Валютчики - Юрий Иванов-Милюхин

— Это шестерки. Не доставало руки об них марать.

Коля повращал белками, вырвал кисть из пальцев. Я обхватил узковатую ладонь, притянув к бедру. Как — то заезжий армянин пытался вырубить долгим гипнотизирующим взглядом. Я сломал два черных луча как две тростниковых палочки своими серыми зрачками, в нужные моменты менявшими простенький цвет на стальной. Понял это и Коля. Если бы он не садился в шпагат, не ходил босиком зимой и летом с бутылкой паленой водки в руке, распугивая граждан расхристанным видом, а подкачался, был поустойчивее, сомнений в принадлежности к табору десантников не возникло бы. Так, здоровый деревенский мужик, мечтающий трахнуть царицу, накрутить миллион. Дай Бог ему на благородном пути. У многих мечты умещаются в стакане с сигаретной оберткой. Или концентрируются на кончике иглы. Впрочем, ишаку Бог подарил такой домкрат, который жаждет заполучить вся женская половина животного мира. Поднимает им ишак одну ослицу.

— Я тебя не понимаю, — глыбой навис Коля.

— Мы чаще псковские. Или поморские, — зло подмигнул я. — Фонтаны посреди Москвы штурмом не берем, с дубовьем за черножопыми не бегаем. А что потребуется — об чем речь.

Коля соснул воздух через побелевшие губы. Сунул руки в карманы штанов:

— Наше дело правое — мы победим.

— Кто бы сомневался, — усмехнулся я. — Патруль, вон, кто-то подгоняет. Неприятностей из-за козлов наживем, хозяева останутся в сохранности.

Менты ограничились нашим рассказом. Постояв, потопали дозором вокруг базарной площади. Мы заняли каждый свое место.

Вечером произошел непредвиденный случай. Я собрался уходить домой, когда подвалил чернявый парень. За локоть потащил вовнутрь магазина. Я подцепил его за край рубашки, завернув кисть за спину, подтянул к затылку. Парень принялся негромко кряхтеть. Я спросил:

— Что надумал узнать? Я весь внимание.

— Отпусти, — вытолкнул слова незнакомец. — Ты об этом пожалеешь.

— Сразу так. Скажешь гоп, когда перепрыгнешь.

— Перестань. Есть дело.

— Какое? — бросая руку, отошел к стене я.

Парень пустился растирать запястье. Заправив рубашку, уперся черными зрачками. Cтоя в стороне, я машинально прикидывал расстояние. Положение у него было повыгоднее, он торчал на бетонном выступе. Зато, если последует выпад, можно бросить через себя. Щупловатый, вес небольшой. Я огляделся, чтобы не пропустить нападения сзади. Людская река равнодушно текла мимо.

— Заходи в магазин, — позвал парень.

— Зачем? — подумав, что за прилавками две женщины, уперся я. — Что там делать?

— Объясню.

Сбоку пристроился белобрысый чувак с голубыми глазами, одного возраста с парнем. Я попятился к стене. Как всегда, никого из знакомых.

— Тебе сказали, делай, — прогундосил коренастый. — Не допер?

— Не собираюсь, — нащупывая ручку шила, начал заводиться я. — Внимательно слушаю.

— Смотри, бумагомаратель, — удивился белобрысый. — Оборзел. Решил неприятностей заработать?

— Разве еще не нажил? — вопросом на вопрос ответил я.

— Иди в магазин, — попытался подтолкнуть коренастый. Чернявый стоял возле дверей. — Что вытворяет! Подметки на ходу рвет.

— Больно не будет, — негромко позвал и чернявый.

— О себе подумай, — не выдержал я. — Во второй раз беречь руку нет желания. Шею тоже.

Белобрысый прыгал возле, опасаясь подходить ближе. Его товарищ придвинулся. Выдернув шило, я спрятал его за спиной в ожидании броска. Рядом остановился невысокий краснощекий мужчина лет под сорок с черным волосом на груди. Подбородок зарос недельной щетиной. Я признал армянина, сотрудника городского уголовного розыска. Перевел взгляд с одного на другого, на третьего, пока последний не испарился так же, как возник. В душу закрались сомнения. Неужели менты отдали место на откуп бандитам, и передо мной их представители. Как в кино, белые придут — грабят, красные придут — грабят. Не знаешь, к какому берегу прибиться.

— На рынке валютчики ваши? — решился спросить я.

— Вопросов не возникало, — откликнулся чернявый, по виду, тоже армянин. — Один ты у нас угловатый.

— Поканали на рынок, — оторвался я от стенки. — Если ребята подтвердят, что работают на вас, возражать не буду.

— Не против, — согласились оба парня.

Чернявый сделал шаг, белобрысый кивком показал, чтобы трогался за ним. Мы втерлись в ворота. Первый парень не уставал покачивать бритым затылком:

— Ну художник! Ну дает!

— Отстегиваю кому надо. Вас впервые вижу, — огрызался я.-. Ни хрена не зарабатываешь, нахлебников на шее как у того крестьянина генералов. Не много ли требуете?

— Мы еще не просили. Понадобится — карманы вывернешь, — процедил шаркающий сзади белобрысый. — Поменьше зыркай, иначе продолжим в другом месте.

Сплюнув под ноги, я сдвинул сумку с деньгами вперед. Перед центральным проходом чернявый замедлил шаг, оглянулся. Направо базарная ментовка, на левой стороне работали валютчики. Обойдя его, я завернул налево, отметив, что оба провожатых последовали за мной. В начале ряда ларьков было место Пикинеза. К нему и подвалил. Тот настроился перескакивать настороженными глазами с одного на другого. На лице отразилась растерянность.

— Кто эти ребята? Наехали как на мальчика, — издалека обратился я. — Вы действительно решили пахать на бандитов?

Пикинез продолжал округлять от природы круглые зенки. Щеки с губами мелко подергивались. Я начал укрепляться в догадке, что власть перешла в другие руки. Но с криминалом мне было не по пути. С ментами не менее тоскливо. Срабатывал привитый советской властью инстинкт, что деньги идут в копилку государства. В голове не укладывалось, милиции на официальном уровне разрешили заниматься поборами. Отсюда иномарки, дачи, квартиры с евроремонтом в центре. Сами не худые, как в период строительства развитого социализма предлагаемые торговлей селедки. Гладкие да холеные. В дорогих костюмах с галстуками за двести баксов.

Пикинез пожал протянутые парнями руки. Его состояние и то, что знал сопровождающих, сбивало с толку.

— Что молчишь? — одернул я коллегу. — На кого уродуетесь?

— Иди банкуй, писатель, — раздраженно махнул белобрысый. — Собирай копейки, а то голодным останешься. Не зарабатывает… Лапшу развешивать не учись.

— Что ее вешать, когда так и есть.

— Дергай на свой бугор.

— Полегче бы, — повернулся я к нему.

Пикинез валял дурочку, показывая, что не желает влезать в чужие дела. Поведение вызывало чувство неприязни. Просветить ситуацию, в конце концов, мог бы.

— Действительно, ступай на место, а то решат занять, — дернул за рукав чернявый. — Останешься без работы, отстегивать будет некому.

Я погнал к выходу. В голове неразбериха. Кто эти пацаны, что им нужно? Почему Пикинез как воды в рот набрал. Старый лис, на мякине не проведешь. Если валютный бизнес перепрыгнул в другие руки, обязан был предупредить. Призрак, бригадир, как сквозь землю провалился. Что-то странное происходит в маленьком государстве, населенном менялами.

Минут через пятнадцать возникли старший опергруппы городского уголовного розыска с заместителями. Сзади плелись успевшие попортить нервы знакомые парни.

— Что возникаешь? — надвинулся старший, высокий усатый красавец со взбунченным казацким чубом. — По какому праву не признал моих ребят?

— Каких! — опешил я. Указал на белобрысого с чернявым. — Этих, что ли?

— Именно. Почему не выполнил просьбу?

— Они не просили, — засуетился я. — Смахивающий на кавказца предлагал пройти в магазин. Я принял парней за бандитов. Отморозков на дух не переношу. Вот и все.

— Ни о чем не намекали? — сощурился старший. — Ты не гонишь?

— Даю слово.

— Ну, писатель, — замотал головой белобрысый. — Ну, старый пердун.

Из восклицаний понял, что Пикинез успел обрисовать всю родословную вплоть до седьмого колена. В надежде на медаль из яичной скорлупы.

— Едва по морде не схлопотал, — добавил похожий на армянина чернявый. — Руку заломил, до сих пор как занемела.

Оперативники засмеялись. Заметил промелькнувшее в выжидательных взглядах уважение к собственной персоне. Старший похлопал по плечу:

— Верю. Парни учатся на юридическом, проходят практику. На рынке успели познакомиться, а ты выпал из поля зрения. Прошу запомнить и жаловать как любого из наших.

— Теперь в курсе, — скупо улыбнулся и я. — По морде, это полбеды. Слава Богу, не надумали применить силу.

— Про дырокол поосторожнее, — знающий, что ношу с собой шило, зыркнул по сторонам старший. — Соображай.

— Надо предупреждать, — не согласился я. — Рассуждать будет некогда.

— Замяли… Ребята хотят расслабиться.

Задавив в корне протест, я поманил белобрысого в магазин. Витрина была упакована бутылками водки на любой вкус. Предоставив право выбора практиканту, улыбнулся продавщицам — Лене с Риточкой. Но они встретили насмешливыми взглядами. Сморгнув, я сделал шаг назад.