Не будите спящих красавиц (СИ) - Кирова Таиска

Напрасно она это предложила, ее просто вчера в Дремучем лесу не было, когда мы коня богатырского заряжали. Она бы не стала так рисковать.

Мурзик мужественно молчал. Наверняка постеснялся поправить, потому что страх перед учителями после школы еще не прошел. А может, понравилось, что его за героя посчитали.

— Песню, песню, — скандировали вразнобой ученики.

На шум из кустов вышел лесовик в парадной косоворотке и неразношенных лаптях. У пояса болтался зачехленный топор. Дети разом замолкли и повернулись к вновь прибывшему лицу. Тот кивнул Мурзику как давнему знакомцу и тоже достал из–за пазухи свиток.

— Четвертый «В», если не ошибаюсь, — уточнил он у женщины, сверившись с бумагой. Та кивнула.

— А я Иван Валерьянович, здешний леший, — важно произнес он и слегка поклонился.

— Здравствуйте, — хором заорали детишки. С веток улетели последние птицы, даже кузнечики замолчали в траве.

— Иван, как Сусанин, — прошептала я.

— Расслабься, — посоветовал Голос, — тот был Осипович и любил поляков водить, а не экскурсии.

— Пойдемте со мной, — Валерьяныч улыбался, хоть и видно было, что через силу, — я вас на своем колесе обозрения покатаю.

Дети попрощались с Мурзой, и пошли за лесовиком в чащу. Жорик без команды двинулся дальше.

— Кстати, — вдруг сказал стажер, — давай коня Кауркой назовем, как у Алеши Поповича.

— Если Георгий не против, — ответила я, — то я тоже не возражаю.

Жора был согласен, о чем сообщил кивком конской головы. Наш Каурка, правда, был черным, к тому же расписанным цветочками, но кого волнуют такие мелочи.

К дубу мы пришли в обеденный перерыв, о чем сообщала табличка с часами работы, которой раньше не было. Котофей, слава богам, сидел под деревом и кушал бутерброд с колбасой, почему–то перевернутый вверх ногами.

Мурз шумно спешился и еще громче сглотнул. Баян намек понял, гостеприимно предложил пообедать с ним за компанию. Ученик благодарно согласился и взял протянутую Котофеем фляжку. Хмельный дух поплыл над полянкой. После четвертого «В» это оказалось не лишним. Понимаю, почему методы Александра Сергеевича с такой легкостью прижились на просторах русских сказок.

Жуя бутерброд, Мурзик поведал о злоключениях, выпавших на нашу долю. Котофей только ахал, не забывая прикладываться к пойлу и закусывать извлеченным из кармана огурцом.

— Я тебе скажу, почему носочки заблудились, — обрадовал он нашу компанию, — таможня во вселенную раньше в той стороне была, пока не закрылась на карантин.

— Какой карантин? — удивился стажер.

— Знамо дело, какой. Обыкновенный. В прошлом месяце три поросенка гриппом заболели, причем одновременно. Вот Берендей и распорядился, таможню закрыть, а их на шашлыки отправить.

— А причем тут три поросенка? — уточнил Мурз.

— Так они там раньше работали, — пояснил Баян.

— Надо же, какой заботливый у вас царь, — задумчивый стажер жевал колбасу. — Мало того, на больничный посадил, так еще и вечеринку для них закатил по этому случаю.

Котик не уточнил, что имел в виду совсем другое, когда упомянул о шашлыках, за что я была ему безмерно благодарна. Пусть лучше Мурзик как можно дольше остается добрым и наивным парнем.

В тени могучего дуба отдыхать было гораздо приятней, чем путешествовать под открытыми небесами. Чуть захмелевший Мурз прислонился к теплой коре и смежил веки. Листья над головой слегка трепетали, озорной ветерок запутался в могучей кроне как в зеленом лабиринте. Странно, а в ночном лесу в нашу первую встречу листьев почти не было. И когда они успели вырасти?

Изольда выбралась из кармана и спрыгнула на землю рядом с сидящим учеником. Она обогнула его вытянутые ноги и направилась к смятой газете, на которой лежал последний бутерброд. Я проследила взглядом за ее маршрутом и обратила внимание на газету. Ту самую. Ума не приложу, какими судьбами злосчастный клочок бумаги попал в сказочное измерение, чтобы ознакомить любого желающего с внушительным тылом нашего шефа.

Лягуха добралась до колбасы и попыталась откусить от нее кусочек. Беззубая пасть тщетно мусолила кругляш любительской, покуда Котофей не заметил поползновений в отношении его обеда.

— А ну, брысь, отсюдова, зеленка беспардонная, — он потянул на себя край газеты. Правда не учел, что Изольда успела запрыгнуть на нее и теперь своей тушкой мужественно прикрывала позор Михеича.

Мурзик открыл глаза и увидел, как его любимица борется за выживание с соперником, во много раз превосходящим ее в размерах. Он поспешил вмешаться, а затем мелко покрошил колбасу и накормил голодную квакуху. Эта еда понравилась ей гораздо больше кузнечиков и мух, которых так трудно было поймать.

— Не вегетарианка, и ладно, — вздохнула я, глядя в окно на задумчиво жующего связку бананов Фаню. Пришлось изрядно пофантазировать, чтобы слон перестал возмущенно трубить, требуя пищу.

— И чего ты с ней возишься? — Баян смотрел, как стажер сюсюкается с Изольдой. — Хочешь, я тебе вместо нее котеночка подарю?

— Это вы сейчас про младшую дочку говорите? — догадался Мурза.

— Про нее, — согласился Котофей. — Ты не сомневайся, она у меня воспитанная. В ботинки гадить не будет. Ты парень добрый, ответственный, как я погляжу. Моей Кукухе как раз такой хозяин и нужен.

— Простите, как ее зовут? — переспросил Мурз.

— Кукуха, — с готовностью ответил Баян, — правда, это прозвище. А имя я тебе не скажу, потому что ты его все равно не услышишь.

— Это почему? — недогадливый стажер повернулся к собеседнику.

— Цензура, — флегматично пояснил котик. — Я, когда называл, шибко сердитый был. Семь дочек подряд, как–никак. Потом, конечно, пожалел. Зовешь, бывало, дочку, а прилетают кукушки, и давай не в лад — ку–ку да ку–ку. Отсюда и пошло — Кукуха. Но ты можешь свое имя придумать, если захочешь.

Котофей поднялся на лапки и поправил шапочку.

— Сбегаю я ненадолго к Ягуше, последние новости расскажу, — пояснил он.

— Что за новости? — поинтересовался стажер.

— Зачем спрашиваешь, коли сам все знаешь, — укорил его Баян. — Игу татарскому пришел конец. Победили мы супостата мирными средствами и руками трудового народа.

— То есть?

— Навозом завалили и коноплей засеяли. Ты же сам только что мне рассказывал.

— Я? Когда? — удивился Мурзик. — Постойте, а мне как быть?

— Как быть? Домой иди, — посоветовал Котофей, — из вашего измерения во вселенную Вольдемара быстрее доберешься.

— Так я и собирался это сделать еще позавчера, когда только сюда попал, — застонал Мурзик. — Почему мне сразу не сказали? Заставили к Кощею идти, трусы на параде показывать.

Он схватился за голову.

— Вообще–то, в параде участвовала моя персона, — напомнила я, что тоже слушаю их разговор, — и даже денег заработала немного.

— Так, традиции, — Котофей даже немного обиделся, — разве тебе было скучно?

Тут он попал в самую точку, чего–чего, а скучать нам не довелось ни разу.

— А как мне домой–то попасть? — крикнул вдогонку убегающему болтуну Мурза.

— Жди под дубом, — донеслось с тропинки, — скоро дети из четвертого «В» обратно пойдут, с ними и ступай.

Мурзик уменьшил коня и спрятал его в карман, а затем достал из рюкзака панамку и клетчатую рубашку, которую надел поверх футболки. Теперь его внешний вид никак не походил на образ былинного богатыря.

Ждать пришлось долго, до самого вечера. Солнышко успело закатиться за кромку леса, и тени удлинились, подобравшись к краям опушки. Еще до того, как группа поравнялась с дубом, мы узнали о приближении школьников. Трудно было не заметить стайки разлетающихся в разные стороны птиц и снующих в кустах мелких лесных обитателей. Впереди все так же шла усталая учительница. Строгая прическа ее слегка растрепалась, а очки съехали к самому кончику носа.

Я вспомнила действия, позволяющие покинуть колесо обозрения лешего: обойти кривую осинку и перекувыркнуться через голову. Неудивительно, что она так выглядела. Дети шагали следом уже не строем, но все еще по двое и оживленно переговаривались. На их лицах сияли довольные улыбки. Возможно, они радовались, что скоро будут дома. Сопровождал экскурсию Баян в человеческой ипостаси, даже хвост умудрился спрятать под одеждой. В руках он нес маленького рыжего котенка.