Помнишь меня? - Софи Кинселла

У Йона на лице не дрогнул ни один мускул.

— Да, Лекси, она права. Но мы вместе это придумали! Как прикрытие для нас с тобой. Мы придумали эту историю, чтобы всех одурачить, и, если бы нас застукали вместе, у нас было бы объяснение. И Розали купилась.

— Ты издеваешься надо мной? — взорвалась я.

— Конечно, нет! — В его голосе вдруг прорвалась страсть. — Все это очень серьезно. — Он коснулся моей руки. — Ты должна мне верить, Лекси. Пожалуйста. Ты должна выслушать, я все тебе объясню.

— Прекрати! — Я отдернула руку. — Так или иначе, мы здесь не для этого. — Подошла официантка. — Капучино, пожалуйста. — Она отошла, и я быстро заговорила: — Папки не существует. Я все обыскала, и на работе, и дома. И нашла только это. — Я вытащила из портфеля лист бумаги. Какие-то зашифрованные каракули. Рука моя, но я не понимаю, что это значит! — Я в сердцах отшвырнула листок. — Какого черта я не держала эти записи в компьютере?

— У тебя на работе есть один… Байрон, да? Ты считала, что он тебя подсиживает. И поэтому хотела представить совету директоров весь проект полностью, когда он будет готов. Помню, ты связывалась с каким-то Джереми… Нортхэм? Нортвик? Что-то такое.

— Джереми Нортпул? — Клэр произносила это имя. — Кажется, он звонил, когда я была в больнице.

— Ну, — Йон вскинул бровь, — так позвони ему.

— Не могу! — Меня бьет дрожь. — Я ведь ничего не знаю. У меня нет информации. Куда все подевалось?

— Должно быть, ты спрятала папку. — Йон отпил кофе. — Незадолго до аварии ты ездила к маме. Может быть, и папку туда увезла.

— К маме? — Верится с трудом.

— А что, — пожал он плечами, — позвони ей, спроси.

Я сосредоточилась на кофе. Разговоры с мамой вредны для моего здоровья.

— Давай, Лекси, звони. — Йон усмехнулся. — В конце концов, женщина ты или жужелица?

Я потрясенно смотрю на него, не веря своим ушам.

— Так говорит Фай, — наконец пролепетала я.

— Ну да. Ты мне рассказывала.

— А что я тебе рассказывала?

— Рассказывала, что вы познакомились еще в школе, учились в одном классе. С ней ты выкурила свою первую и последнюю сигарету. Потеря ее дружбы была для тебя очень тяжелым ударом. — Он кивнул на телефон. — Звони.

Как все загадочно. А что еще он знает? С опаской посматривая на него, я вытаскиваю из сумочки телефон и набираю мамин номер.

— Алло? — Голос мамы выдернул меня из забытья.

— Привет, мам. Послушай, я не привозила к тебе в последнее время какие-нибудь бумаги? Или папку?

— Привозила какую-то большую, синюю.

Блеснула надежда.

— Да, правильно. — Я изо всех сил стараюсь успокоиться. — Она у тебя?

— Лежит в твоей комнате, где ты ее и оставила. — Мама подозрительно начинает оправдываться. — Уголок, правда, чуть-чуть подмок…

Невероятно! На нее нассали собаки!

— Но буквы разобрать можно?

— Конечно!

— Отлично! — Я крепче сжимаю телефон. — Я сегодня же приеду и заберу ее. — Отключившись, я обратилась к Йону. — Ты был прав! Ладно, помчусь на вокзал Виктория, чтобы успеть на поезд…

— Лекси, успокойся. — Йон одним глотком допил кофе. — Если хочешь, я тебя отвезу. Только на твоей машине, потому что старую я продал, а новую еще не купил.

День солнечный, и Йон, выведя машину из гаража, откинул крышу. Потом полез в карман и протянул мне черную резинку для волос.

— Возьми, сегодня ветрено.

Я беру резинку в изумлении.

— Откуда она у тебя?

— Ты их всюду теряешь.

Я сделала свой любимый «конский хвост».

— Это в Кенте, — начинаю объяснять я. — Из Лондона надо выехать по…

— Я знаю.

— Ты знаешь, где живет моя мать?

— Я был там.

Он был у моей мамы. Он знает все про Фай. У него в кармане моя резинка для волос. Он оказался прав насчет синей папки.

— Предположим, мы были любовниками…

— Предположим, — поддержал меня Йон, не отвлекаясь от дороги.

— Собственно, как это случилось? Как мы…

— Я тебе уже говорил, что мы познакомились на званом обеде. Мы болтали, пару раз выходили на террасу. Все это было совершенно невинно. — Судя по всему, он не шутит. — А потом Эрик уехал на выходные. Я пришел к тебе. И после этого… все было уже не так невинно.

Я начинаю ему верить.

— Расскажи еще, — попросила я. — О чем мы говорили? Что мы делали? Гони детали.

Йон сощурился и ласково улыбнулся:

— Ты постоянно так говоришь: «Гони детали». Ну ладно. Куда бы мы с тобой ни поехали, кончалось все тем, что мы покупали тебе носки. Сначала ты сбрасывала туфли и ходила босиком по траве или по песку, потом ты замерзала, и приходилось покупать тебе носки. Еще? Однажды в выходные шел дождь. Эрик уехал играть в гольф, и мы сплошняком просмотрели все серии «Доктора Хауса». — Он взглянул на меня. — Продолжать?

Все, что он говорит, живо откликается во мне. Я настроена на ту же волну. Я не помню этих эпизодов, но чувствую что-то знакомое. Он хорошо меня знает. Все это действительно похоже на мою жизнь.

— Продолжай, — решительно требую я.

— Ладно. Мы затеяли жестокую игру. Признаю, ты на две партии вперед, но, по-моему, ты скоро сломаешься.

— С чего это? — огрызнулась я.

— А вот сломаешься!

— Ни за что! — Не удержавшись, я рассмеялась. — Продолжай.

И пока мы едем по Кенту, Йон вываливает на меня все новые и новые подробности наших взаимоотношений, а я, совершено завороженная, сижу, уставившись на дорогу. Вдруг мне вспоминается разговор со Шляпой-Дэйвом. Я тяжело вздохнула.

— Что такое? — спросил Йон.

— Я никак не могу понять, что заставило меня заняться карьерой, сделать зубы и превратиться… совсем в другого человека.

— Ну-у, — протянул Йон, — на мой взгляд, причина в том, что случилось на похоронах. В том, что случилось с твоим отцом.

— А что случилось с моим отцом? — с интересом уточнила я.

— Мама не рассказывала тебе о похоронах?

— Рассказывала, конечно. Отца кремировали… кажется.

— И все?

Я напрягаю память. Мама ни слова не сказала о похоронах. Более того, я вдруг вспомнила, что, как только мы затрагивали эту тему, она тут же начинала говорить о другом. Правда, ей это свойственно. Она любит перескакивать с одного на другое.

— Все. Ну, расскажи мне, если знаешь что-то еще.

Йон покачал головой:

— Это должна сделать твоя мать. — Он свернул на усыпанную гравием подъездную аллею. — Приехали.

Действительно, приехали. Я и не заметила. Я помню этот прелестный домик из красного кирпича. Он почти не изменился с тех пор, как мы сюда вселились. Только заметно обветшал.