Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Научные и научно-популярные книги » Политика » Д. Л. Бранденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956) - Давид Бранденбергер

Д. Л. Бранденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956) - Давид Бранденбергер

Читать онлайн Д. Л. Бранденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956) - Давид Бранденбергер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 107
Перейти на страницу:

Несмотря на эти расхождения, наиболее привлекательная для масс интерпретация нового курса была приемлема и для партийной верхушки. В этом смысле, накануне войны национал-большевизм действовал в качестве modus vlvendi для советского общества (или, по крайней мере, его русскоговорящего большинства). Без сомнения, некоторых, в особенности, идейных коммунистов и представителей нерусских народов, отвращал этнический партикуляризм официальной линии [447]. Однако именно его прагматичные, руссоцентричные аспекты позволили советскому обществу мобилизоваться на войну в июне 1941 года, демонстрируя целеустремленность и решимость, которые невозможно было представить еще четырнадцать лет назад, когда над страной в 1927 году нависла угроза войны.

ЧАСТЬ II

1941-1945

Глава 7

Идеология национал-большевизма на войне: сражение на историческом фронте

Существует множество свидетельств массовой эскалации руссоцентричной пропаганды в СССР после вторжения нацистской армии 22 июня 1941 года, однако было бы ошибкой расценивать ее как результат тщательно продуманных и согласованных действий, Напротив, на страницах центральной печати в первые дни и недели войны царила какофония противоречивых лозунгов — лишь со временем их удалось выстроить в более эффективную пропагандистскую кампанию.

Чем объясняются характерные особенности официальной линии 1941-1945 годов? Ответить на этот вопрос непросто, отчасти причина состоит в самой природе курса накануне войны. В конце концов, руссоцентричный, этатистский вектор сделался заметнее во второй половине 1930 годов, при этом не произошло полного разрыва с двумя предыдущими десятилетиями коммунистического идеализма и пролетарского интернационализма. Таким образом, неуклюже балансируя в рамках национал-большевистского курса, партийная верхушка пыталась популяризировать свои этатистские и марксистско-ленинистские воззрения с помощью общедоступного словаря национальных героев, мифов и иконографии.

Однако своеобразное идеологическое равновесие оказалось нарушено паникой, последовавшей за неожидаемым нападением немецких войск в июне 1941 года. Опустошительные последствия реализации плана «Барбаросса» подстегнули партийных идеологов на отчаянные поиски новых убедительных лозунгов — с полей сражений вдохновляющих новостей ждать не приходилось. Возвратившись к поискам полезного прошлого, советские идеологи довольно быстро оказались в тупике из-за разногласий о том, как лучше приспособить взятый после 1937 года курс к новому контексту военного времени. Ставшие результатом идеологического дуализма конца 1930 годов, эти расхождения выявили возникающий в идеологических кругах раскол: сторонники довоенной трактовки истории СССР против нового поколения неонационалистов [448]. Сложившаяся ситуация в конечном итоге ввергла партийных пропагандистов и «придворных» историков в ряд публичных конфликтов, угрожавших разрушить целостность официальной линии, и без того пострадавшей от крупных внутренних противоречий. Разброд и шатание в кругах советских идеологов в конце концов заставили партийное руководство вмешаться в попытку восстановить порядок «на историческом фронте».

Начало этой главы посвящено обзору пропаганды в первый год войны, во второй ее части мы подробно остановимся на взглядах формировавших ее идеологов и историков. Это будет рассказ о фракционном соперничестве и идеологическом экстремизме, который ясно показывает, насколько национал-большевизм после начала войны разобщил советских пропагандистов. Здесь также объясняется, каким образом противостояние в идеологических кругах в 1941-1943 годы в течение двух последних лет войны прекратилось, и оформилась единая господствующая партийная линия, которой было суждено пережить сам период сталинского правления.

В первые дни и недели после 22 июня 1941 года главная задача органов советской пропаганды заключалась в том, чтобы убедить граждан СССР в способности Красной Армии дать отпор немецким войскам. В этом нет ничего удивительного. Однако официальные сообщения старались ослабить впечатление от новостей о неожиданной атаке довольно удивительным способом. Например, Молотов в своем радиовыступлении в первый день военных действий заявил следующее: «Не первый раз нашему народу приходится иметь дело с нападающим, зазнавшимся врагом. В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил Отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь, за свободу» [449]. Из речи, написанной совместно со Сталиным, Молотовым и другими членами Политбюро, видно, какого рода система образов считалась наиболее действенной на массовом уровне во время кризиса [450]. Уже в первые дни после начала войны к созданию подробного рассказа о славной многовековой военной истории советских народов были привлечены известные историки, особый упор предполагалось сделать на разгроме наполеоновской армии Кутузовым в 1812 году и победе Александра Невского над тевтонскими рыцарями в 1242 году [451]. Авторы довоенных монографий или учебников, исследовавшие эти темы, теперь должны были переработать их для более широкой аудитории. Как заметил А. М. Дубровский: «Карманная книжка, брошюра с очерками о выдающихся русских полководцах, умещавшаяся в полевой сумке политрука, были самым массовым жанром исторических работ тех лет» [452]. И хотя большая часть первых публикаций подобного рода описывала русскую историю, некоторые историки приложили значительные усилия для создания агитационной литературы, нацеленной также на нерусские этнические группы [453].

Воодушевляющая история военного мужества предназначалась оставшимся в тылу гражданским в той же степени, что и солдатам, сражавшимся на поле боя. Помимо всего прочего, партийному руководству было известно о брожении в среде промышленных рабочих, даже в Москве. С крестьянами дела обстояли еще хуже: сообщалось, что в провинции крестьяне в высшей степени оптимистично восприняли наступление немцев: «Нам что — плохо будет только евреям и коммунистам. Еще может больше порядка будет» [454]. По слухам, нерусские этнические группы были тоже готовы приветствовать солдат вермахта с распростертыми объятиями [455]. Подобные настроения заставили органы пропагандистского контроля обратиться к более широко сформулированным темам, способным вызвать отклик у всех категорий граждан. Традиционные воззвания, прославляющие «советские» темы (социализм, культ личности и т. д.) были быстро выведены на задний план, уступив место новому репертуару лозунгов, игравших на различных чувствах: от чувства гордости и желания мести до стремления встать на защиту друзей, семьи и родины. Патриотизм и национальное самосознание стали основными вопросами обсуждения как у русских, так и у нерусских народов [456]. Неслучайно, Сталин довольно большую часть своей первой с начала войны речи 3 июля 1941 года посвятил именно этим темам, превознося в особенности дружбу советских народов и предупреждая различные этнические группы, населяющие СССР, о намерении Гитлера поработить их [457].

И хотя в первые месяцы войны о «дружбе народов» говорилось довольно много, обращения к «советскому патриотизму» почти всегда сводились к «русским» темам. Русскими были восхваляемые в прессе герои и битвы царской эпохи. Всего через месяц после начала войны «Правда» называла русских «первыми среди равных» — отголосок официальной риторики 1937-1941 годов [458]. Подобные свидетельства указывают на то, что характер и содержание пропаганды в течение первых месяцев войны определялся инертностью довоенного руссоцентризма, а не спущенными сверху распоряжениями провозгласить русский национализм главным вектором официальной линии, как утверждали некоторые исследователи [459]. Инертность в свою очередь поддерживалась полным отсутствием вдохновляющих материалов на нерусские темы и тем фактом, что большая часть кровопролитных боев происходила на русской земле. Не располагая свежими инструкциями, государственные издательства — никогда не склонные к переменам — в ожидании указаний сверху просто совместили существующий курс с фрагментами новых военных речей.

Через пять месяцев после начала войны, во время празднования 24 годовщины Октябрьской революции ситуация прояснилась. Обращения Сталина к народу, приуроченные к столь важным датам, обычно считались флюгерами для определения «правильной» линии. Для искавших нужное направление смысл его речи 7 ноября был вполне прозрачен. После призыва – «Пусть вдохновляет" вас в этой войне мужественный образ наших великих предков», — Сталин выдал длинный список исключительно русских дореволюционных героев, которые должны были стать образцами патриотического поведения во время войны: Александр Невский, Дмитрий Донской, Кузьма Минин, Дмитрий Пожарский, Александр Суворов и Михаил Кутузов [460]. Довоенный национал-большевизм был доведен до крайности: все перечисленные Сталиным исторические деятели были защитниками старого порядка, если и не прямыми борцами с революцией. Тем не менее, официальный сталинский пантеон героев в течение последующих лет определял содержание передовиц «Правды» и агатационных памфлетов, учебных материалов и пропагандистских плакатов [461].

1 ... 30 31 32 33 34 35 36 37 38 ... 107
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Д. Л. Бранденбергер Национал-Большевизм. Сталинская массовая культура и формирование русского национального самосознания (1931-1956) - Давид Бранденбергер торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит