Тени Ахерона 3. Нисхождение Тьмы - Керк Монро

— Конечно, мы можем немедля спуститься в подвал, — кивнул я. Стигиец же побледнел и сказал:

— Только без меня! Я лучше посижу в библиотеке — у вас, Гленнор, удивительно богатое собрание книг.

— Знаю, — я подавил смешок. — Барон Юсдаль давно смотрит на книгохранилище Латераны алчным взором и даже пытался выудить у нас наиболее драгоценные раритеты путем самых низких интриг и наушничанья королю, но так ничего и не получил… Госпожа Ивонна, идем со мной. Однако я обязан предупредить: все, что ты увидишь и услышишь должно умереть в тебе.

— Не стоит учить жрицу тому, как хранить тайны, — обиделась Ивонна. — Я отлично понимаю где нахожусь и каковы могут быть последствия моей… гм… нескромности.

Тюрьма Латераны — всем тюрьмам тюрьма! Говорю без преувеличений, поскольку содержать приходится столь опасных типов, что дрожь пробирает при одном воспоминании об их дознавательных делах, хранящихся в архиве. А посему, чтобы пройти в подвал требуется миновать аж целых семь постов охраны, пройти через такое же количество окованных железом дверей и только затем можно очутиться непосредственно в самом узилище. Камеры закрываются наглухо, так чтобы изнутри не доносилось ни единого звука, уютные пыточные расположены здесь же, добавим к тому и «особенные» узилища — вроде отделанной серебром комнаты, где содержалась магичка, «мокрый подвал» (там всегда было по колено ледяной воды) или «крысиную камеру» для особо строптивых — засовываешь туда преступника, и он остается один на дин с несколькими десятками голодных крыс. Спасение можно найти только на высокой приступочке, куда крыса запрыгнуть не может, но и человек удерживается там с огромным трудом. После ночи проведенной в такой вот камере любой упрямец готов сознаться в чем угодно, от прелюбодеяния с собственной прабабкой, до убийства святого Эпимитриуса.

Никакие мы не чудовища и не изверги — такие методы в отдельных случаях куда действеннее вежливых уговоров да и используются спокон веку. По сравнению с кошмарными зинданами Аграпура или Хоарезма у нас заключенные содержатся более чем цивилизованно…

Жайме из Карташены встретил визитеров на пороги комнатки для тюремщиков и сразу вызвал у жрицы легкую дрожь — еще бы, эдакий монстр в человеческом обличье! Мы-то давно к нему привыкли, а вот госпожа Ивонна едва сдерживала отвращение.

— Жайме, друг любезный, открой первую дверь в Серебряную камеру, — попросил я и зингарец молча загрохотал ключами.

Внешняя дверь камеры была самой обыкновенной — толстенные дубовые доски, обшитые железными пластинами. Сразу за ней была установлена дверь-решетка из посеребренных стальных прутьев — через нее можно было подавать еду и наблюдать за постояльцем.

По самым потолком камеры были выбиты четыре ниши, доступ к которым был возможен из соседних помещений: туда ставились яркие зеркальные фонари — здесь всегда должно быть светло. Обстановка скромная — лавка, приколоченные к полу стол и стул и кресло, снабженное ремнями: если заключенный буянит, его всегда можно утихомирить, прикрутив к сиденью. Стены и потолок облицованы плитками из чистейшего серебра. Вообще-то, чтобы устранить опасность от черной магии или нечистой силы достаточно тончайшего серебряного слоя, но я когда-то нарочно заказал плитки с палец толщиной, так оно надежнее.

Наша гостья из Коринфии не спала — забралась с ногами на стул, обхватила колени руками и сидела себе как курица на насесте, чуть покачиваясь. Длинные темные волосы распущены и закрывают лицо, на пальцах поблескивают миниатюрные браслеты из серебряной проволоки и прочных колец.

— Вы бы отошли, ваша милость, — прогудел Жайме, трогая меня за плечо волосатой лапищей. — А то опять голову дурить примется. Светлой жрице это нипочем будет, а вас госпожа баронесса вполне сумеет заворожить…

Предупреждение было вполне разумным и я шагнул в сторону. Ивонна подошла к решетке.

— Дочь моя, ты слышишь меня?

Означенная «дочь» вдруг сорвалась со своего сиденья с быстротой атакующей змеи, одним прыжком пересекла камеру и попыталась было вцепиться в столу Ивонны. Жайме оказался на месте — палач успел вовремя оттолкнуть жрицу. Передо мной на мгновение мелькнули безумные глаза баронессы, в которых пылал яростный багровый огонь. Мне не показалось — зрачки магички действительно светились!

— Га-а-а! — взвыла ведьма, тщетно пытаясь раскачать решетку, а потом попросту вцепилась зубами в посеребренные прутья. И моментально отпрянула, словно обжегшись.

— Запирай, — коротко сказала Ивонна. Зингарец захлопнул внешнюю дверь и опустил засов.

— Ты что-нибудь увидела? — быстро спросил я у жрицы. — Тотлант был прав?

— Да. В этой женщине заключены две личности — человеческая и демоническая. Если я не ошиблась, бесплотный дух завладел баронессой Астер не столь давно, есть надежда, что Иштар поможет мне изгнать его. Действовать нужно как можно быстрее, на рассвете…

Мы тогда не могли знать, что рассвет так и не наступит.

Эпилог

Государь!

Сим имею сообщить, что Облака Бездны, как было поименовано это явление волшебником Тотлантом появлялись над городами Полуночной Аквилонии ежеутренне на протяжении всей минувшей седмицы, однако к полудню или середине дня исчезали. Постоянно такое облако можно наблюдать лишь в окрестностях Галпарана, по левому берегу Ширки, приблизительно в шести лигах от излучины, от которой начинается торговый путь на Киммерию.

Посланный на разведку отряд галпаранской управы Латераны доселе не вернулся в город и у меня есть все основания полагать, что посланцы попали в беду. Более того, сообщения о появлении Облаков Бездны начали поступать из Немедии и закатных баронств Пограничного королевства, но пока эти случаи редки…

К сожалению, мы не можем оказать никакого противодействия названному явлению — маги Алого Пламени и ордена Золотого Лотоса не в состоянии изгнать Облака, равно как и моления жрецов Митры и Иштар. Вынужден признать, что способов избавления от напасти доселе не изыскано.

Ожидаю распоряжений относительно прибывшего в Тарантию мага Черного Круга Птейона именем Тот-ан-Хотеп, о котором я докладывал в предыдущей депеше…

Из письма барона Данкварта Гленнора королю Конану I Канах, датировано 21 днем Третьей осенней луны 1296 года по основанию Аквилонии.