Укус Милосердия (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

— Уже не оставишь, Конрад. Не оставишь, — мелко захихикала бордельный матриарх, — Это коты Роксоланы, милый мой вампир! Она преставилась месяц тому назад!

— Роксолана? — прохрипел я, — Та самая Роксолана⁈

Ведьма-орчанка, жившая неподалеку отсюда на болотах. Баба была воистину легендарная, какой-то непонятной мутной силы. Мне не раз советовали обратиться к ней, подучиться тауматургии почернее, но я каждый раз пропускал советы мимо ушей даже несмотря на то, что по многим слухам Роксолане Каас давно уже стукнуло полтораста лет. Связываться с ведьмами дело… не самое умное. Выходит, я связался. Пост-мортум.

— Та самая, Конрад. Ты принял во владение её котов. К худу ли или к добру — не знаю, да и внуки её, эти Дреклин с Клонтайком не знали, но избавиться хотели, вот и сидели у меня тут, типа в карты играли. Но играли честно, мои девочки следили, да и про котов знали. В общем, поздравляю тебя, вампир!

Твою. Мать. Так мне, значит, не померещилось, что коты понимали речь разумных, хотя бы частично!

Развеселившаяся Милка, отхлебывая свой кофе, принялась меня уговаривать, что мол, не всё так плохо, как может показаться. Коты, мол, за всю неделю здесь, в борделе, ни единого клиента не сожрали, даже не надкусили, а вот Клантайку и Дреклину они как серпом по яйцам — деться от пушистых было некуда, а оба орка и так натерпелись за жизнь из-за дурной славы их бабки. Если еще и котов оставят, так им в поселке точно перестанут двери открывать. А у обоих семьи и бизнес.

— Сейчас расплачусь, — зло проговорил я, — Дай-ка мне адреса этих ребят, Милка…

— Конрад, да успокойся! — рыкнула мадам Драйзден, — Ты ведешь себя как рахитный фонарщик, у которого завелись гремлины! Это просто животные! Ты их сам принял! А братьев Каас, будь добр, не обижай! Считай это моей последней просьбой к тебе, вампир!

— Как будто было мало таких «последних просьб», ты, заносчивая шлюха-малолетка! — рыкнул я, отбрасывая кружку, — А если я сейчас пойду и найду этих братьев, и поспрашиваю⁈ А если узнаю, что они вовсе не сидели тут неделю, а прибегали по вызову, когда твои девки видели подходящего идиота⁈ А если узнаю, что в списки идиотов ты меня внесла первым числом, зараза злопамятная?!!

— Конра…

— А может… — я прищурился, — идиот был всего один в списке, а? Арвистер? Я же довольно регулярно к тебе захожу, Милка…

— Ну что ты такое говоришь! — фальшиво рассмеялась старая стерва, — Ты же мне как отец…!

— Я тебя заказывал более двадцати лет подряд, — упомнил я важную деталь, — За деньги, Милка. Не лечи мне мозги.

— Всё! Хватит! Мне плохо! — схватилась за грудь старая интриганка, падая худым задом на диван для посетителей, — Уходи уже, старый упырь с каменным сердцем! Дай мне умереть спокойно!

— Миллисандра Драйзден, я клянусь всеми демонами Иерихона, что если ты мне сейчас не расскажешь правду, то я нафарширую твой живот обоими этими котами, а затем зашью его!

Взбесился я всерьез и по делу. Уж от кого-кого, а от меня Милка не могла скрыть ничего, но раньше мы кое-как ладили даже после того, как я смертельно её обидел, перестав покупать на ночь. Видел, что затаила, но потом вроде разгладилось. Воистину, спаси женщину, оставь в безопасности, трахай периодически двадцать лет (честно всё оплачивая) — но стоит тебе прекратить, как она обозлится!

За что⁈

Праведное негодование вырвалось из меня рыком, красным светом из зрачков и слегка придавившей котов и старых шлюх аурой взбешенного вампира.

Знаете, чего хотят старые, очень старые разумные?

Жить.

— Нам некуда было деваться, Арвистер! — захрипела моя давнишняя знакомая, выкатывая от ужаса глаза, — Некуда, милый! Некуда!! Роксолана ведьма, а мы шлюхи! Она наложила гиас на заведение! На всех нас! Конечно, мы ей были должны! Много-много должны! Не звона, но услуг! Ну откуда у меня возьмется другой мастер тауматургии?!! Откуда?!! Она требовала именно мастеру передать котов!

Ларчики, чаще всего, открываются очень просто. Одна ведьма, бордель, где вовсю пользуют её составы и эликсиры, долг, смерть, завещание. И пытающаяся отодвинуться от моего прекрасного лица старуха, твердящая как заклинание то, что коты — это просто ведьминские коты без всяких проклятий, долгов, обязательств и клятв. Просто они должны были достаться как минимум подмастерью тауматургии, просто он должен был их принять сам, своей доброй волей, просто…

— Ты даже не искала, Милка… — с отвращением сказал я, наливая себе в кружку коньяк, — Ты подписалась сразу. Не появись я сегодня, так через пару дней, когда орков прижало бы, ты разыграла бы свою карту умирающей старой кошелки, вызвала бы меня, а затем втиснула б животин. Как-нибудь, не мытьем, так катаньем. Какая же ты…

— Тебе всегда было плевать, какая я, вампир, — с горечью выплюнула старуха, — Всегда! На меня тебе было плевать! Зато какую-то молодую шлендру ты сделал «птенцом» сразу же! Купил дом! Стал оседлым! Живешь с ней! Почему она, а не я, Конрад Арвистер?!! Почему мне умирать, а ей жить?!!

Вот оно че.

— Я спас за свою жизнь сотни людей, Миллисандра Драйзден. Ты среди них никогда не выделялась ничем… кроме того, что решила остаться жить в придорожном борделе. А теперь хватит. Моё терпение на исходе. У меня есть к тебе вопрос по поводу недавно заглянувшего к вам сюда одинокого волчера… и ты ответишь на него, если хочешь дожить свою жалкую жизнь в мире и покое.

Старухе было тяжело переварить моё откровение, но вот дать наводку на клиента она была более чем рада. В обычное время она бы потянула из меня жилы, но сейчас была не в состоянии. Да и волчер по имени Штраусс был очень-очень плохим клиентом. О-очень плохим. Денежным, но со… вкусами.

— Эта вонючая тварь кутила тут почти три дня, — скривившись и отведя взгляд, говорила Милка, — Четырех девок ушатал так, что их в больнице штопали. Дрался, грубил, бил мебель, очень много пил. Платил золотыми империалами не торгуясь так, что мы под него стелились как могли. Девки ему шампанским мотоцикл мыли, прямо без ничего, днем! Он только хохотал…

— Я сейчас растрогаюсь… Куда он двинул?!! — зарычал я на испуганно съежившуюся бабку.

— В Глиммерколт! Он не говорил, только болтал о лесах, что ему там деньги не понадобятся! Ничего не понадобится!

Феерический мудозвон этот Штраусс, но место скрыться выбрал неплохое. Этот мир, Глиммерколт, один сплошной бурелом. Только вот населенный, конечно, а его населению одинокий деградировавший волколак, ну… как юная шлюшка на нарковечеринке у гаитянских баскетболистов. Правда, без больниц, где могут зашить надорванное.

Надо поторопиться и постараться перехватить его до портала.

Только кое-что сделаю на дорожку.

— Идемте, мохнатые, — махнул я терпеливо ждущим котам, — Нам тут больше делать нечего.

Милка дёрнулась как от пощечины, но это был только разогрев. Конрад Арвистер платит по всем счетам, просто сам выбирает время — когда это делать.

— Миллисандра, — повернулся я к старой женщине, почти дойдя до двери, — Скажи, а ты не чувствовала сегодня запах моря?…хотя, конечно, не чувствовала, откуда ты знаешь, как пахнет море…

— Я знаю, как оно пахнет, вампир! Я родилась возле него! — прорычала старушка, — Нет, не чувствовала! Убирайся!

— Да, конечно, но есть одно «но», правда, котики? Гиас, Миллисандра, это магия, берущая своё начало из морей. Развеявшийся гиас всегда даёт свежий и насыщенный запах моря… — слабо улыбнулся я, а затем посмотрел на котов, вновь усевшихся у моих ног, — Долг борделя переходит вместе с вами, да, мохнатые?

— Мяу! — для убедительности серый еще и покивал.

— ЧТО⁈ — прохрипела Милка, хватаясь теперь за грудь на полном серьезе.

— Есть кое-что более коварное и непрощающее, чем старая сука, понимаешь, старая сука…? — мерзко, как только умею, ухмыльнулся я, демонстрируя клыки, — Я говорю про волшебство, Милка. Вы задолжали легендарной старой суке, баловавшейся самым черным колдовством. Великой старой суке, в отличие от тебя, простой и мелкой. Старые суки не прощают долги, тем более за одно простое поручение в поиске мастера-тауматурга. Которое ты, ленивая старая сука, благополучно провалила, решив предать того, кто тебя однажды спас. Теперь этот бордель должен мне. Прощай, Милка.