Нестандартный вариант - Марик Лернер

— Э… не пытались пойти к государственным людям?

Никита посмотрел на меня как на идиота.

— Надеюсь, ты это не всерьез. Я патриот родной страны, но пусть она сначала наведет порядок. Золото с бриллиантами и нефтью отсюда в большом количестве унести нельзя, только цены на них сбивать, а вот разные магические штучки дарить всяким там не собираюсь. Моментально продадут тем же американцам.

— Ну, это я так, — отмахнулся я. — Разные мысли…

— Типа принесешь на блюдечке, и простят прошлые прегрешения? Сначала простят, потом непременно замочат. Нет уж. Государство к этому отношения не имеет и иметь не будет.

— А в чем разница между нами и другими? Для нас проходят годы, а Земля-0 все та же. Значит, есть отличие?

— А это, — довольно сказал Никита, — и есть одна совершенно занимательная тонкость. На второй неделе нашего пребывания в родном городе Лизка меня подняла пинками со сна и сказала, что нашла, откуда взялся ее мир. Она замечательно с моей матерью сблизилась и целыми днями сидела у той в библиотеке. Интернета в те времена у меня еще не было.

— Не понял? Из победы в одна тысяча девятьсот сорок втором году. Ты ж сам говорил!

— Гораздо интереснее, — победно ухмыльнулся он. — Именно поэтому мы не стали ничего трогать на Земле-0 и смылись оттуда. Элементарно испугались последствий.

Глава 6

УТОПИИ И ЧТО С НИМИ БЫВАЕТ

— Короче, Склифосовский, — возмутился я, — мое терпение на исходе. Меня достали твои невразумительные намеки. Или выкладывай до конца, или не морочь голову.

— Теоретик ошибся. Где и как, теперь уже не понять. Вот это, — он махнул за окно, — не другая планета и не параллельный мир с построенным коммунистическим обществом. Это вариант Седлового.

— М-да… знакомое что-то. Вроде Стругацкие? Не понял ни черта.

— Совершенно верно, сразу видно: помнишь советские времена. Я вот братьев-фантастов в детстве не читал, потом пришлось наверстывать ударными темпами. Конкретно «Понедельник начинается в субботу». Тема доклада Седлового на семинаре — «Осуществимость машины времени для передвижения во временных пространствах, сконструированных искусственно».

— Ни хрена не понял. Он в книги ездил. Читать занимательно, к жизни отношения не имеет. Там еще эти типы полупрозрачные были с длинными речами о всеобщем счастье.

— О, — сказал Никита, — ты просек.

Я подумал и хлопнул стакан водки. Хорошо еще, он догадался принести нормального алкоголя, а не как положено в Америке местного напитка. Не люблю этот дерьмовый скотч, хуже самогона на вкус. Закусил подсунутым паштетом, старательно намазав его на очередную картофельную котлетку. Может, это извращение, с точки зрения этикета и гурманов, но мне как-то без разницы, было бы на вкус хорошо.

— Мы типа в книгу попали? — собрав разбежавшиеся шарики в голове и слегка напрягшись, выдал я результат мозговой деятельности. — При помощи твоего папаши и без всякой машины времени? Можно отправиться к Наташе Ростовой на бал и познакомиться с Наполеоном?

— Молодец. Если бы это была «Война и мир», то запросто. Только это не Толстой. Так уж получилось, что первый же проверочный опыт привел сюда. На самом деле не обязательно идти по цепочке от нуля к единице и так далее, но мы все больше сидим здесь, на Земле-2. Первый мир — это Лизин, нулевой, естественно, наш. Ковыряться в приборе опасаемся, да и смысла нет. Скопировать — сколько угодно. Трогать настройки мы боимся. Только в определенных пределах. Чтобы не занесло в какой вакуум, а показывать кому-то понимающему в этих завиральных теориях, сам понимаешь…

— Тогда я предпочитаю латиноамериканский сериал, — убежденно сказал я. — Заявляешься домой к миллионеру, делаешь многозначительную морду и живешь за его счет, не забывая слушать, что за тайны они друг другу рассказывают, не закрывая дверей. И шантажировать непременно извращенным способом.

— Хорошая мысль, — одобрил Никита и отсалютовал мне стаканом. — Может, и такое возможно. Но мы приходим только в книжные миры, и никак иначе. Жаль, что в теории никто ни хрена не понимает, но, если честно, и без этого на наш век хватит. Много чего понаписано за последнюю пару сотен лет.

— Так что ты с этого имеешь? Или надо говорить «вы»?

— Давай будем говорить «мы», — предложил Никита. — Для лучшего взаимопонимания. Общество совместной ответственности, пропорциональной наживы и удовлетворения жажды приключений. Отсюда можно ходить и в другие книжные миры. Чем мы и занимаемся.

Он поднял руку, останавливая меня. Я послушно закрыл рот.

— Мир, в который можно попасть, должен быть профессионально описан. Не типом вроде очередного графомана с самиздата, а заинтересовавшим множество людей. Вроде перехода количества в качество. Иначе будет по Стругацким — плоские изображения в одной шляпе. Впрочем, таких мы не видели. Люди самостоятельно додумывают описание. Если речь идет про шоссе, необязательно точно рассказывать про разметку. Или описывать в подробностях водопроводный кран. Тем более канализацию. Если ты смываешь за собой в туалете, значит, есть куда. Никому не придет в голову вакуумный насос. Будут стандартные трубы. Люди разные, но представления у них схожие. Это главное. Основное действие закручено вокруг главных героев. Вот бегает Шерлок Холмс по Лондону, всего пару раз оттуда уезжал. Но по умолчанию существует остальная Англия. Работает, спит, ест. Есть и Франция с Богемией и Германия. Про них в тексте мимоходом упоминается, но читатели прекрасно знают, что и там жизнь, и не выдумывают зеленых человечков на летающих тарелках. Это уже совсем другой жанр. С определенного момента, когда мир начинает жить собственной жизнью, уже неважно, что он делает, люди себе прекрасно живут без указаний Конан Дойла. Именно поэтому порог читателей должен быть огромным. Десятки, сотни тысяч, может, даже миллионы. Мир становится живым и самостоятельным. Параллельная это вселенная или перпендикулярная, нам по фиг — это не компьютерная игрушка. Они живут, чувствуют, страдают, и кровь течет. Кстати, если тебе дадут по лбу, будет больно точно так же, как на Земле. Тем более не оживешь, чтобы продолжить игру с прерванного места. Смерть — это навсегда.

— Это я уже понял, — пробормотал я, потирая ушибленную во время перестрелки руку.

— Вот-вот. Все как у нас дома. Когда-то это была книга, а сейчас абсолютно нормальный мир. В какой момент это происходит, никто не видит. Местные проживают внутри системы и увидеть странности не способны, им сравнивать не с чем, а мы в нее попадаем только после того, как он становится живым.