, - увидев мой грозный взгляд, поясняет. - Только для совместной аппарации.

… Мы аппарируем в Сен-Мари-де-Обижье, и нас там встречает чрезвычайно пухлая, когда-то симпатичная, не более, француженка, как я понимаю, мадам Забини.

Далее разговор идёт по-французски: Блейз церемонно и витиевато, а я и не знал, что он говорит… так на этом языке, представляет меня своей матроне, я деляю знак Блейзу, касаясь его руки мизинцем и говорю:

- Pardon pour le grand Merline, madame Zabinie, je ne comprends pas le français.

Больше вопросов мне не задают, зато я прекрасно всё понимаю - что поделать, шпионская привычка, никуда от неё не деться потому, что срабатывает на уровне рефлексов, Мордред её побери!

Меж тем, выяснив о причине визита дамы, а она оказалась банальной - потребовались деньги, на, как это называют женщины, непредвиденные расходы, Блейз призвал увесистый кожаный, расшитый бисером, мешочек и вручил жене, всё было не интересно, пока… не начали обсуждать меня, причём, достаточно откровенно.

- Дорогой Блези, мне не нравится твой новый мужчина.

- Отчего же, Перси? Он хорош собой, ладен, строен, умён, даже слишком… мы схожи темпераментами, что ещё нужно для любви?

- У него лик Сатаны и глаза демона из Преисподней, как рисовал великий маггл Гюстав Доре, вспомни сам!

- Ну, что ты, Перси, не смотри на него так мрачно, иначе он прочитает твои мысли, - поддразнивает супругу Блейз, перемигиваясь со мной, когда жена с тоскою смотрит в окно.

- Боги, великий Мерлин! Да он ещё и легиллемент?!

- Вот теперь он точно понял тебя, Перси, и ты жестоко поплатишься за это, - смеётся Блейз.

Я воспринимаю его слова, как просьбу, и с размаха вламываюсь в разум мадам Забини, с удовольствием находя там только обрывки мыслей о конфетах, нарядах, украшениях и балах, а ещё со мстительным удовлетворением, пока она хватается за голову и стонет, вижу её мечту, воплощённую в танце и продолжении банкета в спальне с каким-то блондином-коротышкой, не лишённым, впрочем, определённых мужественных черт. Я прекращаю контакт.