Секретный рейд адмирала Брэда - Богдан Сушинский

Адмирал заглянул в радиорубку и, поинтересовавшись у дежурного радиста, нет ли каких-либо тревожных сообщений с флагманского судна, вошел в свой кабинет. Обставлен он, конечно, был более чем по-спартански: небольшой походный столик с двумя полевыми телефонами, легкое плетеное кресло, узкая, устланная двумя медвежьими шкурами лежанка да приземистая солдатская тумбочка, которая, очевидно, должна была служить командующему эскадрой, а затем и коменданту форта еще и «сейфом». Рядом с кабинетом находилась еще меньшая комнатка, в которой должен был располагаться адъютант командующего.

— Вы, майор, — отдал свое первое распоряжение адмирал Брэд, — прикажите устроить на отдых прилетевших со мной морских пехотинцев и летчиков, а вы, первый лейтенант Максвилл, останьтесь, нам еще нужно кое-что обсудить.

Когда все ушли, адмирал уселся в кресло и, указав Максвиллу на лежанку, больше усадить его было негде, с минуту молча рассматривал извлеченную из своего планшета карту Антарктиды, положив ее рядом с картой второго лейтенанта. Нанеся на карту изученное Максвиллом плато, он сразу же потерял интерес к лейтенантской карте и вновь углубился в созерцание свой собственной.

Второй лейтенант не мог знать, что это не обычная армейская карта, а копия той, которую американской разведке удалось заполучить во время захвата одного из германских морских штабов, обнаружив ее в портфеле одного из штабистов. Ценность ее заключалась в том, что на ней были нанесены все те места, которые были сфотографированы и изучены во время антарктической экспедиции германцев на «Швабенланде» в 1937 году. Кроме того, уже сам адмирал нанес на нее полярные маршруты капитана Скотта и Амундсена, а также объекты, которые были известны американским и норвежским исследователям.

Единственное, чего он до сих пор не мог нанести на свою секретную адмиральскую карту, так это месторасположения «Базы-211» и каких-либо географических указаний на существование Внутреннего Мира и таинственной Страны Атлантов.

— Позвольте спросить, сэр, как долго нам придется пробыть в «Адмирал-Форте»?

— Вы очень своевременно задали этот вопрос, лейтенант. Но и я тоже позволю себе задать вам несколько вопросов. Первый: понимаете ли вы, что создание здесь базы «Адмирал-Форт» — это уже событие, которое навеки войдет в историю изучения и освоения Антарктиды?

— Вполне можно предположить, сэр, — ответил второй лейтенант после некоторого колебания, во время которого он пытался понять, в чем заключается подноготная этого вопроса.

— И понимаете ли вы, что создавать здесь такую базу на каких-нибудь полтора месяца — непозволительная расточительность.

— Что совершенно очевидно, сэр.

— А допускаете ли вы мысль о том, что офицер, который согласится провести здесь будущую зимовку во главе с небольшой группой добровольцев, более-менее адаптированных к полярный условиям, войдет в историю и США, и Антарктиды, если уж не наравне с Амундсеном и Скоттом, то, по крайней мере, в их ряду?

— Что тоже вполне можно предположить.

— В таком случае лейтенант, не заставляйте меня задавать вам еще один наводящий вопрос.

— Задавать его не стоит, сэр, Я согласен возглавить эту группу зимовщиков, которую можно будет сформировать из бывших обитателей штата Аляска, включив в нее радиста и одного-двух ученых. Желательно, тоже из северян.

— Если быть откровенным, то раньше вас такое желание изъявил майор Растон, — глазом не моргнув, соврал командующий эскадрой. — И вам известно, что у него тоже есть определенная закалка.

— Так точно, сэр. Майор — опытный и храбрый офицер.

— Однако я ничего не обещал ему, имея в виду, что мне еще предстоит встреча с вами, лейтенант. И теперь я считаю, что поступил правильно. Кому, как не вам, молодому, прошедшему испытание морской пехотой, офицеру-северянину, стать во главе американской группы, зимовка которой станет началом нового, послевоенного освоения Ледового Континента?

— Благодарю за доверие, сэр! — подхватился второй лейтенант. — К формированию группы приступлю уже сегодня. Мы всегда будем помнить, именем кого из американских адмиралов назван этот антарктический форт, и зимовку выдержим достойно.

— Тем более что сам лагерь, саму основу «Адмирал-Форта», морские пехотинцы создавали под вашим командованием. И со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы с первых дней зимовки ваше имя стало популярнейшим из имен молодого поколения американцев. Состав будущего гарнизона базы и детали подготовки его к антарктической зиме мы обсудим чуть позже. Свободны, второй лейтенант.

21

Декабрь 1946 года. Антарктида.

Базовый континентальный лагерь «Адмирал-Форт».

Часы показывали около десяти утра, когда адъютант наконец решился разбудить адмирала.

Он знал, что в неугасающем полярном дне командующий то ли плохо ориентируется во времени, то ли его попросту подводят биологические часы, поскольку обычно он просыпался ровно в шесть и в семь уже занимался делами. И не стал бы его будить, если бы не сообщение радиста о том, что через пятнадцать минут военно-разведывательный самолет «Кобра» взлетает с палубы авианосца и направляется к «Адмирал-Форту».

— На борту армейский разведчик-фотограф, специалист по геологии и гляциологии, а также три морских пехотинца под командованием младшего капрала Лорента из вашей личной охраны, сэр, — доложил Шербрук, едва адмирал открыл глаза. — Теплая вода для бритья и умывания готова, бутерброды и горячий шоколад будут поданы через десять минут.

— Вы идеальный адъютант, Шербрук, а я — закоренелый лентяй и бездельник, — проворчал адмирал, поёживаясь и морщась. Несмотря на теплое белье, выглядывающие из-под медвежьей шкуры и спального мешка плечи его ощущали ледяную сырость Антарктики, напоминая старому полярному скитальцу не только о годах его, но и о ревматических простудах молодости.

— Выбираться из теплой постели всегда трудновато, — пощадил его лейтенант-коммандер, — тем более — посреди этой замороженной пустыни.

— Лучше скажите, Шербрук, что я чертовски постарел. Не находите?

И тогда адъютант сказал ему слова, которые затем надолго запомнились Брэду:

— Адмиралы не стареют, мой адмирал, — вытянулся он по стойке «смирно», — адмиралы становятся ветеранами Военно-морского флота. А это не одно и то же.

— Действительно, не одно… и то же, — признал доктор Брэд, — А ведь то, что вы только что изрекли, Шербрук, — не просто фраза, это уже философский канон.

— Не буду стеснять вас своим присутствием, мой адмирал. Наберитесь мужества вспомнить, что вы полярник, ибо самолет вот-вот взлетит.

«Адмиралы не стареют, — мысленно повторил Брэд, мужественно извлекая самого себя из-под медвежьих шкур, — адмиралы становятся ветеранами Военно-морского флота». Хоть какое-то да утешение. Особенно если учесть, что этот адмирал — еще и полярник. Так что набирайтесь мужества, мой адмирал!».

Брэд был убежден: о чем бы Шербрук ни говорил, он, как правило, говорит искренне. Даже когда откровенно лжет или несет околесицу. А еще он всячески старается ограждать своего шефа не только от всех, кто способен ранить его, но и шефа — от самого шефа. Впрочем, это, наверное, свойственно всем адъютантам, если только они по настоящему ценят своих командиров и свою службу.

— Передайте второму лейтенанту Максвиллу, — крикнул адмирал вдогонку Шербруку — чтобы он готов был лететь вместе со мной!

— Он давно готов, мой адмирал! — последовал ответ из-за двери. Адъютант никогда не забывал о привычке командующего самые важные поручения давать ему уже тогда, когда он за дверью, а потому никогда не спешил удаляться от его кабинета. — И очень волнуется, как бы вы не забыли его на базе!

Наскоро позавтракав бутербродами и чашкой горячего шоколада, Брэд облачился в меховую полярную куртку — лучшее изобретение из всего, что когда-либо появлялось в запасах флотской службы обмундирования, и вышел на крыльцо домика.

День выдался чудным даже по меркам европейской зимы, если, конечно, забыть, что в Антарктиде сейчас разгар лета. Светило яркое солнце, искрился постепенно увлажняющийся снег, отливали поднебесной синевой застывшие между скалами ледовые ручьи. На какие еще изыски природы может рассчитывать человек, обрекший себя на созерцание этого ледового безмолвия.

Впрочем, безмолвия уже не существовало, его нарушал мерный гул мотора, приближающийся к северной части чаши. Однако самого самолета видно пока еще не было. Зато хорошо видно было, как солдаты вспомогательного, «эскимосского», как его еще называли, подразделения завершали сооружение очередного иглу — снежного ледового дома, внешне напоминающего небольшую юрту.

Подойдя поближе, Брэд с интересом понаблюдал, как «эскимосы» приступают к сооружению куполообразной крыши — самой сложной части этого строения. По опыту адмирал знал, что иглу — идеальное жилье для охотника-полярника ивсякого путника, которого судьба забросила в гибельную арктическую пустыню. Даже в сильные морозы в таком жилье можно спать без верхней одежды, стоило его слегка обжить, как оно сразу же становилось теплым и достаточно комфортным. По арктическим понятиям, естественно.