Принцесса лилий - Юлия Галанина

И он громко завыл.

Жанна вздрогнула, с ужасом глянула на виконта, перевела взгляд на охотников, которые невозмутимо держали факелы и никак не реагировали на выходки своего хозяина.

Жаккетта сначала тоже испугалась, да так, что чуть не свалилась с седла. А потом обозлилась. Она и так сидела из последних сил, не падая только чудом. Да еще этот полоумный со своими выкрутасами!

Когда владелец замка Шатолу окончил выть, Жаккетта звонко, так, чтобы слышно было всем, крикнула:

— Здорово у вас это получается! А лаять вы не пробовали?

Жанна не удержалась и фыркнула.

— Жан, — бесцветным голосом сказал виконт, — пересади госпожу Нарджис с ее коня мне за спину. Она еще неопытная наездница и устала.

Здоровенный охотник выдернул Жаккетту из седла, словно морковку из грядки, и воткнул на коня за спиной виконта.

Только Жаккетта очутилась рядом, виконт резко пришпорил скакуна и, оторвавшись от своих людей, понесся по темной лесной тропе.

Старые деревья образовывали мощные своды над землей. Скакала сбоку, показываясь в просвете между ветвями, ущербная, но еще полная луна. Пахло сырой листвой.

Жаккетте было неминуемо ясно, чем завершится это путешествие: они либо врежутся во что-то, либо упадут куда-то. Сумасшедший виконт решил свести счеты с жизнью и погибнуть непременно в компании.

Жалко до слез, да что поделать…

Просто ожидать конца жизни было скучно, виконт воет, а она чем хуже?

И Жаккетта затянула лихую моряцкую песню, которой научил ее Жерар, один из многих деревенских ухажеров.

Судя по недовольному дерганию спины, песня виконту не понравилась.

Жаккетта отнеслась к этому философски. В конце концов, когда он выл, она не то что спиной, всем телом дергалась, ему ведь все равно было. Так что пусть терпит.

И она еще громче стала выводить припев. Но эта странная прогулка завершилась не так, как предполагала Жаккетта.

Конь виконта, видимо, не раз совершал со своим хозяином такие ночные скачки и знал дорогу. Поэтому он неожиданно для Жаккетты вывез их из леса и застучал копытами по дороге, ведущей к подъездному мосту.

Луна освещала Волчий замок, он стоял темный, ни одного окна из-за крепостной стены не светилось, — и это было неприятно.

Конь процокал по мосту, нырнул во чрево надвратной башни, миновал строения, донжон, пересек второй мост над внутренним рвом и застучал копытами по площади-фибуле.

Виконт спрыгнул с коня.

Жаккетта осталась сидеть. При малейшем движении резкая боль пронзала нижнюю часть ее тела.

— Ваши арабские хозяева правильно сделали, что не стали обучать вас пению. Уши бы отрезать тому доброму человеку, что научил вас этой песне! — сухо заметил виконт.

— Вы выли тоже немузыкально! — нагло заявила Жаккетта.

Ей было уже так больно, что она с трудом сдерживала слезы.

— Зачем вы спустили с лестницы камеристку? — требовательно спросил виконт.

— На это были веские причины! — выплюнула каждое слово Жаккетта.

Ей хотелось скулить и взвизгивать, боль дергала каждый клочок кожи, словно его подрезали бритвой.

— Почему у вас дергается лицо? Вам не нравится наш разговор? — никак не хотел отвязаться от нее виконт.

— Потому, дорогой господин виконт, — оскалила в лютой улыбке зубы Жаккетта. — что моя задница стерта от пяток до ушей. Не удивлюсь, если окажется, что я уже приклеилась вытекающей из меня кровью к вашей лошади намертво.

— Вы совсем не умеете ездить… — зевнув, сказал виконт. — Так не годится, нужно будет это исправить. Сидите, я пришлю людей. Спокойной ночи!

Не успела Жаккетта удивиться добросердечию виконта, как выяснились истинные размеры этого добросердечия.

В пустой двор спустился толстый, заросший волосами мужик, похоже, из тех, что использовались для черной работы на кухне. Не предпринимая никаких попыток снять Жаккетту, он застыл около коня.

— Что ты ждешь? — прошипела Жаккетта. — Хозяин же велел снять меня!

— Да, госпожа, нет, госпожа, — отозвался мужик. — Господин велел снять вас, когда приедут остальные. Ждите, госпожа.

— Ты с ума сошел? — не поверила ушам Жаккетта. — Да я сейчас свалюсь с этой скользкой твари!

— Не надо, госпожа… — попросил мужик. — Ждите госпожа. Господин велел.

Площадь была пустынна, окна здания темны. Лишь на втором этаже светились два окна — спальня виконта. И его черный силуэт застыл в одном.

Переступал с ноги на ногу конь. Ему тоже не нравилось, что всадница продолжает сидеть. Стоять под седоком было куда тяжелее, чем двигаться.

Жаккетта решила пустить все своим чередом.

Сидится пока — будет сидеть. Когда начнет падать — даже не пошевелится, чтобы выправиться. И пусть все идут к дьяволу!

Чтобы было не так больно, она принялась убеждать себя, что не имеет сейчас к своему телу никакого отношения. Кто-то чужой сидит на чужой лошади, а она — одна душа — парит рядом над площадью. Ей хорошо, тела нет, значит, ничего не болит и к земле не тянет.

Можно подняться ввысь над замком, можно полетать над темным лесом, посмотреть, как осторожно выходят на прогалины хитрые кабаны и их туши словно облиты лунным светом.

Можно вернуться в замок, втянуться легким туманом в приоткрытую дверь, по темным коридорам добраться до спальни виконта и плюнуть ему на макушку. Мелочь, а приятно…

Долго ли, коротко ли грезила так наяву Жаккетта, но когда очнулась, рядом уже стояла на плитах площади Жанна.

Жаккетту сняли с седла и донесли до отведенной им комнаты.

Похлопывая хлыстом по юбке, Жанна с надменным видом поднялась сама.

Окна виконта погасли.

Когда виконт ускакал в ночную темень, увозя неизвестно куда Жаккетту, Жанна с одной стороны обрадовалась, что теперь выть над душой некому, с другой стороны испугалась: слишком уж непроницаемы были лица у людей виконта.

Но ее страхи на этот раз не оправдались, кавалькада просто потянулась обратно в замок.

Всю дорогу Жанна с ужасом вспоминала вой виконта.

«Вот так попали! Права была Жаккетта, он откровенно безумный.

Ну надо же было такому случиться — именно им и нарваться на ненормального!

И почему он помешан на Востоке с гаремами, а не на чем-нибудь другом! На коллекционировании наколенников от лат…

Да еще вдобавок этот господин, судя по всему, считает себя одиноким волком. Что-то нехорошо становится, как вспомнишь этот вой!

И лица его людей просто каменные… Такие зарежут и уголком рта не дернут. Откуда он только их набрал? Луветьеры…[10]