Баронские будни - Серг Усов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но, всё равно, такое быстрое возвращение Замяты, да ещё и с компаньонами, само по себе показывало сильную заинтересованность торговцев Бирмана в тех предложениях, которые барон Ферм озвучил Замяте.
— Здесь будешь их ждать? — спросил Чек.
— Конечно. Я не хочу им показывать ни Распил, ни Псков. Пусть это пока будет нашей маленькой коммерческой тайной.
Глава 13
Первыми из гостей замок покидали барон Торм Хорнер с магом Валмином. Во дворе перед донжоном, где растаявший снег превратил почву в грязевое месиво, они разговаривали со стоявшем на крыльце Олегом, уже сидя на конях.
— Лейна и Марису, раз уж они кое-чему научились у вашего управляющего, отправляйте в Псков. Я там найду для них работу, а Армин, теперь, пусть вместо них возьмёт себе в помощницы Ганию и Конерию. Да, и ошейники с них срежьте.
При последних словах барона Ферма, Торм с Валмином удивлённо переглянулись
— Конечно, всё сделаем, как ты говоришь, но это вот...— замялся Торм.
— Да наплевать, — резко бросил Олег, — Раз уж начали свои порядки устанавливать, то кто нам доктор? Всё. На следующей декаде, может, сам к вам подскочу.
Они попрощались, и тут Олег заметил, стоявшую возле коновязи Улю.
— Уши греешь?
Улю забавляли внезапные и часто непонятные, даже по смыслу, слова её кровного брата. Становясь взрослее и много узнавая от окружающих её людей, прежде всего от Гортензии и Кары, да и от самого барона Ферма, Уля всё чаще замечала некоторые странности в поведении Олега. Он словно был из мифических краёв, а не из некоего герцогства Майенского.
Нет, Уле Гортензия рисовала на воске очертания материка Тарпеции, на котором они жили, и показывала разные страны, о которых знала, в том числе и это герцогство на самом северо-западном краю материка, но сейчас Уля не верила в то, что Олег оттуда, как не верила, похоже, в это и сама Гортензия. Загадка с её кровным братом, часто мучила Улю, она была любопытна.
— Нет, просто слушаю. Олег, а кто эти люди, о которых ты уже несколько раз беспокоился?
— Много будешь знать — скоро состаришься. Кстати, на стройке для нас дел никаких нет? Ты, вроде, туда ездила с утра.
Молодая магиня отрицательно мотнула головой. На сегодня там работы для них не было.
Олег занялся основательной перестройкой замка. Что такое "прямо, как силикатный кирпич", она не знала, но теперь догадывалась — это примерно то, во что превращалась смешанная с песком глина, когда она воздействовала на эту смесь заклинанием Укрепление.
Глина — не железо, легко поддавалась воздействию магии, и Уля, при своём резерве, могла превращать в твёрдые камни просто огромное количество глинянных брусков.
Правда, потом, с криком Эврика!, Олег решил не делать из глины камни, чтобы потом ими выкладывать здания и стены, а укладывать и утрамбовывать смесь прямо между стенок, сколоченных из того, что он называл горбылём.
Дальше было просто, во всяком случае, для Ули. Она, заклинанием Укрепление, превращала уложенное, в прочные твёрдые каменные стены.
Работа шла очень быстро, но у Ули она много времени и сил не отнимала.
Палены, Орвин и уезжавшая с ними Кара обедать в замке не стали. Чек с Гортензией ехали в Распил, а оттуда должны были отправиться в Псков, чтобы подготовить к отправке товары в Бирман. Кара же, со своими детьми, поехала погостить в баронстве Пален, где её муж руководил производством пенящихся брусков, которые Олег называл мылом.
Проводив одних гостей, барон и баронета Ферм стали готовиться к приёму других.
Подготовка Ули заключалась в том, что она пересмотрела всю одежду из своего гардероба и все украшения в своей шкатулке. Долго не могла выбрать, в чём ей идти, но, запыхавшаяся Гира доложила, что караван показался на краю леса, всё же остановила свой выбор на скромном брючном костюме белого цвета и серебряной цепочке.
За столом, как её учила Гортензия, сидела выпрямив спину, вежливо улыбалась и в разговоры старалась не лезть.
Как говорила баронесса Пален, чтобы стать умнее, надо меньше говорить, а больше слушать.
Караван бирманских торговцев прибыл к замку в сопровождении Риты и её егерей. Фургоны и телеги остановились в полулиге от замка, возле берега озера, а сами торговцы, вслед за лейтенантом, прошли в замок, где их встретили и провели в баню.
Уля за прибытием каравана наблюдала с надвратной башни, куда поднялась вместе с Филезой.
— Какие они важные господа, — с почтительностью в голосе заметила служанка, — И одеты богато.
На слова своей служанки Уля фыркнула. Она уже привыкла к своему положению и смотрела на торговцев свысока.
И это получалось у неё не только в переносном смысле — сначала она смотрела на них с высоты башни, а сейчас, за обедом, с высоты небольшого помоста, который специально соорудили в зале к приёму торговцев.
Этикет предписывал, чтобы благородные владетели сидели выше простолюдинов.
За столом, установленном на возвышении, сидели только барон и баронета, гости — четыре бирманских купца во главе с Замятой, и Шерез с Ритой, сидели ниже.
Столы были уставлены блюдами из различных видов мяса, в основном из свинины и дичи, овощей и рыбы. В отдельных вазах были выложены фрукты и печенье. Вина, в этот раз, Олег приказал не выставлять, ограничившись сидром, морсами и клюквенным квасом, рецепту которого барон научил замкового повара, и, ожидаемо, кальвадосом.
Отсутствие вина никто из гостей даже не заметил. Уля усвоила, что разглядывать людей за столом неприлично, но краем глаза она наблюдала за эмоциями, которые появились на лицах троих из четверки торговцев, когда они из диковинных серебряных стаканчиков, придуманных Олегом, выпили кальвадоса.
С изумлёнными лицами они смотрели на своего четвёртого товарища, Замяту, а тот, при этом, имел важный и довольный вид, дескать, а что я говорил?
Баронете было очень интересно за столом, хотя в беседе она и не участвовала. Она слушала, как Олег распрашивал торговцев о дороге, о том, как добирались.
Когда было выпито уже по нескольку стаканчиков, то инициатива разговора перешла к бирманцам. Они принялись восторгаться размахом строительства, а Замята больше всего изумлялся скоростью, с которой велась перестройка замка.
— Уму непостижимо, господин барон! Это просто чудеса! За семь декад, что я отсутствовал, здесь
