Гавана - Стивен Хантер

— Приходилось, — буркнул Эрл.

— Что ж, старина, вы крепкий человек. Сейчас вам удалось избежать очень тяжелого ранения.

— Рано или поздно везение должно кончиться.

Медики хотели погрузить его в санитарную машину, но Эрл отказался уезжать до тех пор, пока не будет найден второй его подопечный. Это был, конечно же, Лейн Броджинс, постаравшийся удрать не только от врагов, но и от своего опасного шефа и заблудившийся в лесу. Ему повезло: морские пехотинцы отыскали его и вытащили из трясины. Сейчас он сидел, закутанный в одеяло, пил горячий кофе, ничего не видя и ни о чем не думая, пытаясь преодолеть оцепенение, охватившее его разум.

Что же касается Хозяина Гарри — этот не позволил себе потерять самообладание. Он уже пожал руку каждому из спасителей, как американцам, так и кубинцам, дружески похлопал каждого по спине, посмеиваясь и даже похохатывая, словно это не он недавно избежал смертельной опасности. Босс сумел разыскать одного из имеющихся в каждом взводе рядовых, которые всегда таскают с собой выпивку, сделал несколько хороших глотков и пришел в свое обычное добродушное состояние. Его волосы даже не растрепались.

— Ну что ж, Эрл, — сказал он, — вы снова сумели отбиться и снова спасли мою никчемную старую шкуру, на сей раз от убийц.

Один из пленников издал особенно пронзительный крик.

— Ого! — воскликнул конгрессмен. — Держу пари, что ему это не очень нравится.

— Вы правы, сэр.

— Пускай они отвезут вас в Гитмо, сынок. Там вы отдохнете, поправитесь. Конгресс Соединенных Штатов позаботится обо всем, это уж мое дело. А я лично позвоню губернатору Бекеру и потребую, чтобы штат Арканзас присудил вам самую важную из всех чертовых медалей, какие только у него есть. Я знаю, что у вас уже есть все эти чертовы медали, но тем не менее я настаиваю, сынок. Если бы вы не вытащили нас из этой передряги, республиканцы были бы очень счастливы.

— Я только...

Невдалеке прогремел выстрел. Гарри вздрогнул и втянул голову в плечи.

— Боже мой, что это такое? — понизив голос, осведомился он. — Неужели новое нападение?

— Скорее всего, это кубинский следователь из тайной полиции пустил пулю в лоб одному из арестованных, чтобы развязать языки остальным.

— Эрл!

Это оказался Роджер, примчавшийся из Гаваны.

— Слава богу, вы живы! Господи, мы бросились сюда, как только услышали о происшествии. Мы мчались как ненормальные. Конгрессмен, вы невредимы. Я уже знаю, что произошло с водителем. Видит бог, вам неслыханно повезло, что погиб только один человек.

— Это не везение, это старина Эрл, — возразил конгрессмен Этеридж.

Роджер шагнул к Эрлу, который курил сигарету, лежа на носилках.

Конгрессмен отошел, и Роджер наклонился к лежащему.

— Эрл, вы снова совершили легендарный подвиг. Вы хотя бы представляете, что случилось бы, сумей они убить американского конгрессмена? Иисус, я даже подумать боюсь. Это заморозило бы кубинскую экономику на многие месяцы, это потребовало бы от нас таких военных решений, на которые мы ни в коем случае не можем пойти, это вызвало бы волнения во всем Карибском регионе, смело бы президента США, а многим из нас стоило бы карьеры!

— Ну, теперь благодарите бога, что ничья карьера не пострадала, — ответил Эрл, затянувшись «лаки страйк».

— Ладно-ладно, можете дразниться. Ничего.

— Мистер Эванс...

— Эрл, прошу вас, называйте меня Роджером. Черт побери, нынче вечером вы спасли мою карьеру, так что вы должны, самое меньшее, обращаться ко мне по имени.

— Роджер. Я хочу только одного — завязать со всем этим и свалить отсюда. Стоит мне пройтись по этому треклятому острову, как со мной случается какая-нибудь гадость.

— Хорошо-хорошо, но давайте сейчас не...

— Сэр, я по горло сыт этим дурацким островом. Я уже слишком стар для таких вещей.

— Конечно-конечно. Но давайте...

— Не нужно никаких разговоров. Просто отправьте меня домой, ради Христа!

В глазах Роджера мелькнула тень разочарования, но он тут же вернул себе бесстрастное выражение и повернулся к санитарам.

— Что ж, — сказал он, — грузите его в машину и везите в больницу.

— Погодите, — прервал его Эрл. — Френчи тоже здесь?

— Да. Я отправил его объясняться с кубинскими полицейскими. Он очень хорошо владеет испанским, и ему отлично удается...

Неподалеку прогремел ружейный залп. Все, кроме Эрла, вздрогнули и повернулись на звук.

— Ну вот, — сказал Эрл, — я думаю, это они разделались с теми пареньками, которых изловили.

— Мы не можем указывать им, что делать и чего не делать, — заметил Роджер.

— Я хочу переговорить с Френчи. У меня есть для него дело. Вот что, парни, — обратился Эрл к санитарам, — дайте-ка мне еще несколько минуток, лады?

— Сэр, вам необходим постельный режим. Вас нужно переодеть, более углубленно исследовать...

Но в этот момент из темноты появился Френчи.

— А вот и я! — шутовски воскликнул он.

— Что вы узнали? — спросил Роджер.

— Э-э, кубинский «специалист» сумел расколоть последнего. Скальпели, глаза... в общем, вряд ли вы захотите узнать подробности. Я никогда не видел ничего подобного. Но так или иначе, прежде чем они его расстреляли, он сказал им, кто стоит за всей этой заварухой. Он назвал им имя. Они не пожелали сообщить его мне. Черт их возьми, я раздал им столько сигарет и всего такого... Мне показалось, что они счастливы донельзя. Кто-то отправил радиограмму El Presidente. Кого-то завтра хорошо поджарят!

— Господи, — пробормотал Роджер и вздрогнул, представив себе надвигающуюся эпидемию отвратительного насилия.

Он повернулся и поспешил позаботиться об оказании необходимой помощи конгрессмену.

Эрл поманил Френчи рукой, и тот наклонился поближе к лежащему.

— В чем дело?

— Я не стал никому об этом говорить, но здесь был кто-то еще. Кто-то очень вовремя прибил из пистолета-пулемета того ублюдка, который собирался прикончить меня.

— О чем вы говорите, Эрл?

— Слушай внимательно. Конечно, не сегодня ночью, когда тут топчутся все эти ублюдки, но не позже чем завтра обыщи это место. Запомни дерево или что-нибудь еще, чтобы не проскочить мимо. Примерно в сорока ярдах отсюда по дороге и, пожалуй, ярдов десять в глубь леса обосновался тот, кто стрелял. Я хочу, чтобы ты загубил свои принстонские портки, чтобы ты облазил весь этот лес на четвереньках и не распрямлялся до тех пор, пока не разыщешь хоть одну гильзу. Мне необходимо знать, кто такой этот парень и зачем он сделал то, что сделал.

23

Роджер сыграл три тяжелейших сета с лейтенант-коммандером[38] Томом Каррутерсом, тоже выпускником Гарварда, а также членом того же клуба, и выиграл матч только благодаря победе в третьем сете со счетом шесть — четыре. Он вынужден был признаться себе, что у него ничего не получается, да и немудрено: он не играл одиночных матчей уже несколько лет, к тому же не брал ракетку в руки с того самого дня, когда началась вся эта история с визитом Большой Шишки. Во время первого сета он двигался так медлительно и вяло, что вчистую проиграл его на двойной ошибке, и лишь к середине второго сета ему удалось мало-помалу вернуться к своему обычному состоянию.

— Прекрасное шоу, старина! — сказал он, отбив последнюю подачу Томми так, что мяч просвистел вдоль линии и, взметнув облачко пыли, отскочил за лицевую линию, принеся ему последнее победное очко. — Черт возьми, это уже получше!

— Знаешь, Родж, раньше ты играл сильнее. Если мне не изменяет память, я еще ни разу не взял у тебя ни одного сета.

— Видишь ли, я уже несколько недель не прикасался к ракетке, — ответил Роджер. — Нас все время заставляют прыгать в Американском доме.

— Представляю, насколько хуже все станет после того, как эти хуаны лопесы устроили охоту на члена американского Конгресса!

— Томми, очень может быть, что это был мой последний теннис в текущем году.

— А теперь пойдем сполоснемся в душе, а потом прямиком в Офицерский клуб и выпьем.

— В душ — с радостью, но в бар — увы! Нужно заняться домашними делами. Сам понимаешь, мерзко, но никуда не деться. Придется наставить на путь истинный моего слишком хитрого помощника.

— Тьфу, ненавижу эти штуки. Для таких занятий есть боцманы.

— К сожалению, в нашем маленьком хозяйстве нет сержантов, которые могли бы, когда нужно, дать кому следует пинка под зад. Приходится делать это самому. Конечно, противно, но зато укрепляет характер.

Два старых приятеля вымылись под душем, переоделись, разделили пополам банку колы из автомата, и Роджер отправился на поиски Френчи.

Нельзя было не признать: в Гуантанамо он чувствовал себя почти как дома. Повсюду, куда ни глянь, американцы. Ни тебе латиноамериканского хаоса и духоты, ни нищеты, ни деланного пафоса, ни бесконечного парада продавцов лотерейных билетов, шлюх и старух, скручивающих сигары, ни тусклых тропических красок, сменившихся яркой сочной палитрой, никаких крысоподобных нищих и голодных детей с раздутыми животами. Вместо этого — порядок, опрятность, чистота, безопасность, охрана. Моряки щеголяли в белых тропических костюмах, морские пехотинцы — в оливковых френчах, все были идеально чисты, и каждый отдавал салют или кивал. Они не знали его, но костюм, отглаженная голубая сорочка и галстук в полоску характеризовали его как Очень Важную Персону, и пока он шел от теннисных кортов при офицерском клубе до здания военно-морской разведки где ему временно предоставили помещение, ему встретилась по меньшей мере сотня приветливо улыбающихся лиц, среди которых, к счастью, не оказалось ни одного коричневого.