Три сердца и три льва (сборник) - Пол Андерсон

Карлик воткнул факел в какую-то рогатку и бросился на помощь Алианоре. Папиллон кружил вокруг, выжидая удобного для нападения момента.

И дождался. Тролль замахнулся на Карау левой рукой, и жеребец напал на него сзади. Копыта ударили в широкую спину, как в бубен. Тролль упал ничком, а Папиллон, не теряя времени, поднялся во весь свой устрашающий рост и обрушился вниз. Череп тролля разлетелся вдребезги.

– О небо! – Карау перекрестился и, повернувшись к Хольгеру, весело сказал: – Все было не так уж и плохо.

Хольгер взглянул на свой треснувший щит.

– Великолепно, – ответил он уныло. – Только я не особенно отличился.

Кобылу продолжала бить крупная дрожь, но она уже успокоилась настолько, что позволила Алианоре обнять себя за шею.

– Ну вот! А теперь поскорее уберемся отсюда, – подал голос Хуги. – А то у меня нос прямо отваливается от этого смрада.

Хольгер кивнул:

– Выход где-то… О боже!..

Отрубленная кисть тролля бежала по полу, как огромный зеленый паук. Сначала по листьям, потом по пню, цепляясь за кору ногтями, а потом по ветке – прямо к перерубленному запястью. Достигнув его, она мгновенно приросла на место. Осколки черепа тролля покатились по земле и соединились в целое. Чудовище поднялось на ноги и вновь оскалило рот в жуткой усмешке. Пламя красными бликами заиграло на ужасных клыках.

Тролль пошел на Хольгера. Больше всего датчанину хотелось повернуться и пуститься наутек. Но бежать было некуда. Он в сердцах плюнул и поднял меч. Когда тролль потянулся к нему, он ударил, вложив в удар всю свою силу.

Стальное лезвие вонзилось в твердую, как дуб, руку. Удар. Еще удар. Фонтаном била зеленая дымящаяся кровь. Казалось, меч раскалился и светится в темноте. Еще удар – и рука тролля была перерублена. Она отлетела в сторону, покатилась по ковру из листьев и тяжело поползла обратно.

Карау атаковал тролля справа. Его сабля ударила чудовище по груди и срезала целый пласт кожи. Кожа шмякнулась на землю и тут же с хлюпающим звуком стала перемещаться к хозяину. Папиллон опять встал на дыбы и ударом передних копыт снес троллю половину лица. Челюсти упали коню под ноги и, подпрыгнув, сомкнулись на бабке. Жеребец громко заржал и стал кататься по земле, пытаясь избавиться от кошмарного врага. Карау не удалось уйти от очередного удара уцелевшей руки тролля – он пришелся по панцирю на животе. Сарацин отлетел на несколько метров, упал и не встал больше.

«Его действительно невозможно убить! – подумал Хольгер. – Ничего не скажешь, славное место, чтобы попрощаться с жизнью».

– Беги, Алианора! – крикнул он.

– Нет! – Она схватила факел и подбежала к обезумевшему Папиллону. – Спокойно! – крикнула она. – Я тебе помогу!

Тролль сгреб с земли свою левую руку и приставил ее на место. Казалось, он ухмылялся уцелевшей половиной лица. Хольгер рубил мечом снова и снова, но самые глубокие раны затягивались мгновенно. Он отступил. Оглянулся на Алианору. Она опустилась на колени возле ноги Папиллона, пытаясь ослабить мертвую хватку челюстей.

Случайно она приблизила факел к этому живому капкану. Челюсти разжались и упали на землю. Она испуганно вскочила.

– Хо-о-о, – произнес тролль. Он отвернулся от Хольгера, подошел к лежащим в мусоре челюстям и приставил их к лицу. Повернувшись, чтобы атаковать датчанина, он громко щелкнул зубами.

Алианора, закричав, ударила тролля факелом по спине. Монстр взревел и упал на четвереньки. На спине дымилась черная незаживающая полоса.

Хольгер понял, что надо делать.

– Огня! – крикнул он. – Разожги огонь! Мы сожжем его!

Алианора бросила факел на кучу соломы. Миг – и столб жаркого пламени поднялся к потолку. Едкий дым разъедал глаза, свербило в носу…

«Но это чистый дым, – подумал Хольгер, – и чистый огонь, выжигающий смрад из могилы».

Он почувствовал прилив сил. Отрубленная кисть тролля пролетела почти полпещеры. Алианора схватила ее с пола. Кисть корчилась, пальцы извивались, как зеленые черви, пытаясь освободиться. Алианора швырнула ее в огонь. Кисть забилась в пламени. Ей удалось выкатиться из огня. Но, обугленная, она сжалась и замерла. Язык пламени лизнул ее – и все было кончено.

Тролль плаксиво завыл и замолотил руками, как дубинками. Один из ударов выбил меч из руки Хольгера. Датчанин наклонился, чтобы подобрать его, и тут тролль обрушился на него всем телом, ребра Хольгера затрещали. Полураздавленный, он не в силах был даже вдохнуть. Но, атакованный Папиллоном, тролль вынужден был оставить Хольгера. Тяжело дыша, поднялся на ноги Карау и без промедления бросился в бой. Папиллону удалось сбить чудовище с ног. Кривая сабля ударила монстра по ноге – еще, еще и еще раз, пока не отсекла ее напрочь. Огонь перебрался уже на сухие ветки, его треск перешел в ровный гул, в пещере стало совсем светло. Алианора отчаянно боролась с отрубленной ногой тролля, пока наконец не сумела засунуть ее между пылающими бревнами.

Хольгер вновь устремился в битву. Рука схватила его за щиколотку… кисть руки тролля, отрубленная Карау. Он оторвал ее и бросил в сторону костра. Каким-то образом она упала на безопасное место и быстро отползла, ища спасения под корявым пнем. Хуги нырнул за ней. Они покатились по полу – рука и карлик.

Наконец у тролля была отсечена голова. Она щелкала зубами и брызгала слюной, когда Хольгер насаживал ее на острие меча, чтобы бросить в огонь. Но она выкатилась из костра и, пылая, устремилась к Алианоре. Хольгер снова вонзил в нее меч и, невзирая на то что сталь могла потерять закалку, держал голову над огнем, пока она не обуглилась.

Оставалось туловище. Справиться с ним оказалось труднее всего. Сражаясь с оплетающими их, как змеи, склизкими кишками, Хольгер и Карау поволокли тяжелое, как будто налитое свинцом, тело к пылающему сердцу пещеры. Позже Хольгер уже не мог вспомнить, как они это сделали. Но им как будто удалось сжечь и его.

У него в памяти запечатлелась последняя сцена этой безумной битвы. Окровавленный и оборванный Хуги бросил руку тролля в огонь, медленно опустился на землю и замер.

Алианора бросилась к нему.

– Он тяжело ранен! – крикнула она. Ее голос был едва слышен за ревом огня. Дым и жар мутили сознание. – Хуги! – кричала она. – Хуги!

– Надо быстрее выбираться отсюда, пока все это не стало сплошным адским пеклом! – прокричал Карау прямо в ухо Хольгеру. – Смотри, дым уходит в этот туннель! Там должен быть выход! Пусть Алианора несет карлика, а ты поможешь мне справиться с моей взбесившейся кобылой!

Общими усилиями им удалось успокоить насмерть перепуганное животное. Потом они из последних сил бежали по коридору, где каждый вздох сопровождался кашлем и болью в груди. Но в конце концов они оказались на поверхности.

Глава 23

«Мы выбрались», – тупо бормотал про себя Хольгер.

Сколько времени они провели под землей? Луна уже катилась по небосклону на запад.

Небо немного очистилось. Ветер разогнал тучи, и теперь зло метался по плоскогорью, поросшему жесткой травой, гнул к земле голые кусты и трепал кривые ветви низкорослых деревьев. Потусторонний свет луны и колючие искры звезд. Серый, как пепел, пейзаж.

Совсем рядом плоскогорье обрывалось в бездонную пропасть, налитую чернотой. Вдалеке на севере мерещились снежные вершины – или только мерещились? Холод пронизывал до костей.

Прихрамывая, подошел Карау. Взглянув на него, Хольгер подумал, что и сам выглядит, конечно, не лучше: оборванный, испачканный кровью, черный от дыма, с погнутым шлемом на голове и закопченным мечом в руке. В свете луны сарацин казался призраком. Но тут луна нырнула в тучу, и упала тьма.

– Все живы? – прохрипел Хольгер. Шелестела трава.

Карау тихо ответил:

– Боюсь, что для Хуги эта переделка кончилась плохо.

– Ну уж нет! – раздался голос, в котором звучали знакомые басовитые нотки. – Я сколько получил, столько и заплатил.

Луна опять вынырнула из-за туч. Хольгер опустился на колени рядом с Алианорой, склонившейся над лесовиком. Из его левого бока сочилась кровь.

– Хуги, – прошептала Алианора, – ты не можешь умереть. Я не верю.

– Не огорчайся, дева, – пробормотал гном. – Этот рыцарь за меня расквитается.

В нереальном свете луны лицо карлика казалось вырезанным из старого темного дерева. Ветер лохматил его бороду. На губах пузырилась кровь.

Хуги поднял голову и погладил Алианору по руке.

– Ну-ну, не хнычь, – выдохнул он. – Пусть плачут женщины моей расы, у них для этого больше причин. Но тебя я любил… – Он судорожно вздохнул. – Дал бы я тебе пару добрых советов, да поздно… В моей голове слишком сильный шум стоит…

Его голова поникла.

Хольгер снял шлем.

– Аве, Мария… – начал он. Здесь, под пронзительным горным ветром, он не мог сделать для карлика большего. И он просил в молитве о милости и покое для его души, и закрыл ему глаза, и начертал над ним знак креста.