Гений Одного Дня - Алиса Плис

 - Работать. Вы же сами звали меня работать.

 - Я никого никогда не зову, - огорчил его Вингерфельдт. – Вы приходите сами. Так чего тебе? Сейчас и тебя вышлю. Говори. Конкретно. Ясно.

                    Николас замер удивлённо от такого холодного приёма. Он явно не ожидал этого! Ведь вчера этот самый Вингерфельдт казалось, может звёзды срывать с небес,  а сейчас он совсем не похож на того аристократа и гения человечества, каким был вчера, расписывая невозможное своей тростью. Теперь, наверное, перед Николасом предстали будни этой конторки.

                      Может, всё не так уж и хорошо здесь, у этого учёного, как говорят?

 - Господин Вингерфельдт…

 - Отставить фамильярности! – в глазах мелькнул гнев, и серб мысленно съёжился от ужаса.

 - Я хочу здесь работать. Но мне не нужны деньги, пока я не буду хорошо работать. Вы вчера меня в чём-то уверяли…

 - Я? – округлил глаза Вингерфельдт. – Вчера? Так. Вчера ведь был понедельник, да?

 - Среда, - поправил его Николас. – Вы вчера сами пригласили меня к себе, помните?

 - Так-так, - безумный огонёк погас в глазах изобретателя, и он стал что-то напряжённо вспоминать. – И что же я тебе сказал, милый? Я дал тебе работу? Вчера, да?

               Ещё большее удивление мелькнуло на лице Николаса при этих словах. Он удивлённо взглянул на Вингерфельдта, словно бы тот был существом с другой планеты и стал лихорадочно соображать, как так могло получиться, что тот не помнил, что было вчера. Алекс, наверное, подумал о том же, и поспешил разъяснить:

 - Я не держу при себе часов. Для меня нет времени. И рабочий день легко переходит в рабочую ночь. Я думаю, ты привыкнешь.

 - Да, но работа… - мягко напомнил Николас.

 - Не торопитесь! Я как раз к ней и хотел подойти. Так вот. Может быть, вы подойдете. Большинство из тех, кто сюда приходит за работою, хотят знать две вещи: сколько мы платим и как долго работаем. Ну, так вот: мы ничего не платим, и мы работаем все время. Устроит такой расклад событий? Это раз…

 — Я готов работать. Что мне делать?

 - Сейчас.

                   Вингерфельдт куда-то удалился и громко позвал всех работников сюда, и они мгновенно переместились на новую площадку боевых действий, почувствовав, что опасность попасться на глаза этому гению пропала. Теперь у них появилось гораздо больше охоты в глазах.

 - А, это новенький! – протянул с насмешкой Витус, имевший какую-то папку под мышкой. – Ну-ну. Смотри не оплошай перед Стариком!

                    Едва он отошёл, Надькевич остановился рядом с ним и поспешил произнести:

 - Мы зовём всегда дядю Алекса Стариком. Его возраст, конечно, не имеет ничего общего с этим именем. Он  «старик», а мы его «племя».

  - Аль! – громко крикнул Вингерфельдт, и вперёд выступил высокий человек в пенсне. Со своими, особыми бумагами. Он взглянул на Николаса и лишь усмехнулся.

 - Теперь наступает прекрасное время для испытания нашего новичка!

 - Это как посвящение в тайную масонскую ложу? – слабо улыбнулся Николас.

 - Почти, - ответил Надькевич. – Только ты будешь разочарован!

                  Мориц тут же исчез со своей склянкой за дверью и куда-то понёс её. В это время всё внимание оказалось приковано к Николасу. Ему-то и посвятилось всё дальнейшее время. Вингерфельдт поманил его рукой поближе и указал рукой на какую-то груду металла и деталей в углу. Эту кучу Николас сразу не заметил, зато теперь отчётливо мог рассмотреть её.

 - Вот в ней и будет твоя работа. Собери из неё что-нибудь.

 - Как что-нибудь?!

 - А вот так. Ты же просил работы! Вот и получи.

                  Алекс и Нерст мгновенно отвернулись, после чего так же поспешили покинуть помещение, оставив Николаса наедине со своей проблемой.

                  Как такое решается? Несколько минут Николас так и простоял над этой грудой всяких разных деталей, гадая, как в принципе из них что-то можно собрать. По мере того, как проходил испуг, в сознании серба стали появляться идеи, как то или иное можно исправить, создать. В конце концов, делать нечего, и он наклонился над своей кучей и для начала просто рассортировал детали.

                Через некоторое время вновь пришёл Вингерфельдт, быстро раздал указания всем тем, кто тут был, и поспешил было уйти, но в этот миг заметил в углу помещения серба, который что-то мастерил.

 - Работы говорят, хотите?

 - Да.

 - Сможете пустить всё это дело в ход, а не только собрать?

 - Да.

 - Уверены в этом?

 - Вы мне ничего не заплатите, если я этого не сделаю, - вздохнул обречённо Николас.

                  Николас снова остался наедине со своей грудой металла. По мере того, как он задался целью доделать это сокровище, потихоньку стали продвигаться все его дела. Груда хлама стала потихоньку на что-то походить стоящее, Николас то и дело привинчивал детали одну к другой, гадая, что же у него всё-таки получится.

                 В этот же день в записях Николаса, которые он так старательно вёл всё это время, появилось следующее: 

 «Я искал работу и обратился в то самое здание компании дяди Алекса. Вингерфельдт подвел меня к какой-то груде в беспорядке лежавших в углу деталей машин и сказал мне: «Соберите все эти детали и сообщите мне, когда вы это пустите в ход». Я не знал, что это такое, но это задание явилось для меня хорошим уроком. Оказалось, что передо мною динамо-машина, которую я, в конце концов, собрал и пустил в ход. И тогда я был назначен на желанное место».

              Но это было ещё не всё! Альберт Нерст не зря весь день суетился возле своего босса, вызывая его тем самым на разговор. Не зря он всё время держал в руках какие-то бумажки. Николасу суждено было вскоре узнать, что это такое и чем обернётся для него.

            Альберт хитро ухмылялся из-под пенсне, и сербу в какой-то миг стало жутковато. Вингерфельдт однако, остался полностью беспристрастен ко всему происходящему вокруг. Взглянув на него, Николасу ничего не осталось, как полностью довериться случаю, и ожидать, что ничего страшного с ним не случиться.

 - Это анкета, - объяснил Вингерфельдт. – Хоть вы и приняты на работу, тем не менее, я, пожалуй, должен бы узнать об уровне ваших познаний и вашей сообразительности, согласитесь. Здесь простые вопросы, вот я бы и хотел получить на них ваш ответ. Не бойтесь, места работы я вас не лишу! Но я должен знать всё.

             Дрожащими руками Николас взял бумагу из рук Альберта и стал всматриваться в неё так, словно бы там был написан смертный приговор. Присев на стул, он обнаружил, что его опасения напрасны. Пред сербом были задания по типу олимпиад. Но некоторые вопросы его всё же удивили:

 «Капитан судна, проходившего в летнюю ночь мимо скалы, услышал эхо пароходного гудка через 4 секунды после того, как гудок был произведён. На каком расстоянии была скала?»

 «Назовите три основных щелочи или три главных кислоты”

  «Как изготовляется серная кислота?»

 «Какое напряжение тока применяется в трамваях?»,

 «Кто был Плутарх?»

               Николас невольно улыбнулся подобному опросу. И, тем не менее, с ним он поспешил вскоре расправиться. Задания его чем-то тронули. Едва он сдал анкету Нерсту и стал ждать, что скажет Вингерфельдт, что заодно с ним просматривал этот список, как почти сразу же услышал одобрение в голосе дяди Алекса:

 - Дальше думаю, проверять не стоит. Он нам подходит.

                 Вингерфельдт взглянул на Николаса.

 - С завтрашнего дня вы работаете на дядю. Дядю Алекса. Поздравляю!

                Позже серб узнал, что через подобные анкетки прошли почти все работники этой конторки, и ещё столько же проходит в различных предприятиях по миру, принадлежавших Вингерфельдту. Таинственная личность изобретателя всё больше и больше очаровывала и притягивала к себе.

Глава одиннадцатая

 Шёл 1907 год, неизведанный, пугающий. Авиация в те года ещё только начинала развиваться, и поэтому небо ещё оставалось каким-то недостижимым, нависающим. Сколько веков уже люди пытались подняться в воздух, сколько сделали чертежей – не счесть! Небо всегда хотелось покорить, подчинить себе. Да, мечта всех детей любого времени – взмыть в воздух подобно птице и полететь, рассекая его… И приходилось с вожделением глядеть на это голубое небо, мечтая, что когда-нибудь оно перестанет быть таким высоким и человек сможет приблизиться к звёздам ближе.

 Это удалось в конце девятнадцатого века – и человек взмыл в воздух, первый раз в истории! Да, полёт был недолгим, но он разом перевернул всё в мире вверх-дном! Впервые человек может покорить воздух. Впервые! Сколько неудачных попыток других изобретателей прошло, сколько людей отдали свои жизни на то, чтобы хоть на чуть-чуть взвиться вверх – это имело своё значение – на энтузиазме подобных людей и состоялся первый в мире полёт, с которого и начинается история авиации нового столетия.